Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

• Название: Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов
• Автор: Николай Берг
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1232-7

Человечество привычно к войнам. Любимые герои у людей – военачальники. Вся история – сплошные битвы. Потому, когда мир захлестнуло ордами восставших мертвецов, ничего особенного, в общем, и не произошло. Просто очередная война. Ну, немного другой противник, а так – дело известное. Привычная издавна работа. Герои книги уже знакомы читателям по «Ночной смене». Охотничья команда по поиску и ликвидации особо опасных мутировавших зомби. Обычная мужская работа.

---

– Саша, ты сейчас такого наговоришь, что вполне потянет на добротную хоррор-фантастику.

– То есть считаешь, что я ерунду говорю?

– Нет, ты не обижайся. Мы пока не знаем, что тут у нас стряслось, так что все версии вполне годятся как рабочие. Вон тот бородатый связист, который нас обучал работе с рацией, помнишь, толковал, что ведьмаки – это как раз охотники на морфов, и сами, что характерно, морфы. И даже их замок Каэрн Морхен на самом деле просто искаженное селянами Каверн Морфен, то есть Пещеры Морфов? И стрыги, дескать, тоже морфы, но обратимые еще?

– Связиста помню. А ведьмаки – Сапковский, что ли, да?

– Ага, пан Анджей. Но с моей колокольни все и гаже, и проще. Тут нам и инопланетян не надо, люди вполне себе за свою историю регрессорством занимались. Это Советский Союз такой странный был, остальные нормальные страны отлично соседей гнобили как могли. А уж метрополии как свои колонии регрессировали, просто песня.

– Но ведь и цивилизовали же, не только регрессировали!

– Шутишь! Вон запомнилось: Бельгия так колонизовала и цивилизовала Конго, что там за двадцать лет треть населения передохла. А уж фотографий негров, которым за плохую работу руки отрубали, было полным-полно. И рубили вполне себе цивилизованные бельгийцы. Гуманные такие. Конго до сих пор в себя прийти не может. Так что знаем мы регрессоров. Тут только начинай перечислять, пальцев не хватит. Инки, майя – куда делись? Чистое регрессорство. Или те же пруссы. Где они? А можно еще тех же индейцев вспомнить. Или тех, кто на Тасмании жил. Так что цивилизованные европейцы – заслуженные регрессоры.

– Думаешь, эта чума от зарубежных друзей?

– Пес их знает. Но не удивлюсь ни разу. Они заслуженные людоеды, со стажем. Им, цивилизованным, вырезать кого – раз плюнуть. Только смущает, что очень уж активно их собственное население передохло. Анклавов-то в Европе кот наплакал.

– Это бородатый рассказал?

– Ну да. Тут же узел связи работает да еще куча коротковолновиков при узле.

– И что, много желающих?

– Полно. Даже поиск родственников наладить ухитряются. Представляешь?

– Честно говоря, не очень. Хотя… Я ж сам летал, рации сбрасывал выжившим.

– Так твои родители и не собрались сюда выбираться?

– Неа. Пока урожай не соберут, с места, сказали, не сдвинутся. Дача, дескать. Поправка здоровья на свежем воздухе.

Я успеваю подумать о том, как все же здорово вышло, что мои родные в самом начале, когда опасность из-за своей неожиданности и невероятности, из-за всеобщей растерянности и действий по правилам мирной жизни была максимальной, оказались в безопасных местах. Родители – на даче. То есть в избе глухоманной деревушки в десяток домов. Братец – в своем судебно-медицинском морге, укрепленном, как квартира нового русского. Повезло. Повезло как мало кому в тот день.

Колонна въезжает с дамбы на Большую Землю, и теперь надо держать ухо востро. Благодушный настрой слетает в момент, когда передние бронетранспортеры, разом встав, начинают молотить из своих пулеметов вправо – там поле с низенькими жидкими кустами. Мне плохо видно, что происходит, только трассирующие пули чертят низко над землей. Потом из кустарника колчено́го кидается прочь здоровенная туша, струи трассирующих пуль стремительно сходятся в одной точке, в боку этой твари, туша неуклюже прыгает в странном пируэте, пытаясь соскочить с лезвий пулеметных трасс. Трое пулеметчиков-башнеров оказываются к этому не готовы и теряют цель, впустую молотя вдаль. Но один неотрывно ведет тушу струей пуль. Туша не выдерживает такого угощения, вяло тыкается в землю и медлительно переворачивается. Обмишурившиеся пулеметчики берут реванш, опять вонзая в мертвечину зеленые и красные трассы, хотя даже мне ясно, что уже все закончилось – морф готов. Один из запоздавших даже дает короткую очередь из крупнокалиберного. С моей колокольни, это уже совсем зря.

Серега в этом развлечении не участвовал. Наоборот, развернул дудки нашего бронезверя в противоположную сторону. Да и опять же четыре пулемета на морфа – и так достаточно густо. Разумеется, морф – цель первоочередная и валить его положено сразу, как только засекаешь, но нам в таком соревновании не светит – штабники обязательно засчитают объект своим башнерам, а нам достанется шиш с перцем. Как уже бывало, к слову. Мы все же для моряков – чужаки. Полезные, нужные, но чужаки.

Потому не стоит и напрягаться.

Мы и не напрягаемся.

Напрягаться приходится чуток позже. Вовка вывел БТР «Найденыш» к той самой лаборатории, которая была целью. Следом за нами свернули два грузовика. Вот тут и напряглись. Лаборатория оказалась частью новодельной частной клиники с уклоном в кожвенболезни. Сама клиника была расположена в спальном районе, и в поле зрения мертвяков оказалось многовато. Что хорошо – шустеров незаметно и морфов тоже не попалось ни одного. Все, кого видим, первичные, неотожранные. Раньше мы бы закатили пальбу, теперь, зная, что на грохот выстрелов подтянутся все соседние мертвяки, стараемся без нужды не шуметь.

Уже по отработанной методе, оставляя на броне обоих снайперов, а в броне группу огневой поддержки, рассыпаемся по тройкам. Сейчас чистильщики уберут лишних свидетелей нашего вторжения в частную клинику и под прикрытием пулеметов БТР, снайперов и тех, кто сейчас готов открыть огонь из бортовых бойниц «Найденыша», будем таскать вместе с приданными грузчиками все, что покажется полезным.

Чистильщики у нас – третья и четвертая тройки. Первая тройка считается броняшной: это снайпер Ильяс, водила Володька и пулеметчик Серега. Вторая с чего-то именуется хворой командой, может быть потому, что в ней новенький по кличке Енот, да мы с Надеждой.

Третья тройка – тот самый бывший капитан Ремер, Саша и курсант Ленька из Дзержинки. Вот как раз сейчас они шустро выметают пространство перед клиникой, хлопая из странноватого вида агрегатов. На самом деле агрегаты как раз простенькие до удивления. Это банальные наганы с самодельными глушителями. Глушители тоже не венец инженерной мысли, а слегка переделанные брамиты, то есть глушаки системы братьев Митиных. Достаточно было помудрить нашим рукомеслам Вовке с Серегой, и вуаля – разжились вполне приличными для повседневной работы хлопушками. Майор, правда, тоже в этом деле участвовал, не знаю насколько уж сильно, но Серега после этого стал относиться к нашему новому начальству с явным уважением, что само за себя говорит, поскольку очень уж Серегу удивить трудно.

Патроны к хлопушкам приходится делать самостоятельно, уменьшая пороховую навеску. Пули опять же самолитные, но тут никуда не денешься – звук выстрела получается тихим, зомби на него не реагируют, так что явный профит. Кроме того, выгода еще и в том, что патроны ослабленные, пороха экономия. Хотя найденный ребятами из МЧС склад боеприпасов дал безумное количество патронов, но все патроны к СКС, которых тоже на том складе дикое количество. И прошибает такая пуля кирпичную стенку. Так что для многих наше самодельное производство патронов выглядит нелепо. Ну да пущай клевещут, зато нам работать проще.

Бесшумки-то у нас есть еще, успели разжиться, да беда в том, что либо патронов к этим агрегатам у нас негусто (как, например, к ремеровскому «винторезу»), либо ресурс самих агрегатов маловат, как у двух моих больничных трофеев, оказавшихся пистолетами-пулеметами «каштан» с приборами малошумной стрельбы. Глянули наши стрелки на новое приобретение и решили не спешить с его использованием, дескать, хлипкое оно для многодневной стрельбы. А для таких сугубых редкостей, как доставшийся мне в родительской деревне револьвер ОЦ-38 под какие-то совсем редкие патроны СП-4 (я с испуга даже запомнил все эти аббревиатуры), и вообще боеприпасов не найти. Потому наганы тут в самый раз – хлопают тихо, стрелять будут вечно. А патронов мы наделаем, пока материала хватает.

И как показывает опыт, это самое оптимальное при ювелирных зачистках, которыми, собственно, мы и занимаемся. А вначале и нажигались. Например, когда приволокли в клинику десяток навороченных дорогущих мониторов наблюдения за состоянием больного. Новехоньких, в нераспечатанных коробках. И шесть из них оказались пробитыми одной– единственной пулькой от калашниковского УС патрона. Вусмерть.

Майор, на которого я как раз гляжу, машет мне рукой – пора лезть внутрь. Его товарищи по четвертой тройке уже у входа. Замечаю, что у всех троих охотничьи ружья. Ну да, обычно в помещении картечь куда как лучше годится. Только у майора и Андрея тяжеленные и дорогущие автоматические дробовики, а вот воспитанник Демидов держит в лапах коротенькую двустволку. У мальчишки странное отношение к этому ружьецу: с одной стороны, этот недообрез с прикладом ему почему-то очень нравится, с другой, при выстреле, а уж тем более дуплете худосочного Демидова снесет на фиг отдачей. Ясно, что он там как оружие последнего шанса, на худший вариант событий.