Игорь Оськин - Эвтаназия советского строя

• Название: Эвтаназия советского строя
• Автор: Игорь Оськин
• Жанр: Проза

---

«Новый мир» опубликовал «Архипелаг Гулаг» Солженицына, сильнейший удар по советскому строю. Приятель говорил: «Пусть мне скажут, что это неправда, тогда я снова поверю в советскую власть».

Солженицын в статье «Как нам обустроить Россию?» писал: «Нет у нас сил на Империю! — и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель… Держать великую Империю – значит вымертвлять свой собственный народ… Отделением двенадцати республик, этой кажущейся жертвой – Россия, напротив, освободит сама себя для драгоценного внутреннего развития, наконец, обратит внимание и прилежание на саму себя».

В 1989 году прошли первые выборы по системе Горбачева. В парламенте появилось меньшинство, названное демократическим, и большинство, названное агрессивно-послушным. 4

Появились и другие яркие события – национальные конфликты. Комиссии по расследованиям выясняют – кто подстрекал, кто убивал, кто отдавал приказы и т. п.

Весной 1988 года Колесов был в командировке в Ереване – в начале событий вокруг Карабаха, восхищался силой народного духа и возмущался властью, не идущей навстречу чаяниям народа.

Далее, первые при советской власти забастовки шахтеров и других рабочих, еще одна победа демократии.

В этом бурном потоке гласности и плюрализма встал вопрос о частной собственности.

Не было возражений против рынка. Дело ясное: на базарах и толкучках полное изобилие. Говорили, что на одесской толкучке можно даже атомную бомбу купить.

Ученые эксперты разъяснили: все формы собственности – государственная, коллективная, индивидуальная – будут равноправны. Дележка будет справедливой, собственниками станут трудовые коллективы, граждане, Советы всех уровней. Никто не будет единоличным собственником завода, например, такого гиганта как Ижорский завод.

В сознание народа внедрялось то, что недавно считалось антисоветчиной: «Источники наших бедствий – тоталитарное государство и неэффективная экономика социализма»… 5

Горбачев говорил: «Нет готовых рецептов. Политэкономия социализма застряла на привычных понятиях, оказалась не в ладах с диалектикой жизни. Мы начали радикальную экономическую реформу. Построена современная модель экономики социализма. С трудностями мы справимся. Жить будет лучше».

«Надо узаконить частную собственность», — перешли в наступление радикальные депутаты.

«Частная собственность? — обиженно переспрашивал Горбачев, — ну об этом нужно народ спросить!»

Но референдума не проводил. Однако народ прислушивался к авторитетным людям, постепенно привыкал к ненашенскому понятию.

— Только частная собственность дает человеку подлинную свободу, — нехотя молвил бывший комсомольский вожак, красивый профессор-историк с лицом усталого патриция.

Интеллигенты-мазохисты с уважением вспоминали Пиночета. Правительство внесло свою лепту в дискуссии: пошли перебои с солью, сигаретами, сахаром, водкой, вводили талоны. И вообще: Перестройка длилась уже четвертый год без ощутимого улучшения жизни. Народ устал. Вода камень точит. В итоге в сознании народа все-таки произошел поворот – к признанию частной собственности. Однако пока это еще не связывалось с переходом к капитализму.

На народ надейся, а сам не плошай. Колесов понимал, что такой поворот означал отказ от социализма. Оставался капитализм, достаточно разоблаченный ихними же западными писателями и мыслителями (не коммунистами). Хрен редьки не слаще.

«Я думать люблю», — повторял он шукшинскую фразу. Зациклился на энтропии и засомневался: возможно ли планировать сверху экономику огромной страны? Сверхсложная система. Да, капитализм – это плохо, черного кобеля не отмоешь добела. Но – слаб человек, по природе своей греховен, не может жить в согласии с себе подобными без принуждения. А самое эффективное принуждение – экономическое.

«Новый мир» опубликовал «Дорогу к рабству» Хайека. Броское название: дорогой к рабству назван социализм. Хайек стал знаменем либеральной интеллигенции.

Колесов тоже примкнул к передовым людям, говорил на собрании в ЛЭМе:

— Может ли ошибиться один человек? Да, может, и даже частенько. Может ли ошибиться группа людей? Тоже возможно. Может ли ошибиться целый народ? Почему бы и нет? Наш народ долгие годы строил социализм – идеал Свободы, Равенства и Братства. Не получилось. Эта ветка развития оказалась ложной. За поставленный великий эксперимент наш народ заслуживает величайшей благодарности всего человечества. Но должен идти теперь как все – по камням.

— Кажется, народ уже ошалел от всего, что на него свалилось, — говорил Пальмский, — крыша поехала.

— Да уж, тут ошалеешь. Слыхал анекдот? Два врача спорят: что такое перестройка? Один говорит – открытый перелом, другой – привычный вывих.

Старое умирает со смехом, говорил Маркс. Юмористы – Жванецкий, Хазанов, Шифрин – переквалифицировались в сатириков и тоже внесли свой вклад в перестройку: «В то, что государство что-то добавит – не верю. В то, что отнимут что-нибудь – верю сразу и безоговорочно. Как бы нам не стало лучше жить – вот о чем беспокоится государство»… «Не понимаю, может быть, государство хочет сократить население, чтобы уменьшить нагрузку на территорию?»… «Издательство «Голодная Россия» выпустило «Книгу о вкусной и забытой пище»… Рецепт: язык под майонезом – набрать майонез на язык и выплюнуть». Остроумно. Все смеются.

Так сознание большинства подготавливалось к слому старого строя и к лучшей жизни. Тот же, чье сознание не перестроилось, получил прозвище «совок».

Итак, как сказал Горбачев, Перестройка – это революция. Сбылась мечта… Это очень романтично – по своей воле, без давления сверху, в кругу товарищей по общей идее бороться за лучшую жизнь для народа.

В 1988 году книжница Захаревич привела в ЛЭМ Илью Константинова, как он понял, конспиративно, не спросив начальство. Будущий знаменитый демократ, а пока кочегар котельной (почетная должность диссидента), расхаживал перед десятком собравшихся и снисходительно разъяснял азы демократии. Колесов раздражился, сказал что-то колкое и ушел…

С подачи той же книжницы он попал на собрание клуба "Перестройка" в ДК имени Ленсовета. Клуб организовали десять интеллигентов с целью, как они утверждали, поддержать Перестройку идеологически, интеллектуально. Собрание проходило спокойно, в духе научного семинара. В конце его член клуба Нестеров объявил о проведении митинга на Сенной площади. Колесов загорелся – явно революционное мероприятие. Приехал в назначенное время, остановился в вестибюле метро, видит: на улице стоят две группы – несколько человек во главе с Нестеровым и чуть поодаль милиция. Через двадцать минут обе группы разошлись. Интересно, как милиция узнала о готовящемся митинге?

Передовик демократии. Лет двадцать назад секретарем комсомольской организации ЛЭМа был Петя Филиппов. Молодой инженер, придя к институт сразу после вуза, пошел не в инженеры, а в комсорги. Его бурная энергия била ключом: собрания, заседания, мероприятия, начинания и почины. Вскоре он был объявлен лучшим комсоргом Ленинграда. Директор ЛЭМа был доволен, хотя и не вникал в Петины изобретения. Девицы из комсомольских органов, как говорится, писяли от восторга.

Колесов, заместитель секретаря парткома, тоже восхищался, хотя, конечно, не это самое. Более всего его восхитила Петина наглость по поводу священной коровы – социалистического соревнования. Петя заявил, что комсомольцы не должны участвовать в соцсоревновании по своей научно-проектной работе, поскольку, мол, их работа и так вся творческая по самой сути, не может нормироваться и перевыполняться. Поэтому соревноваться нужно по другим показателям, в основном общественным. Это вообще-то верно, но могло пройти в системе только благодаря буре и натиску неистового Пети.

Через год ударной работы он пришел к Колесову поникший и тихий. Долго рассказывал, что вся эта комсомольская суета бесполезна, в райкоме и обкоме формализм и показуха и т. д. и т. п. Упомянул о старшем брате, который давно работает в комсомоле и партии, относится ко всему просто и цинично.

— Но я так не хочу.

"Какой прекрасный молодой человек", — растроганно подумал старший товарищ.

— Валентин Иванович, посоветуйте, как быть – у меня кончается кандидатский стаж для вступления в партию. Может быть, забрать документы, ничего дальше не оформлять?

— Да что вы, Петя, зачем себе жизнь ломать, оставлять за собой такой хвост в анкетах. Я давал вам рекомендацию на кандидата, теперь дам на вступление в партию.

Так и решили. Впоследствии Петя Филиппов перешел на большой питерский завод начальником вычислительного центра, работал там до Перестройки.