Этель Войнич - Овод (с иллюстрациями)

• Название: Овод (с иллюстрациями)
• Автор: Этель Войнич
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1987

В судьбе романтического юноши Артура Бёртона немало неординарных событий – тайна рождения, предательство близких людей, инсценированное самоубийство, трагическая безответная любовь, пронесённая через всю жизнь. Роман «Овод» Э.Л.Войнич целое столетие волнует многие поколения читателей.

---

– Кто бы он ни был, – вмешался Фабрицци, – но должно же быть что-то выдающееся в человеке, который сумел обворожить таких опытных людей, как Мартель и Дюпре. Как вы думаете, синьора?

– Я о нём ровно ничего не знаю. Я была в Англии, когда эти беглецы проезжали Тоскану. Но если о Риваресе отзываются с самой лучшей стороны те, кому пришлось в течение трех лет странствовать с ним, а также товарищи, участвовавшие в восстании, то этого, я думаю, вполне достаточно, чтобы не обращать внимания на бульварные сплетни.

– О его товарищах и говорить нечего, – сказал Риккардо. – Ривареса обожали поголовно все от Муратори и Замбеккари до самых диких горцев. Кроме того, он личный друг Орсини[46]. Правда, в Париже о нём рассказывают всякие небылицы, но ведь если человек не хочет иметь врагов, он не должен быть политическим сатириком.

– Я не совсем уверен, но, кажется, я видел его как-то, когда эти политические эмигранты были здесь, – сказал Лега. – Он ведь не то горбат, не то хромает.

Профессор выдвинул ящик письменного стола, достал кипу бумаг и стал их перелистывать.

– У меня есть где-то полицейское описание его примет, – сказал он. – Вы помните, когда им удалось бежать и скрыться в горах, повсюду были разосланы их приметы, а кардинал… как же зовут этого негодяя?.. да, кардинал Спинола[47]! Так вот, он даже предлагал награду за их головы. В связи с этим рассказывают одну очень интересную историю. Риварес надел старый солдатский мундир и бродил по стране под видом раненого карабинера, отыскивающего свою часть. Во время этих странствований он наткнулся на отряд, посланный Спинолой на его же розыски, и целый день ехал с солдатами в одной повозке и рассказывал душераздирающие истории о том, как бунтовщики взяли его в плен, затащили в свой притон в горах и подвергли ужасным пыткам. Солдаты показали ему бумагу с описанием его примет, и он наговорил им всякого вздору о «дьяволе», которого прозвали Оводом. Потом ночью, когда все улеглись спать, Риварес вылил им в порох ведро воды и дал тягу, набив карманы провизией и патронами… А, вот, нашёл! – сказал Фабрицци, оборвав свой рассказ. – «Феличе Риварес, по прозвищу Овод. Возраст – около тридцати лет. Место рождения неизвестно, но по некоторым данным – Южная Америка. Профессия – журналист. Небольшого роста. Волосы чёрные. Борода чёрная. Смуглый. Глаза синие. Лоб высокий. Нос, рот, подбородок…» Да, вот ещё: «Особые приметы: прихрамывает на правую ногу, левая рука скрючена, недостаёт двух пальцев. Шрам на лице. Заикается». Затем добавлено: «Очень искусный стрелок – при аресте следует соблюдать осторожность».

– Удивительная вещь! Как он их обманул с таким списком примет?

– Выручила его, несомненно, только смелость. Малейшее подозрение, и он бы погиб. Ему удаётся выходить из любых положений благодаря умению принимать невинный, внушающий доверие вид… Ну, так вот, господа, что же вы обо всём этом думаете? Оказывается, Ривареса многие из вас хорошо знают. Что ж, давайте напишем ему, что мы будем рады его помощи.

– Сначала надо всё-таки познакомить его с нашим планом, – заговорил Фабрицци, – и узнать, согласен ли он с ним.

– Ну, поскольку речь идёт о борьбе с иезуитами, Риварес согласится. Я не знаю более непримиримого антиклерикала. В этом отношении он просто бешеный.

– Итак, вы напишете ему, Риккардо?

– Конечно. Сейчас припомню, где он теперь. Кажется, в Швейцарии. Удивительно непоседливое существо: вечно кочует. Ну, а что касается памфлетов…

Вновь началась оживлённая дискуссия. Когда наконец все стали расходиться, Мартини подошёл к синьоре Болле:

– Я провожу вас, Джемма.

– Спасибо. Мне нужно переговорить с вами о делах.

– Опять что-нибудь с адресами? – спросил он вполголоса.

– Ничего серьёзного. Но всё-таки, мне кажется, надо что-то предпринять. На этой неделе на почте задержали два письма. И то и другое совершенно невинные, да и задержка эта, может быть, простая случайность. Однако рисковать нельзя. Если полиция взяла под сомнение хоть один из наших адресов, их надо немедленно изменить.

– Я приду к вам завтра. Не стоит сейчас говорить о делах – у вас усталый вид.

– Я не устала.

– Так, стало быть, опять расстроены чем-нибудь?

– Нет, так, ничего особенного.

Глава II

– Кэтти, миссис Болла дома?

– Да, сударь, она одевается. Пожалуйте в гостиную, она сейчас сойдёт вниз.

Кэтти встретила гостя с истинно девонширским[48] радушием. Мартини был её любимцем. Он говорил по-английски – конечно, как иностранец, но всё-таки вполне прилично, – не имел привычки засиживаться до часу ночи и, не обращая внимания на усталость хозяйки, разглагольствовать громогласно о политике, как это часто делали другие. А главное – Мартини приезжал в Девоншир поддержать миссис Боллу в самое тяжёлое для неё время, когда у неё умер ребёнок и умирал муж. С той поры этот неловкий, молчаливый человек стал для Кэтти таким же членом семьи, как и ленивый чёрный кот Пашт, который сейчас примостился у него на коленях. А кот, в свою очередь, смотрел на Мартини, как на весьма полезную вещь в доме. Этот гость не наступал ему на хвост, не пускал табачного дыма в глаза, подобно прочим, весьма навязчивым двуногим существам, позволял удобно свернуться у него на коленях и мурлыкать, а за столом всегда помнил, что коту вовсе не интересно только смотреть, как люди едят рыбу. Дружба между ними завязалась уже давно. Когда Пашт был ещё котёнком, Мартини взял его под своё покровительство и привёз из Англии в Италию в корзинке, так как больной хозяйке было не до него. И с тех пор кот имел много случаев убедиться, что этот неуклюжий, похожий на медведя человек – верный друг ему.

– Как вы оба уютно устроились! – сказала, входя в комнату, Джемма. – Можно подумать, что вы рассчитываете провести так весь вечер!

Мартини бережно снял кота с колен.

– Я пришёл пораньше, – сказал он, – в надежде, что вы дадите мне чашку чаю, прежде чем мы тронемся в путь. У Грассини будет, вероятно, очень много народу и плохой ужин. В этих фешенебельных домах всегда плохо кормят.

– Ну вот! – сказала Джемма, смеясь. – У вас такой же злой язык, как у Галли. Бедный Грассини и так обременён грехами. Зачем ставить ему в вину ещё и то, что его жена – плохая хозяйка? Ну, а чай сию минуту будет готов. Кэтти испекла специально для вас девонширский кекс.

– Кэтти – добрая душа, не правда ли, Пашт? Кстати, то же можно сказать и о вас – я боялся, что вы забудете мою просьбу и наденете другое платье.

– Я ведь вам обещала, хотя в такой тёплый вечер в нём, пожалуй, будет жарко.

– Нет, в Фьезоле[49] много прохладнее. А вам белый кашемир очень идёт. Я принёс цветы специально к этому вашему наряду.

– Какие чудесные розы! Просто прелесть! Но лучше поставить их в воду, я не люблю прикалывать цветы к платью.

– Ну вот, что за предрассудок!

– Право же, нет. Просто, я думаю, им будет грустно провести вечер с такой скучной особой, как я.

– Увы! Нам всем придётся поскучать на этом вечере. Воображаю, какие там будут невыносимо нудные разговоры!

– Почему?

– Отчасти потому, что все, к чему ни прикоснётся Грассини, становится таким же нудным, как и он сам.

– Стыдно злословить о человеке, в гости к которому идёшь.

– Вы правы, как всегда, мадонна[50]. Тогда скажем так: будет скучно, потому что большинство интересных людей не придёт.

– Почему?

– Не знаю. Уехали из города, больны или ещё что-нибудь. Будут, конечно, два-три посланника, несколько учёных немцев и русских князей, обычная разношёрстная толпа туристов, кое-кто из литературного мира и несколько французских офицеров. И больше никого, насколько мне известно, за исключением, впрочем, нового сатирика. Он выступает в качестве главной приманки.

– Новый сатирик? Как! Риварес? Но мне казалось, что Грассини относится к нему весьма неодобрительно.

– Да, это так. Но если о человеке много говорят, Грассини, конечно, пожелает, чтобы новый лев был выставлен напоказ прежде всего в его доме. Да, будьте уверены, Риварес не подозревает, как к нему относится Грассини. А мог бы догадаться – он человек сообразительный.

– Я и не знала, что он уже здесь!

– Только вчера приехал… А вот и чай. Не вставайте, я подам чайник.

Нигде Мартини не чувствовал себя так хорошо, как в этой маленькой гостиной. Дружеское обращение Джеммы, то, что она совершенно не подозревала своей власти над ним, её простота и сердечность – все это озаряло светом его далеко не радостную жизнь. И всякий раз, когда Мартини становилось особенно грустно, он приходил сюда по окончании работы, сидел, большей частью молча, и смотрел, как она склоняется над шитьём или разливает чай. Джемма ни о чём его не расспрашивала, не выражала ему своего сочувствия. И всё-таки он уходил от неё ободрённый и успокоенный, чувствуя, что «теперь можно протянуть ещё недельку-другую». Она, сама того не зная, обладала редким даром приносить утешение, и, когда два года назад лучшие друзья Мартини были изменнически преданы в Калабрии[51] и перестреляны, – быть может, только непоколебимая твёрдость её духа и спасла его от полного отчаяния.