Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

• Название: Революция отвергает своих детей
• Автор: Вольфганг Леонгард
• Издательство: Overseas Publications Interchange Ltd
• Жанр: История
• Год: 1984
• ISBN: 0-903868-66-0

В этой книге описываются все мои впечатления и переживания за время десятилетнего пребывания в Советском Союзе (1935—1945) и за время моей четырехлетней деятельности в центральном аппарате руководства СЕПГ (1945—1949); в этой книге рассказывается о советских школах и университетах, о студентах и комсомольцах, о первых днях войны, заставшей меня в Москве, и о жизни в военное время в Караганде; об обучении членов иностранных компартий в школе Коминтерна и о Национальном комитете «Свободная Германия», а также о «группе Ульбрихта» в мае 1945 года; о первых шагах советской политики в послевоенной Германии, о построении советско–зональной государственной системы и о партии, которая сегодня как государственная партия определяет в советской зоне судьбу восемнадцати миллионов человек.

Эта книга родилась, однако, не только из стремления рассказать о некоторых мало известных сторонах сталинской системы и советской политики в Германии, а главным образом из желания показать людям несоветского мира, что думает и чувствует новое поколение обученных партийных деятелей восточного блока, к каким оно приходит решениям и в чем проявляется его критическое мышление. Я пытаюсь при этом, вполне сознательно, так описывать встречи и дискуссии, события и переживания, как они тогда воспринимались, оценивались и продумывались. Только таким образом, кажется мне, станет западному читателю понятно, что означает для человека разрыв со сталинизмом, если он вырос на теориях этого учения. Мое решение — результат многолетнего мучительного процесса сомнений и оправданий, угрызений совести и построения теорий для ее успокоения. Но когда решение принято — возврата больше нет. Тогда даже в состоянии тяжелого внутреннего конфликта, человек неудержимо движется к решающей грани, переход которой окончательно срывает пелену сталинизма с облика мира в его душе.

---

Когда я пришел к Михайлову, там уже сидели семь человек, — товарищи из различных групп.

— Мы должны подождать еще двух товарищей, — сказал Михайлов.

Немного спустя пришли и они. Дело не походило на самокритику.

Рядом с Михайловым сидел партработник, которого я еще никогда не видел в школе.

Михайлов начал без околичностей:

— Товарищи, мы попросили вас сюда, так как выбрали для вас совершенно особую работу:

В связи с роспуском Коминтерна оказалось необходимым привести в порядок коминтерновский архив, находящийся из‑за эвакуации в довольно печальном состоянии. Мы избрали вас для этой работы потому, что считаем, что вы располагаете как политическими способностями для работы в архиве, так и знанием необходимых для этой работы иностранных языков. Мне, конечно, не нужно напоминать вам о том, что об этом задании не следует распространяться. Вместе с этим товарищем вы поедете в Уфу. Я думаю, что уже завтра.

Действительно, на следующее утро на грузовике нас, десять курсантов, партработника и двух стенографисток привезли в Уфу. Все остальные остались в школе. Я не знал, увижу ли я снова когда‑либо школу и что с нами будет после выполнения нашего задания.

Когда мы отъезжали, я, обернувшись, еще раз бросил взгляд на школу, где я узнал много интересного, но где я пережил также ужасные часы критики и самокритики. За 11 месяцев школа сделала из меня, откровенного и жизнерадостного студента и комсомольца — партработника, взвешивающего каждое слово.

Еще несколько минут, — и школа скрылась вдали. Я ехал навстречу ожидаемой мной с волнением работе. Это было мое первое партийное задание.

Примерно через час мы остановились. Поперек дороги был сооружен шлагбаум. За ним стояло около 50–ти человек с надеждой смотревших на наш грузовик.

— В чем дело? — строго спросил наш провожатый. Молодой человек приблизился: к машине:

— По распоряжению правительства Башкирской Республики на этом месте задерживается каждая машина, чтобы дать возможность срочно командированным прибыть в места командировок. Каждое место должно быть использовано. Поэтому мы требуем от вас взять в грузовик еще несколько пассажиров.

Наш провожатый ничего не ответил. Спокойно и небрежно он только показал какую–го бумажку.

Между тем нас уже окружали люди, размахивавшие своими удостоверениями — совершенно, как год тому назад во время моего путешествия через Казахстан. Человек в кожанке прочел документ провожатого.

— Ах так, ну это, конечно, другое дело! — сказал он, почти извиняясь.

Решительно и резко прозвучал его голос:

— Назад! Освободить дорогу для машины! Шлагбаум был поднят и мы двинулись дальше. Оглянувшись, я увидел на лицах людей разочарование.

По дороге в Уфу нас останавливали несколько раз, но всегда достаточно было нашему провожатому предъявить бумагу и свободное следование было обеспечено. Со своеобразным чувством вспоминал я, как мне приходилось пробираться по дорогам год тому назад.

Прибыв в Уфу, мы не направились к зданию Коминтерна. Нас поместили в гостиницу «Башкирия», гостиницу, где жили руководители Коминтерна, которых тогда уже не было в Уфе.

«Башкирия», — красивейший отель города, — новое, по башкирским масштабам прекрасно отстроенное здание. Наш провожатый ввел нас туда. Комнаты для нас были уже заказаны. Со спокойной самоуверенностью, словно он сам был Директором гостиницы, наш провожатый открыл дверь в столовую и пригласил нас войти.

— Здесь вы будете завтракать, обедать, ужинать.

В комнату вошла опрятно одетая девушка и стала накрывать на стол.

Конечно, мы и в школе Коминтерна получали хорошую еду, но то, что нам было предложено здесь, превзошло все наши ожидания.

После еды, получив хорошие папиросы, мы расселись поудобнее.

— Ну, теперь, мы могли бы, если товарищи ничего не имеют против, поговорить о работе, — сказал наш провожатый.

Мы ничего не имели против.

— Каждое утро после завтрака вас будут доставлять на машине в архив Коминтерна. Архив находится на пятом этаже одной из школ. Само собой разумеется, его строго охраняют. Вы можете входить и уходить лишь все вместе и только с этими удостоверениями.

Наш провожатый продолжал в том же вежливом тоне:

— Я думаю, было бы неплохо поехать сейчас в архив. Там я могу подробно разъяснить, что надо делать. Завтра утром вы бы могли уже начать работу. Есть еще какие‑либо вопросы?

Разумеется, меня интересовало многое, — но, конечно, вопросов не было.

— Тогда все в порядке, — сказал он.

Три легковых машины стояло наготове. Мы пересекли город и остановились перед новым пятиэтажным школьным зданием. Поднявшись на пятый этаж, мы натолкнулись на часового. Показав удостоверения, мы проследовали в огромный зал, где лежало множество мешков. Мешки были длиной примерно в полтора и шириной в полметра. Похоже было на то, что их наполняли какие‑то папки. Выяснилось, что в двух других маленьких комнатах тоже были навалены мешки.

Провожатый отозвал нас в угол.

— При эвакуации из Москвы не было достаточно времени рассортировать коминтерновский архив в должном порядке. Папки с архивами коммунистических партий отдельных стран были просто–напросто впихнуты в мешки. Мешки начерно занумерованы, так, что мы знаем, правда, что в таком‑то мешке находится архивный материал такой‑то партии. Но что именно находится в каждом мешке неизвестно. Ваша задача заключается в том, чтобы открыть и просмотреть мешки, затем перенумеровать папки соответственно содержанию и сделать для каждого мешка отдельно список, который вы продиктуете стенографистке. Таким образом станет возможным хотя бы общий обзор содержания архива. При будущем просмотре материалов мы сможем ориентироваться по вашим спискам.

С некоторым сомнением смотрел я на множество мешков, нагроможденных в огромном зале. Нам предстояла нелегкая работа.

— Мы думаем, что весь архив надо распределить по странам. Каждый из вас получит материалы одной какой‑либо партии, над которыми он и будет работать. Я хотел предложить вам следующее распределение.

Провожатый вынул лист бумаги из кармана и стал называть наши партийные клички и тут же — страны и номера мешков, которыми каждый из нас должен был заняться.

— Товарищ Линден — компартия США и половина архивного материала компартии Великобритании.

Я заранее радовался предстоящей работе. Это должно быть очень интересно — читать архивные материалы коммунистических партий!

Не отгадал ли провожатый мои мысли?

— Я должен со всей категоричностью указать, что никто, делающий здесь эту работу, не должен проронить о ней ни звука. Далее, я должен указать, что каждая бумажка, какой бы невинной она ни казалась, должна быть положена обратно в мешок, откуда она была взята. Само собой разумеется из этого зала нельзя вынести даже маленького клочка бумаги. Наконец, я должен обратить ваше внимание на то, что ваша работа заключается не в том, чтобы читать архивные материалы, а лишь в том, чтобы их сортировать. Никто из вас не имеет права прочесть что‑либо из этих архивных материалов.

Даже самая строгая выучка и дисциплина не могли помешать мне мгновенно подумать: как же я могу установить содержимое целого ряда мешков, набитых документами, если эти документы нельзя прочесть? Но я остерегался что‑либо сказать вслух.

НАША РАБОТА В КОМИНТЕРНОВСКОМ АРХИВЕ

Отдохнув, мы на другой день приступили к работе в архиве Коминтерна. Каждый вначале записывал и собирал мешки «своей» партии.

Уже при просмотре первого мешка я с беспокойством отметил, что задача была еще сложней, чем я ожидал.

Я натолкнулся на ужасающий беспорядок.

Было ли так же у других?

Несмотря на строгую конспирацию мы, разумеется, делились друг с другом положением дела. Единогласно все пришли к выводу, что хуже всего дела обстояли у меня. По беспорядку и хаосу компартии США должно было бы быть присуждено первое место!

В мешках моих американских товарищей находились не только целые связки кое‑как сложенных, даже не положенных в папку партийных документов, но также обрывки кинореклам, старые номера «Нью–Йорк таймс», сломанные карандаши и прочий хлам, не имеющий ничего общего с архивом.

— Американские товарищи имели, видимо, чёрт знает как мало времени, если они свой архив послали в Москву в таком виде, — сказал, смеясь, один товарищ.

У британской компартии такого ужасного беспорядка не было. Здесь, по крайней мере, все материалы были собраны по папкам; если на папках и не значилось, что они содержат, то выглядели они все же сравнительно прилично. Но это было ничто в сравнении с архивным материалом коммунистической партии Германии! Я вообще себе не представлял ничего подобного! Материалы были не только рассортированы по папкам, но к каждой папке был приложен список содержимого.

Мы просто остолбенели от изумления при виде папки компартии Германии с листовками 1932 года. Листовки были рассортированы соответственно издававшим их районным комитетам. К каждой листовке был приложен листок бумаги с пояснением, когда и по какой причине была издана данная листовка.