Барбара Картланд - Поверженные барьеры

• Название: Поверженные барьеры
• Автор: Барбара Картланд
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87671-047-4

У поднявшегося из низов миллионера Нормана Мелтона было всё — кроме положения в английском высшем свете, отвергшем богатого выскочку… У нищей аристократки Карлотты Леншовски не было ничего — кроме блестящего титула и голубой крови одного из древнейших родов Европы… Их брак изначально был основан на ледяном расчете — однако очень скоро Норман и Карлотта стали осознанавать, что буквально созданы друг для друга…

---

Он хотел пробудить в Карлотте подлинный интерес к себе, прежде чем предложить ей разделить с ним жизнь. Он не торопился, хотя слова любви дрожали на его устах, потому что верил: подходящий момент еще не наступил.

Когда Скай ушла, Норман пожалел, что не был с ней откровенен, не заручился ее сочувствием и вниманием к тому, что казалось ему самой трудной задачей из всех, которые ему встречались. Она могла бы, думал он, с женской интуицией помочь ему найти способ стать Карлотте ближе, сбить ее с ног так же, как это случилось с ним. Но его природная застенчивость помешала ему быть откровенным.

Прощаясь, Скай поцеловала его и сказала:

— Счастливой охоты, дорогой! Надеюсь, она скажет «да».

— Ты невозможна, — резко ответил Норман.

— Разве? — спросила она. — Ну, что ж, поживем — увидим.

И он знал, что не убедил ее.

«Иногда Скай бывает почти ясновидящей», — подумал он. Он часто в этом убеждался, а также в том, что линия поведения, которую она предлагала, бывала удивительно верной. Теперь у него возникло желание побежать за ней, попросить ее вернуться и посоветоваться с ней. Привычная сдержанность остановила его.

Он вернулся в дом, выкурил одну за другой три сигареты. Лоб его нахмурился, а на лице застыла напряженная сосредоточенность.

Почти через час он подошел к телефону. Карлотта сама ответила ему.

— Я хотел бы увидеть вас, — сказал он. — Что вы делаете сейчас?

— О, я ужасно занята. Вы будете смеяться, если я скажу, что я делаю.

— Что же? — спросил он.

— Я приклеиваю свои газетные вырезки в альбом, — ответила она. — Думаю, моим внукам будет приятно увидеть, какой блестящей, необыкновенной была их бабушка в тридцатых годах.

— Стоит ли волноваться о внуках сейчас? — сказал Норман. — Я хотел бы, чтобы вы приехали сюда.

— Куда?

— Я в доме на Белгрейв Сквер, — сказал он. — Я ведь говорил вам, что собираюсь снова открыть этот дом, и хотел бы посоветоваться с вами относительно его обстановки.

Последовала долгая пауза.

— Я бы с радостью помогла вам, — сказала Карлотта, — но не сейчас. Я в гриме и не могу сейчас снять его. Лучше приезжайте и выпейте чаю со мной.

Норман собирался возразить, но вместо этого сказал:

— Еду.

Он хотел показать дом Карлотте и был разочарован, но в то же время испытывал облегчение. Он боялся увидеть ее на месте Эвелин, боялся, что в Белгрейв Сквер она покажется ему другой, не такой, какую он любил в ее собственном странном цыганском жилище. Проезжая по площади к Стрэнду, он поймал себя на том, что планирует, как делал и раньше, свое будущее. Он видел Карлотту в своем особняке, пытался мысленно представить их совместную жизнь, вообразить себя в счастливом браке, может быть, отцом семейства. Но картина была неполной. Он видел, что фабрика захватывает его, поглощая его время, ум, внимание. Ему виделось, что Карлотта, несмотря на то, что он мог бы предложить ей, будет считать Белгрейв Сквер таким же мрачным местом, каким он когда-то казался ему. «Такая женитьба невозможна», — резко сказал он себе, как уже говорил тысячу раз.

Стоя перед фантастически украшенной входной дверью Магды, Норман вздохнул. Интересно, действительно ли Карлотта хочет видеть его? Почему она должна? Он знал, что утратил то, что по-настоящему было важно в жизни: энтузиазм юности в поисках идеала.

Карлотта, как она и сказала Норману, работала над газетными вырезками. Она складывала их в ящик по мере того, как их приносили в течение многих месяцев, и собиралась приклеить в первый же дождливый день, но, когда этот день наступал, у нее находилось дело более важное и интересное. И вот теперь она их вынула и ужаснулась, увидев, как много надо сделать. Она аккуратно обрезала поля и тщательно вклеивала вырезки в большой зеленый альбом с ее именем.

Карлотте удалось в течение своей короткой сценической карьеры создать себе большую рекламу, чем признание в театральном мире. Она была удивительно фотогенична, и издатели журналов часто с удовольствием помещали ее фотографии на страницах своих изданий только из-за их художественных достоинств. И на многих из них она действительно получалась изумительно красивой. В Карлотте была не только красота. Какой бы необычной ни была поза, в девушке было что-то неуловимое, что никогда не делало ее изображение дешевым, простым. Карлотта перевернула страницы альбома и критически посмотрела на снимки. Она с гордостью призналась себе, что все это безошибочное свидетельство хорошего воспитания.

Карлотта, воспитанная Магдой в общительной манере театрального мира, на самом деле была снобом. Конечно, даже своим самым любимым друзьям она не показывала этого, но в глубине души она больше всего гордилась тем, что ее мать принадлежала к Романовым.

Ее история была достаточно романтичной, чтобы воспламенить воображение дочери. Молодой англичанин помог матери Карлотты бежать после большевистской революции. В течение многих дней они не могли перейти фронт и за это время полюбили друг друга. В конце концов им удалось пересечь Черное море и добраться до Константинополя на небольшом корабле для перевозки скота. Здесь им на некоторое время пришлось остановиться, и они жили в Константинополе как муж и жена, затерявшись в перепуганной, умирающей от голода толпе беженцев. Спустя некоторое время они достигли Парижа, и, найдя временное пристанище для женщины, которую он спас, отец Карлотты уехал в Англию. Он был ранен в начале войны и вернулся к профессии дипломата, от которой отказался, чтобы служить в армии. Пообещав матери Карлотты, что он пришлет за ней при первой возможности, он явился в дипломатический отдел и узнал новость. Ему приказали немедленно отправиться в Нью-Йорк с важной миссией. У него хватило времени лишь на то, чтобы написать несколько строчек и попрощаться.

С разбитым сердцем, уверив себя в том, что он бросил ее, мать Карлотты не ответила на письмо и вскоре уехала из Парижа в Англию. К этому времени она знала, что ждет ребенка, и чувствовала, что во Франции, которая воюет и близка к поражению, ей будет трудно. Писем, посланных ей из Америки, она не получила.

Она пала духом и убедила себя, что больше никогда не увидит человека, которого любила.

Она совершенно не представляла, что будет делать, когда небольшая сумма, которая у нее оставалась, подойдет к концу. Однако она отправилась в Англию, надеясь найти друзей, а может и родственников в стране, в которой она жила еще в детстве и о которой у нее остались такие приятные воспоминания. Только достигнув Лондона, она поняла, что ее вряд ли примут с распростертыми объятиями, ведь она ждала ребенка от англичанина, по всей вероятности бросившего ее.

Впервые она испугалась общественного мнения. Раньше она никогда об этом не думала: бегство от людей, которые на ее глазах убили отца и мать, дни и недели страха и голода, борьба за выживание приучили ее думать только о самосохранении. Но теперь она боялась встречи с людьми своего круга.

Ее семья была исключительно гордой. Родственники, с которыми она жила в прошлом, занимали высокое положение. Она поняла, что не сможет встретиться с ними снова, посмотреть им в лицо при сложившихся обстоятельствах.

Она безнадежно бродила по Стрэнду, не зная, что делать. Повернув на боковую улицу, она заметила какой-то странный магазин и русское имя — Ленковская, написанное на вывеске. Она вошла и увидела Магду.

— Мне нужна работа, — сказала она.

Когда Магда покачала головой, потому что у нее не было для нее работы, русская девушка опустилась на стул и разрыдалась.

Дальше все происходило очень быстро. Она очутилась в комнате Магды с чашкой хорошего русского чая, который она не пила с того дня, как покинула Санкт-Петербург.

Они разговорились, как две женщины в ссылке, как две подруги, очень давно не видевшие друг друга. Их охватила волна ошеломляющей ностальгии, и через час Магда согласилась принять незнакомку не только в магазин, но и в свой дом.

Карлотта родилась октябрьским утром, когда ветер свистел за окнами и в трубе и небо покрылось серыми облаками. Врач торопливо позвал Магду.

— Мать спасти невозможно, — сказал он.

Магда горестно вздохнула.

— Она в сознании, — продолжал врач. — Но это вопрос нескольких часов. Мы ничего не можем сделать.

Магда вошла к женщине, ставшей ей дорогим другом за те несколько месяцев, что они были вместе. Обессиленная женщина лежала на большой постели. Лицо, в котором не было ни кровинки, казалось белее подушки. Когда Магда приблизилась, она поманила сестру и попросила дать ей ребенка.

Ей принесли завернутое в шали крошечное, сморщенное существо с тонким завывающим плачем. Она с усилием протянула руки, взяла ребенка и прижала к себе.

— Вы возьмете ее? — прошептала она. — Я отдаю ее вам, мою крошку. Я не увижу ее больше. Берегите ее, как свое дитя и, если хотите, дайте ей свое имя.