Александр Омельянович - В тылу врага

• Название: В тылу врага
• Автор: Александр Омельянович
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1975

Повесть посвящена последнему периоду Великой Отечественной войны, когда Советская Армия освобождала польскую землю.

В центре повествования — образ Генрика Мерецкого. Молодой поляк-антифашист с первых дней войны храбро сражался против оккупантов в рядах партизанских отрядов, а затем стал советским воином — разведчиком. Возглавляемая им группа была заброшена в тыл врага, где успешно выполняло задания командования 3-го Белорусского фронта.

На фоне описываемых событий автор убедительно показывает, как в годы войны с гитлеровскими захватчиками рождалось и крепло братство по оружию советского и польского народов.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Проходя по оживлённому перрону, Генрик остолбенел. Навстречу ему шёл лесничий Мейер из Плочично, которого они задержали на железнодорожной ветке около Глубокого Брода. Не было временя бежать и скрыться от взгляда немца. Генрик сделал вид, что его не заметил.

Не спеша он прошёл ещё несколько шагов, оглянулся через плечо и сел в вагон поезда, который должен был отойти в Тракишки. Поскольку поезда в Тракишки и в Августов отходили почти одновременно, Генрик рассчитывал на то, что обманет Мейера и, когда тронется поезд в Августов, быстро перейдёт в пего.

Поезд в Августов уже двигался полным ходом, когда Генрик, едва не опоздав, прыгнул на ступеньки последнего вагона.

Мейер сразу узнал Генрика и не упускал его из виду. На обдумывание времени не было. Он заметил, как Генрик прыгнул в другой поезд, и начал преследовать его. В вагоне он нашёл его без труда и сел в противоположном купе.

Генрик стал незаметно наблюдать за каждым движением врага. «Если немец здесь, значит, он не успел сообщить жандармерии. Поеду в лес и, когда около Плочично поезд замедлит ход, выпрыгну. В поезде, пожалуй, нет жандармов», — думал он.

Плочично находится на расстоянии восьми километров от Сувалок. Вокруг станции — посёлок, лесопилка и лес. Прошло немного времени, и поезд, скрипя тормозами, напал замедлять ход.

Геприк приготовился прыгать. Мейер, казалось, не обращал па него внимания. Ещё немного, ещё несколько метров…

Внезапно дёрнув дверь, он оторвался от ступеней и прыгнул. Но немец, не колеблясь, выпрыгнул вслед за ним, крича: «Стой! Стой!» Он догнал Генрика, и оба, схватившись врукопашную, покатились по насыпи вниз.

Поезд остановился. Из него выскочили люди.

Начальник жандармерии в Плочично Мазур имел привычку выезжать на мотоцикле в сопровождении жандарма почти к каждому прибывающему на станцию поезду. Он проверял документы у подозрительных людей, вытаскивал из женских кошёлок куски масла, яйца, иногда самогон. И в этот раз, стоя около мотоцикла, он ожидал прибытия поезда. Прыжок из вагона двух человек и борьба на насыпи происходили у него на глазах. Мазур позвал жандарма, и они оба бросились к месту происшествия. От вагона уже бежали немцы. Они окружили Генрика и Мейера. Гитлеровец, запыхавшись, объяснял, что произошло. Генрик еле держался на ногах, изо рта у него текла тоненькая струйка крови. Жандарм, не дожидаясь выяснения дела, огрел его прикладом и погнал к станции. Генрику приказали тащить мотоцикл Мазура к жандармскому посту. Сам Мазур и Мейер шли за жандармом. До Генрика доносился их разговор.

Лесничий напомнил начальнику жандармерии, как задержали поезд узкоколейки около Глубокого Брода, описал, как выглядели все партизаны, и уверял, что схваченный «бандит» является одним из них.

Мазур поздравил Мейера с успехом, заявив, что в остальном разберётся гестапо.

Генрик тащил мотоцикл. Между посёлком Плочично и лесопилкой тянется небольшой лесок, уходящий по одной стороне шоссе крутым спуском к озеру. На краю этого леска находится кладбище немецких солдат, погибших в 1914 году, и большой овраг, поросший соснами и можжевельником. Генрик хорошо понимал, что его ожидало: сначала допросы в жандармерии, потом гестапо, пытки, смерть…

Когда они были уже в лесу, он взглядом прикинул расстояние до оврага. Комендант и Мейер шли с правой стороны, жандарм с винтовкой — слева.

Не было времени обдумывать. Толкнув мотоцикл изо всех сил на жандармов, он прыгнул в овраг.

Винтовочный выстрел жандарма прогремел звонким эхом в лесу. Генрик бежал что было мочи.

Деревья мелькали перед глазами. На бегу он сбросил куртку, меховой жилет, шапку, заметно удаляясь от шоссе. Ещё несколько больших кустов, затем деревья…

После второго выстрела он перекувырнулся на лету и вновь вскочил на ноги. Ему стало очень жарко, кровь сочилась на спине и животе. Ноги сразу стали тяжёлыми. Третья пуля швырнула его на землю. Он хотел подняться, обхватив сосну, но уже не мог. Палачи приближались. Новые выстрелы уже не были нужны. Две пули попали ему в живот, две другие в плечо. Прежде чем подбежали немцы, он потерял сознание.

Жандарм задержал проезжавшую по шоссе крестьянскую подводу, бросил в неё окровавленное тело Генрика и направился к участку. Арестантская, в Плочично размещалась в грязном свинарнике. Там и оставили лежать полумёртвого Генрика, предварительно проверив его карманы. Кроме разной мелочи там нашлись и его документы. Они были пропитаны кровью, но Мазур всё же смог прочитать необходимые данные. Вскоре текст донесения в гестапо был готов.

6

Начальник сувалкского отделения гестапо гауптштурмфюрер Герман Кастендик в последнее время был буквально завален работой. Долгие часы проводил он, читая донесения агентов, материалы следствий и поступающие из Тильзита инструкции и приказы.

Вечером 22 марта 1944 года шеф гестапо сидел, как обычно, в своём кабинете. Кроме него здесь были его заместители Гениг и Рихард. Неожиданно забренчал телефон. Кастендик поднял трубку. Звонил Мазур, начальник жандармерии Плочично, докладывал о взятии Генрика Мерецкого. Вкратце он сообщил некоторые обстоятельства, напомнил дело около Глубокого Брода и рассказал, каким образом «бандит» был схвачен. На вопрос, тяжело ли ранен Мерецкий, Мазур доложил, что тот имеет несколько ранений и находится в бессознательном состоянии. Выслушав доклад, Кастендик ответил, что если Мерецкий не сдохнет в жандармерии до утра, то завтра за ним пришлют машину.

Положив трубку, он повторил обоим, гестаповцам полученное от Мазура сообщение. Они подошли к висевшей на стене карте повята. Нашли деревню Иодалишки. Тёмная ночь и далёкая опасная дорога не вдохновляли их на немедленную поездку в Плочично. Рихард ушёл к себе в отдел за документами по делу о задержании поезда узкоколейки у Глубокого Брода и нападении на автомобиль старшего лесничего Бимана.

Шеф гестапо соединился по телефону с пограничным отделением в Сейнах. К телефону подошёл гестаповец Бернард Тумольке. Кастендик приказал ему вместе с жандармерией провести в деревне Иодалишки обыск в доме у Альбина Мерецкого. Всех взрослых арестовать и немедленно доставить в гестапо.

Рихард и Гениг во время разговора шефа с Сейнами просмотрели папку с документами, прочитали показания Мейера и Бимана, особенно те места, где речь шла о том, как выглядели партизаны. Без труда сопоставили несколько фактов. Вероятно, Мерецкий принимал участие в задержании поезда. Именно он, судя по описанию, пытался задержать машину старшего лесничего Бимана. Во время нападения «бандит» был ранен, очевидно, вынужден был лечиться, а возможно даже, ему была сделана операция. Всё это должно было происходить в Сувалках с участием местного подполья.

Они пришли к выводу, что, вылечившись, Мерецкий возвращался в отряд и по счастливой для них случайности натолкнулся на Мейёра. В рассуждениях шефа и обоих гестаповцев личность Генрика приобретала особое значение. Впрочем, для гестаповцев любой факт, связанный с движением Сопротивления, был очень важен. Дело поручили вести Рихарду. Завтра должны были из Сейн доставить отца и братьев задержанного.

7

Генрик лежал на полу свинарника. Его тело боролось со смертью. Когда из уст его исходил глухой стон, тёмно-бурая овчарка, привязанная к двери, кривила кудлатую морду и с каким-то собачьим состраданием всматривалась в лежавшего человека.

Ночь была морозной. Генрик ненадолго приходил в сознание, чтобы опять сразу же погрузиться в беспамятство. На одежде и грязном полу образовались большие пятна крови, которые овчарка подозрительно обнюхивала. В моменты, когда Генрик приходил в себя, он смотрел на собаку, не испытывая страха, не в силах отодвинуться от её опасных клыков. Жажда смерти была настолько сильной, что заслоняла все другие чувства. Мартовская ночь тянулась бесконечной полосой мучений.

На рассвете Мазур вышел из участка, отомкнул дверь свинарника, отодвинул лежащую овчарку и ногой толкнул Генрика. Раненый застонал. Немец старательно вытер сапог, выпачканный кровью. С минуты на минуту должна была прибыть машина. Вскоре во дворе послышался шум мотора. Из кабины автомашины вышел гестаповец. Эсэсовцы бросили Генрика в машину. В Сувалках Рихард срочно поехал с раненым в госпиталь. Генрика немедленно положили на стол. Его жизнь для гестапо представляла теперь определённую ценность, и Рихард внимательно выслушал мнение врачей. Он был убеждён, что в своё время добьётся от раненого показаний.

Операция продолжалась долго. Резали, сшивали, вырезали… Из-под черепной коробки, около левого уха, извлекли пулю. Генрих, к удивлению хирургов, успешно перенёс продолжавшуюся несколько часов операцию. Выдержал и жил.

Всего перебинтованного, его перенесли на нижний этаж госпиталя, где помещался тюремный изолятор. Под потолком находилось небольшое, заделанное решёткой окошко. Дверь была обита железом. На одной из коек в лазарете лежал с покалеченной ногой партизан Казимеж Поплавский.