Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

• Название: Революция отвергает своих детей
• Автор: Вольфганг Леонгард
• Издательство: Overseas Publications Interchange Ltd
• Жанр: История
• Год: 1984
• ISBN: 0-903868-66-0

В этой книге описываются все мои впечатления и переживания за время десятилетнего пребывания в Советском Союзе (1935—1945) и за время моей четырехлетней деятельности в центральном аппарате руководства СЕПГ (1945—1949); в этой книге рассказывается о советских школах и университетах, о студентах и комсомольцах, о первых днях войны, заставшей меня в Москве, и о жизни в военное время в Караганде; об обучении членов иностранных компартий в школе Коминтерна и о Национальном комитете «Свободная Германия», а также о «группе Ульбрихта» в мае 1945 года; о первых шагах советской политики в послевоенной Германии, о построении советско–зональной государственной системы и о партии, которая сегодня как государственная партия определяет в советской зоне судьбу восемнадцати миллионов человек.

Эта книга родилась, однако, не только из стремления рассказать о некоторых мало известных сторонах сталинской системы и советской политики в Германии, а главным образом из желания показать людям несоветского мира, что думает и чувствует новое поколение обученных партийных деятелей восточного блока, к каким оно приходит решениям и в чем проявляется его критическое мышление. Я пытаюсь при этом, вполне сознательно, так описывать встречи и дискуссии, события и переживания, как они тогда воспринимались, оценивались и продумывались. Только таким образом, кажется мне, станет западному читателю понятно, что означает для человека разрыв со сталинизмом, если он вырос на теориях этого учения. Мое решение — результат многолетнего мучительного процесса сомнений и оправданий, угрызений совести и построения теорий для ее успокоения. Но когда решение принято — возврата больше нет. Тогда даже в состоянии тяжелого внутреннего конфликта, человек неудержимо движется к решающей грани, переход которой окончательно срывает пелену сталинизма с облика мира в его душе.

---

Нередко положение в Советском Союзе обозначалось, сак «осуществление марксизма». Наши «политические колики» происходили, однако, как раз из серьезных и обоснованных сомнений в том, что политическое развитие в Советском Союзе и в советской зоне идет в соответствии с принципами марксизма. А западные газеты — хотя и с обратным знаком — подтверждали нам, что официальный партийный тезис, пожалуй, верен.

Правда, были исключения и они навсегда останутся у меня в памяти. Однажды я, гуляя по Западному Берлину, обнаружил в одном из киосков около ратуши в Штеглице небольшую брошюру с интересным заглавием «Профсоюзы и социальная политика в Советском Союзе». Автор ее — Соломон Шварц. Имя мне ничего не говорило, оно было для меня совершенно неизвестно до той поры. Раскрыв брошюрку, я увидел, что она выпушена издательством «Нейе цейтунг» («Neue Zeitung») — до 1955 года официальной американской газеты на немецком языке в Германии.

«Вот, наверное, ерунда. Американцами издано!» — подумал я. Вернувшись на свою квартиру в Высшей партийной школе, я подготовил перо и бумагу, чтобы сразу записать все фальсификации и натяжки, в наличии которых я был твердо убежден.

Я начал читать: никакой ругани, деловой язык, множество цитат и таблиц и большой статистический материал, — так, как мы привыкли.

Я сравнил числа и цитаты. Они были верными. Мое перо все еще лежало наготове, но при всем желании я не находил ничего, что можно было бы подчеркнуть. Через два часа я прочел всю брошюру. Исключая двух–трех вопросительных знаков в отношении некоторых формулировок, мне нечего было противопоставить данным, статистическому материалу и цитатам из советской прессы. Всё, что я прочел, я знал и раньше, но я никогда не читал этого в такой обобщающей форме и никогда связь не была мне столь ясна.

Несколько месяцев спустя, в кругу оппозиционно настроенных ответственных работников ходила по рукам другая брошюра. Это были выдержки из книги Кестлера «Иоги и комиссар». Брошюра называлась «Советский миф и действительность» и вышла также в издательстве «Нейе цейтунг». Содержание ее меня сразу захватило, — уже на первых страницах речь пошла об Октябрьской революции. На этот раз, однако, на нее не нападали и не высмеивали, как обычно в западных изданиях, и я прочел брошюру с интересом. Статьи или книги, в которых Октябрьская революция, — ее даже самые оппозиционно настроенные партработники считали одним из наиболее значительных событий в истории человечества, — поносилась или называлась переворотом, мы либо не дочитывали до конца, либо читали, как враждебный материал. Тем большим было мое удивление, когда я прочел в брошюре «Советский миф и действительность» — восторженные слова Кестлера о российской революции, о героической эпохе захвата власти народом, о господстве рабочих и крестьян, о революционной войне, которая прокатилась по континенту в кильватере российской революции.

Многое, о чем я до того лишь догадывался, получило здесь связное изложение. Передо мной лежал труд, в котором современная система в СССР не рассматривалась как преемница Октябрьской революции, а служила доказательством, что сталинизм предал ее достижения и обратил их в их собственную противоположность.

Затем появился третий материал с Запада, показавший мне, что мы не одиноки в своих воззрениях. Это была книга Пауля Зеринга «По ту сторону капитализма» с подзаголовком «Попытка переориентации социализма».

Большая часть книги была посвящена Советскому Союзу и, несмотря на то, что многие ответственные партийные работники были несогласны с некоторыми высказанными в ней мыслями, произвела на нас глубокое впечатление; эта книга, среди той литературы, которую мы тогда получали, была первой попыткой дать анализ жизни Советского Союза, попыткой ответить на вопрос, почему развитие событий в Советском Союзе привело именно к такому типу государства, и насколько этот тип государства противоречит первоначальному учению классиков марксизма.

В Высшей партийной школе во многих комнатах студентов стояли радиоаппараты. Профессора имели также хорошие радиоприемники. Нередко слушали мы западные радиопередачи. Они обладали теми же недостатками, как и печатные издания.

Однажды мы сидели у меня в квартире и слушали радиостанцию РИАС. Почти каждое третье слово было — свобода. Один из нас встал и с раздражением выключил приемник.

— Что они пристали со своей свободой! Во–первых, на Западе нет свободы, а во–вторых, они там и не знают, что такое свобода.

Мы согласились с ним. Он отнюдь не был приверженцем генеральной линии, наоборот, он был настроен оппозиционно. Но эта оппозиция, — на Западе это часто забывают, — вращалась в кругу наших представлений, нашей терминологии, занималась решением наших проблем и не имела ничего общего с симпатией к Западу или с западным пониманием свободы.

Для нас свобода была осознанной исторической необходимостью. Так как мы были единственными, кто на основе научных теорий осознавал эту историческую необходимость, то мы и были свободны, в то время как люди на Западе, не обладавшие такой научной теорией и поэтому невежественно и беспомощно противостоявшие историческому развитию, становились игрушкой этого развития и были несвободны.

Однако и среди радиопередач были исключения: первым был радиоспектакль по книге Кестлера «Тьма в полдень». Об этой книге я еще ничего не слыхал, но так как я читал брошюру Кестлера, то включил приемник. Уже после первых реплик действие меня захватило. Радиоспектакль о старом большевике, который попал в тюрьму НКВД! Когда передача кончилась, я ушел и гулял несколько часов, чтобы иметь возможность обдумать слышанное. В течение ближайших дней я установил, что и другие партработники слышали эту радиопередачу; она произвела и на них глубокое впечатление. С того дня я начал чаще слушать западные радиопередачи, но по прошествии недели вновь забросил. Слушать не было смысла. Такие интересные передачи составляли исключение.

В середине января 1949 года мы вновь собрались целой компанией — один из нашей группы партработников был офицером народной полиции.

— Через полчаса будет передача РИАСа к годовщине смерти Розы Люксембург, — заметил один.

— Американская радиостанция о Розе Люксембург! — отозвался другой.

С недоверием включил офицер народной полиции радиоприемник. Но наше недоверие быстро исчезло. Объективными, даже хвалебными словами была обрисована эта крупная немецкая революционерка. Одновременно были даны выдержки из ее работы «Российская революция», из работы, которая не цитируется ни одной газетой советской зоны и не выдается ни в одной партийной школе, как учебный материал. (И в позднейшее двухтомное издание речей и статей Розы Люксембург она не была включена). Эта работа ходила среди оппозиционно настроенных ответственных работников СЕПГ по рукам, и я сам получил ее от одного товарища не где‑нибудь, а в здании одного из краевых управлений СЕПГ. И вдруг мы услышали выдержки из этой работы по радиостанции РИАС:

«В результате удушения политической жизни во всей стране, все более парализуется и жизнь в Советском Союзе. Без всеобщих выборов, без неограниченной свободы печати и собраний, без свободной борьбы мнений — жизнь любого общественного организма прекращается, становится мнимой жизнью, в которой активна лишь бюрократия. Общественная жизнь постепенно замирает, несколько дюжин партийных вождей руководят и правят с неисчерпаемой энергией и безграничным идеализмом, но среди них в действительности руководит лишь десяток выдающихся голов. А рабочая элита от времени до времени созывается на собрания, чтобы аплодировать речам вождей, единогласно принимать предложенные резолюции. По существу, это означает правление одной клики, — то есть это несомненно диктатура, но не диктатура пролетариата, а диктатура кучки политиков…»

После передачи еще нескольких текстов под конец раздались слова, как удар хлыстом: «С кем была бы сегодня Роза Люксембург?»

В комнате царила тишина. Все молчали, и каждый думал: что‑то думает сосед? На сей раз нелегко было ответить на этот вопрос: троих из присутствующих я не знал. Я был осторожен:

— Во всяком случае не с американцами.

— Но и не с нами, — сказал один из двух мне незнакомых партработников твердо. Остальные кивнули в знак согласия, офицер народной полиции также.

Эти несколько брошюр и радиопередач с Запада остались так ярко в памяти, вероятно потому, что отвечали нашим исканиям: разбор классового характера системы в понятиях и терминах, которые нам были близки, исследование степени отхода сталинской системы от марксистских принципов, и как должен был бы выглядеть Советский Союз, если бы он шел по марксистскому пути развития.

Так как газеты и радиопередачи с Запада не занимались столь важными, решающими для нас вопросами, мы, группа самостоятельно мыслящих и страдающих беспрестанными «политическими коликами» социалистов, — а с нами, вероятно, тысячи других членов и ответственных работников СЕПГ, — должны были, продвигаясь с трудом шаг за шагом, сами решать наши проблемы, не получая ни с какой стороны хотя бы побуждения к размышлениям и дискуссиям, которые могли бы нам помочь противопоставить что‑либо сталинизму.