Лени Рифеншталь - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Лени Рифеншталь
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Культурология
• Год: 2006
• ISBN: 5-86218-462-7

«Мемуары» Лени Рифеншталь (1902–2003), впервые переводимые на русский язык, воистину, сенсационный памятник эпохи, запечатлевший время глазами одной из талантливейших женщин XX века. Танцовщица и актриса, работавшая в начале жизненного пути с известнейшими западными актерами, она прославилась в дальнейшем как блистательный мастер документального кино, едва ли не главный классик этого жанра. Такие ее фильмы, как «Триумф воли» (1935) и «Олимпия» (1936–1938), навсегда останутся грандиозными памятниками «большого стиля» тоталитарной эпохи. Высоко ценимая Гитлером, Рифеншталь близко знала и его окружение. Геббельс, Геринг, Гиммлер и другие бонзы Третьего рейха описаны ею живо, с обилием бытовых и даже интимных подробностей.

В послевоенные годы Рифеншталь посвятила себя изучению жизни африканских племен и подводным съемкам океанической флоры и фауны. О своих экзотических увлечениях последних десятилетий она поведала во второй части книги.

---

Последняя битва за «Долину»

Наконец-то пришло время заняться интеллектуальным трудом. Я решила поискать пристанище в горах, опять-таки в Кицбюэле. И очень скоро нашла как раз то, что нужно: две уютные комнатушки и небольшую кухоньку в деревянном доме, великолепно расположенном. Под ним лежала запорошенная снегом долина, вдали виднелась горная цепь. В начале декабря я намеревалась уже начать работу над сценарием, но мой покой опять был нарушен.

Однажды утром в домике объявился запыхавшийся Отто Ланчнер, один из моих прежних сотрудников. Обычно спокойный, скорее даже флегматичный, на этот раз Отто отчего-то заметно волновался. Едва войдя, Ланчнер огорошил меня:

— Лени, извини за раннее вторжение, но это очень важно. Из Инсбрука позвонил Ули Ритцер и сообщил, что сегодня ты располагаешь, вероятно, единственной возможностью предотвратить уничтожение «Долины». Ведь французы решились на это окончательно. Ты должна в ближайшее время обязательно сесть в скорый поезд до Вены, в котором сейчас находится австрийский министр финансов Камитц.

— Что ты говоришь?! — закричала я взволнованно. — «Долина» должна быть уничтожена? Бред какой-то — это невозможно!

— А ты не знала?

Я покачала головой.

— Почему Ули и прислал меня. Он тебе советует перехватить поезд в Кицбюэле, во время трехминутной стоянки.

— И когда прибывает поезд? — спросила я растерянно.

— Через пятнадцать минут.

— Но мне же никак не успеть! — воскликнула я возбужденно.

— Попытайся. Такого шанса спокойно переговорить с министром в купе поезда тебе больше не представится.

Я схватила теплые вещи из шкафа и мгновенно переоделась. Чуть было не забыла паспорт и деньги. Потом мы с Отто помчались вниз, сокращая дорогу по отвесным, слегка заснеженным лугам. Вдалеке показался состав, уже прибывший на вокзал. Я летела, как будто от этого зависела вся моя жизнь, и в последнее мгновение все же успела вскочить в поезд.

Во что я позволила себя втянуть? Только теперь до меня стала доходить вся нелепость ситуации. Купе, в которое я попала, оказалось почти пустым, только пожилой мужчина, уткнувшись в газету, сидел напротив. Проводник продал мне билет до Вены.

Не сойти ли на следующей станции? У меня не было ни малейшего представления, каким образом я отыщу в огромном поезде министра. Я даже не знала, как он выглядит, никогда не переписывалась с ним. Мне лишь стало известно, что теперь освобождение из-под ареста немецкой кинематографической собственности целиком и полностью зависело от министра финансов Австрии.

Что случилось, отчего внезапно заговорили об уничтожении киноматериала? Несмотря на все трудности и проволочки, о возможности уничтожения пленок никогда не заходило и речи. Наоборот, за последнее время месье Ланглуа из «Сентр Насьональ де ла Синематек Франсез» дважды сообщал, что мне можно и нужно забрать свой киноматериал. В последнем послании он как раз указывал, что вот уже несколько месяцев ожидает освобождения помещения от сотен коробок, загромождавших целую комнату в блочном здании. «Все готово к погрузке, — писал он, — и все зависит лишь от австрийской службы пересылки, которая должна помочь Вам забрать фильмы».

Без сомнения, сообщение месье Ланглуа, несмотря на бесспорную серьезность этого человека, находилось в явном противоречии с тем, что, очевидно, произошло в действительности.

Только спустя два часа езды в поезде у меня наконец появились силы обдумать свои дальнейшие действия. Сначала я решила просмотреть все купе вагонов первого класса, затем, если позволят обстоятельства, и отдельный вагон-люкс. Нерешительно, с бьющимся сердцем, я двинулась вперед, буквально заставив себя отворить одну из дверей купе: «Извините, нет ли здесь господина Камитца?» Пассажиры в ответ лишь покачали головами. При следующей «проверке» я почувствовала себя гораздо свободнее, а потом все пошло как по маслу — мне удалось как бы войти в роль почтальона, который без указания номера дома должен доставить депешу.

После безуспешных поисков пришлось убедиться, что австрийский министр может ехать только в вагоне-люкс, однако войти туда сразу я не решалась и в раздумье начала недолгий разговор с проводником, в процессе которого выяснилось, кто я такая. Это, как ни странно, изрядно облегчило ситуацию. Спустя несколько часов, когда пассажиры направились на завтрак в вагон-ресторан, меня опять можно было заметить бродящей по коридору вагона-люкс. Улучив момент, я спросила проводника, завтракал ли уже господин министр Камитц. Он удивленно посмотрел на меня:

— Вы знаете, что он здесь?

Я кивнула и продолжила шепотом:

— Как вы думаете, позволит ли министр обменяться с ним парой слов?

— Секунду, я поинтересуюсь у него.

— О, пожалуйста, это было бы так мило с вашей стороны.

Проводник вошел в первое купе вагона. Решающий момент наступил.

Господин Камитц поздоровался со мной довольно дружелюбно.

— Извините, пожалуйста, господин министр, за мое внезапное вторжение.

Камитц махнул рукой и сказал улыбаясь:

— Мне доставит радость познакомиться с вами лично — по фильмам я знаю вас уже давно. Впрочем, в последнее время, — продолжил он, — несколько раз я занимался вашими делами. Об этом вы и хотите, вероятно, со мной поговорить?

Я кивнула.

— К сожалению, ваш случай не совсем простой.

Увидев мое встревоженное лицо, министр успокоительно произнес:

— Не волнуйтесь, я постараюсь вам помочь.

Затем господин Камитц проинформировал меня о ходе борьбы австрийского правительства с различными французскими службами по поводу правового положения немецкой собственности, находящейся уже в Австрии. Оказывается, фильм «Долина» и другой мой киноматериал уже неделю как переправили в Вену. Услышав это, я заметно растерялась. Тем временем министр рассказывал:

— Пересылка стал возможной только после того, как наш министр иностранных дел Грубер несколько раз выяснял вопрос о ваших пленках в Париже, на Кэ-д’Орсэ, к процессу решили подключить даже австрийского федерального канцлера Фигля.[415] Только после всех этих манипуляций французы наконец доставили киноматериал в Вену, заполнив им целый железнодорожный вагон, поставив условие: фильмы не должны вернуться к вам.

— Правда, что пленки подлежат уничтожению? — удрученно спросила я.

— Пока еще ничего не случилось, — успокоил меня господин Камитц.

Наконец я узнала, почему французы поставили это нелепое и тяжкое условие. Как оказалось, изначально моя собственность вообще не подлежала аресту. Французы в Кицбюэле действовали вопреки соглашению между Францией и Австрией, подписанному под наблюдением Контрольного совета. Все было осуществлено вопреки приказу оккупационных властей. Офицеры из отдела кино, непосредственно подчинявшиеся секретному отделу, сняли, нарушив закон, деньги с банковских счетов моей фирмы и перевезли мои личные вещи в Париж. Чтобы избежать скандала во Франции, решили все делать без шума. Поэтому меня неоднократно лишали свободы и даже поместили в психиатрическую клинику, в которой я и осталась бы навсегда, если б не своевременное вмешательство профессора Дальзаса. Сначала французские офицеры-специалисты по кино пытались самостоятельно разобраться с «Долиной». Больше года военные безнаказанно рылись в моем материале. Но когда столь демонстративное нарушение авторских прав стало для них небезопасным, они перестали ворошить мои пленки. Теперь французы всерьез опасались, что, когда киноматериал будет мне возвращен, я смогу точно установить, сколько фильмов они уничтожили или продали за все время так называемого «ареста». Австрийское правительство, ставшее доверенным лицом немецкой собственности, могло добиться через суд приговора о возмещении убытков, а также подать жалобу во французский военный суд на нарушение должностных обязанностей и воровство, допущенное офицерским составом, — чего и страшились французские службы. Чтобы воспрепятствовать этому, в Париже всеми силами пытались сделать невозможной передачу киноматериала в мои руки. А дабы достичь этого легальным путем, утверждали перед австрийским Министерством финансов, что владелицей «Долины» являюсь не я, а гитлеровская партия. Партийную собственность французы могли бы объявить устаревшей и тогда бы имели право делать с ней что угодно. Таковой оказалась ситуация, описанная мне вкратце министром Камитцем.

— Можете ли вы восстановить справедливость?

— Надеюсь, сейчас в Австрии этим интенсивно занимается Министерство юстиции. Если вам удастся найти доказательства, что «Долина» не финансировалась НСДАП, мы спасем фильмы.

— Не сомневайтесь, у меня есть все необходимые свидетельства и документы! — воскликнула я.