Ирада Вовненко - Влечение. Истории любви

• Название: Влечение. Истории любви
• Автор: Ирада Вовненко
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074759-7, 978-5-271-36475-4

12 судеб, 12 ярких историй, 12 женщин – снова пройдут по «темным аллеям». 12 новелл о любви – давней, сегодняшней, забытой, неслучившейся, страстной, нежной, безответной, – но в любом случае счастливой, ведь «всякая любовь – это великое счастье».

---

– Оля. Мы оба все понимаем. Захочешь поговорить об этом, буду рад тебя видеть. Привет тебе.

И он положил трубку. «И тебе привет», – традиционно ответила Ольга, взволнованно вскочила и без необходимости открыла и закрыла окно. Что-то надо было делать, что-то предпринять, но она не знала – что.

Между ними с мужем теперь не просто каменная стена, а десять километров петербургских дорог, залитых дождем, но, несмотря на это, обменяться такими простыми и такими важными словами, как «привет тебе», – она могла только с ним. Наверное, это что-то значит. Наверное, это значит очень многое.

Жизнь внезапно приобрела какой-то непонятный оттенок. Близкий к серому, со страхом поняла Ольга. Кто включает и выключает этот божественный свет. Кто ставит над нами эти жестокие опыты. Когда один человек еще совсем недавно был очень дорог и необходим как воздух, но вот по непонятной причине ты смотришь на него и ощущаешь только боль и пустоту...

Она спешно дописала письмо. Она сейчас все обдумает. Она найдет слова.

You are viewing Lisiza’s journal

12-Май-2010 11:15 am

МЕТКИ: Рассказать тому, кто хочет узнать

Никогда ничего не поздно. Иногда нужен только один шаг навстречу, благодаря которому возникнет твоя новая вселенная, и ты начнешь чувствовать ее космическое и вечное дыхание.

Поспешно сохранив файл, Ольга открывает верхний ящик стола. На нее пристально смотрят слепыми заостренными мордочками аккуратно сложенные лисицы. Очень много – десятки, сотни. «Как настоящие», – вспоминает она обычную присказку Сергея и в волнении ящик закрывает.

Ольга одним залпом выпивает утренние остатки кофе из невысокой беленькой чашки. Растирает себе виски похолодевшими пальцами. Как долго она не могла понять простых вещей!

Чуть пошатываясь от переживаний, Ольга хватает сумку, свой нарядный лиловый плащ, не отвечая на вопросы встревоженных коллег, выбегает из офиса.

Возвращается. Подходит к Лизочке. Громко произносит:

– Твоя прическа сегодня просто сказочна. Не подскажешь, где тебя подстригли так чудесно?

Лизочка, польщенно вспыхнув, рассказывает что-то о студии креативной стрижки на Старо-Невском.

– Спасибо, дорогая, – благодарит Ольга, почти не слушая, ей очень легко.

В несколько торопливых шагов оказывается у своего автомобиля, прыгает за руль, облегченно плачет несколько минут, трогается с места. Едет за город, умело минуя уличные пробки, не раздражаясь на них, если все-таки приходится терять какое-то время. Остро и вкусно пахнет окончившимся дождем и свободой.

В каком-то неизвестном ей до сих пор месте она тормозит у обочины автомобиль, выбирается наружу, снимает красивые, но не предназначенные для прогулок по полям туфли, и на цыпочках делает шаг вперед. Нагретая весенним солнцем влажная земля надежно держит ее, верная, как может быть верным только свой дом.

«Желание страсти и любви одинаково для каждого человека, независимо от того мужчина это или женщина...»

Редко, единичный случай, когда глаз цепляется за знакомый адрес и выходит не очередной клиент такси «Большой Город», а личный знакомый и даже родной человек, ты просто не веришь глазам и восклицаешь:

– Аня, неужели ты?!

– Разумеется, – отвечает она спокойно. Она всегда почти спокойна, садится на переднее сиденье, круги под глазами и совсем запавшие щеки, – разумеется, это я.

– Может быть, кофейку быстро? Хорошо утром попить кофейку! – произношу с чуть фальшивым энтузиазмом, она соглашается и разглядывает меня тоже. Я вспоминаю, что мы не виделись года полтора. И сейчас действительно утро.

И вот мы заскакиваем в непроснувшееся бистро на десять минут плюс ожидание официантки в оливковой униформе, и Аня вместо кофе заказывает чай и чудовищно огромную порцию мороженого со сливками – невооруженному взгляду не разобрать, где кончаются сливки и начинается мороженое. Она не ест, а рисует на поверхности десерта какие-то значки. Я присматриваюсь, вижу, что это буквы.

– Как дела, – говорю бодро, – как твои дела?

– С тех пор как мы расстались, ничего про него не знаю, – отвечает она, глядя в сторону.

Недоверчиво смотрю на нее, беру в руки чашку кофе. Откладываю сахар. Никогда не понимаю, зачем к кофейной горечи приплюсовывать эту взятую взаймы сладость.

– Почти не знаю, – кивает все-таки она, – кое-что знаю, например: я знаю, что у него есть новая девушка Настя, что работу он сменил. Так жаль, совершенно невозможно узнать главное.

– А что главное? – спрашиваю, мне правда интересно. Вроде бы ясно. Девушка, работа. Все новое.

– Как ты не понимаешь, главное, счастливы они или нет? Они уже почти год как вместе, это срок, а любит ли он ее? Насколько сильно? И если он ее любит сильно, то получается, что меня он не любит уже.

Она яростно откусывает от большого ледяного куска. С полуоткрытом ртом пытается жевать как-то.

Я молчу. Могу сказать, конечно, что с какой стати вообще главное – это про непонятную любовь случайного мужчины, когда главное всегда – это счастье детей, в Анином случае – взрослой уже дочери. Но я знаю, помню эту историю, и Аньку протащило через такое, она потеряла почти все, порвала сердце, выжгла сто процентов поверхности тела. Такие ожоги не рубцуются, такие раны не заживают, и стоит ли ожидать новой розовой кожицы на месте клочьев растерзанной плоти?

– Понимаешь, – говорю я, взвешивая каждое слово, – понимаешь, вы ведь с ним не встречаетесь нигде, ни общих знакомых, ничего такого? Не посещаете один фитнес-клуб или районную библиотеку? И ты вполне можешь выбрать сама, как он к тебе относится. Любит. Не любит. Подчеркнуть нужное.

Анька внимательно слушает. Даже кладет ложечку в сливках на белое блюдце.

– Да, – развиваю тему я, – да, если тебе нравится, можешь решить, что он тебя любит и будет любить всегда. А если нравится наоборот, то придумай, что он и не любил тебя никогда. Ну вот никогда. Огромная ошибка, понимаешь? Так бывает. Но это твоя ошибка, и ты работаешь над ее исправлением. Мне кажется, это как-то морально укрепляет. Когда ты работаешь уже над чем-то таким.

Анька берет в руки ложечку, быстро облизывает ее каким-то излишне бледным языком и рисует на мороженом отчетливую букву «О». И я понимаю, какой вариант она выбирает. Где ставит галочку. Что подчеркивает как нужное.

ДОЧКИ-МАТЕРИ

Стройная короткостриженая женщина включила чайник, он немедленно и с готовностью загудел, зарокотал, женщина достала с полки жестяную коробку с чаем, из холодильника – лимон и сливки. Давным-давно, когда она кормила дочь грудью, привыкла пить чай непременно со сливками. Сначала не нравилось, раздражал запах горячего молока, сладковатый, а потом привыкла и сейчас уже не могла обходиться.

– Мама, – позвала из прихожей незаметно выросшая дочка Светлана, – мама, я у тебя возьму в кошельке двести пятнадцать рублей. Мне для лабораторок нужно резиновых перчаток купить, я хочу сразу целую упаковку... И, кстати, жирное пятно на юбке. Ты не вывела еще?

– На какой юбке? – Женщина вышла в прихожую; дочь, не отрываясь, разглядывала себя в зеркале. Она уже была одета для выхода: узкие джинсы, тесная футболка с рожицей Баттерса из недетского мультика «Южный парк».

– На серебристой юбке! – На мгновение дочь отлепила глаза от собственного прелестного изображения и посмотрела на женщину: – Серебристая юбка с такими кандибоберами, похожими на змеек, шариков или кого-то еще такого. На Надиной свадьбе кто-то на меня заливную рыбу вывалил... с польским соусом...

– Первый раз слышу про рыбу с польским соусом, – честно ответила мать.

Чайник отработал и выключился с характерным звуком, напоминающем выстрел, женщина вернулась на кухню и ополоснула глиняную заварочную кружку кипятком.

– Мама, – дочь протопала следом на кухню, наверняка оставляя кружевные следы своими массивными солдатскими ботинками, – мама. Мне дичайше нужна эта юбка. Дичайше. В следующую пятницу юбилей у завотделением, и будет, как говорится, вечеринка медсестер, такая шутка. Конечно, не медсестер, а всех. Ну, ты понимаешь...

– Я понимаю, – мать накрыла кружку сверху специальной крышкой, на крышке какие-то иероглифы, – юбка, пятно от рыбы, вечеринка медсестер, а когда ты будешь дома сегодня?

– Ну не знаю, – дочь капризно наморщила нос, – ну буду когда-нибудь. Сегодня. Или завтра.

Светлана со смехом убежала, а ее мать отправилась на поиски телефона, он звонил, не умолкал.

– Борис не у тебя? – не поздоровавшись, спросила Зоя, ее старинная приятельница и настоящая жена ее бывшего мужа. – Собирались выехать в семь из города, а его нету. И трубку не берет. Сволочь.

– Борис не у меня, – ответила Анна, отпивая чаю, – и не было, и не собирался, Зоя.

– Тьфу ты, черт! – выругалась та. – Ну что за человек, я прямо не знаю, договаривались в семь...