Атанас Мандаджиев - Чёрный листок над пепельницей

• Название: Чёрный листок над пепельницей
• Автор: Атанас Мандаджиев
• Издательство: Юридическая литература
• Жанр: Детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-7260-0148-6

---

— Честно признаюсь, вы здорово меня удивили. Такие чувства в наше время… Я должен обязательно найти, этого парня, обязательно!

— А это нетрудно, ты узнаешь его по слушалкам. Как увидишь на улице ослиные уши — он это!

— Любопытная комбинация! — рассмеялся Гео. — Самая красивая девушка и самые длинные уши. Ну, спасибо вам за всё. — Он почти нежно похлопал Раю по руке, истёртой добела мытьём посуды и стиркой. — И за ваши рассуждения тоже… — Гео достал из заднего кармана брюк маленькую записную книжечку и открыл её на букве «Р». — Я хочу записать ваши координаты: Рая, а дальше?

— Ты лучше запиши тех, наверху, когда вернутся из Чехословакии. Я не говорила тебе? Их водой было не разлить с Кристиной и покойной, земля ей пухом…

Полковник сдержал слово — на другой день к вечеру дело Эмилии было уже на руках у Гео. А до этого он ничем не занимался, если не считать беспокойных блужданий по улицам Пловдива, во время которых — где-то в глубине души у него таилась надежда — он мог бы случайно столкнуться со своей таинственной пассажиркой — двойником Эмилии. Он не знал города и шёл куда глаза глядят, но при этом не делал ни единой попытки остановить кого-либо из прохожих и спросить, например, куда ведёт эта улица, или что это за парк, или как называется эта площадь.

Почему же он вёл себя так странно? Неужели отказался от намерений поговорить с другом Эмилии? Он мог бы отправиться на место работы Кристины и из первых рук получить сведения о том, какое преступление она совершила, и так, между прочим узнать о ней самой. Фотографии в семейном альбоме отнюдь не подтверждали мнение соседки, но можно ли составить правильное представление о человеке, по его фотографиям? Надо бы ещё попытаться встретиться с бывшими одноклассниками покойной, узнать, был ли одноклассником длинноухий обожатель. Но ничего этого Гео пока не. предпринимал. Он ждал. Ждал, когда получит дело, что оно ему расскажет…

Ближе к вечеру он зашёл в криминальный отдел, взял сравнительно тонкую папку и вернулся в гостиницу. Не раскрывая и даже не взглянув на первую страницу, что наверняка сделал бы почти каждый ещё по дороге, он положил папку на сломанный телевизор и стал тщательно, не спеша переодеваться. Время от времени поглядывал на неё, предвкушая разгадку многих неизвестных, и снова отводил глаза. Потом, потом…

Он сошёл вниз, в ресторан, одетый почти как южноамериканец, впервые попавший в Париж: рубашка, галстук, модные туфли, даже длинные полупрозрачные носки — всё было подобрано в тон яркому летнему костюму, всё блестело новизной. Выглядел Гео на редкость элегантно. Его можно было принять за кинопродюсера или удачливого дипломата в начале карьеры, попавшего на это поприще благодаря аристократическому происхождению (спокойный взгляд, невозмутимое доброжелательное выражение лица подтверждали именно эту версию).

Гео сел за уединённый стол подальше от оркестра, заказал ужин. Народу в зале собралось уже довольно много, было шумно и дымно. Гео поверхностно и несколько отрешённо оглядывал публику и впрямь как иностранец, которому всё здесь интересно, но и всё чуждо. Лишь, один раз он «вышел из роли», когда его внимание привлекла шумная молодая компания — несколько юношей и высокая стройная девушка с блестящими чёрными волосами. Она стояла спиной к нему. Он весь напрягся, будто снова увидел убегающую Эмилию. Девушка повернулась. Весёлые глаза, белозубая улыбка, короткий задорный носик — нет, не она… Гео доел бифштекс, выпил крепкий кофе и, более не интересуясь ни компанией, ни чем бы то ни было ещё, поднялся к себе.

… Спустя три часа он встал, размял затёкшие мышцы плеч и спицу и отправился в огромную ванную. Вышел из неё освежённый, в яркой пижаме. Поднял телефонную трубку, но тотчас опустил её на рычаг… В гостинице стояла полная тишина: оркестр внизу давно замолчал, за окном не слышно было смеха и песен подгулявших пловдивчан — город спал… Он позвонит утром. В конце концов не такое уж это открытие, чтобы нарушать сон добрых людей. Гео вернулся к столу и снова — в который раз — погрузился в материалы дела, несмотря на то что в кармане пижамы уже шелестели странички скрупулёзно составленного отчёта. Ну о чём ещё может идти речь? Случай яснее ясного — самоубийство. Эмилия сознательно бросилась в море. Доказательство — написанная ею собственноручно короткая записка, найденная отцом под её подушкой в ту же ночь, через несколько часов после страшного несчастья: «Ко всем людям! Кладу предел своей жизни сама и добровольно; Эмилия».

Нелчинов приехал в Пловдив один, вторая жена его осталась в Алжире — ждала ребёнка. Он взял отпуск с единственной целью — поехать с дочкой на курорт, убедить её в том, что он её не забыл и никогда не перестанет о ней заботиться. В случившемся с матерью он ни в какой мере не считает себя виновным — ему и в голову не могло прийти, что Кристина падёт так низко! Если бы она написала ему или как-нибудь иначе сообщила: так, мол, и так, нам очень трудно, нужны деньги на репетиторов для подготовки Эми в институт, на платье для выпускного вечера — он немедленно выслал бы. Об их бедственном положении он узнал только в Пловдиве, из разговоров с друзьями — Стаматовыми. «Но если бы я даже прислал деньги, — заключил Нелчинов, — она бы ни за что на свете не приняла их, ни за что! Вот до чего доводят слепая гордость и упрямство!» Считает, что если он в чём и виноват, то только в том, что забыл, в каком классе Эмилия и когда она должна кончить школу, — он думал, что в будущем году и, следовательно, впереди ещё уйма времени, он выполнит свой долг как полагается, обеспечит её всем необходимым, а оказалось, что поздно, Он не оправдывается, нет, но ведь надо понять — он головы не поднимает от работы, ни дня ни ночи не знает, ведь он — технический руководитель нового строительства на территории посольства. «А про то, что Кристина в тюрьме, я узнал совершенно случайно от общих знакомых, которые приехали в Алжир. Я тут же попросил отпуск, потом поехал в Марокко, купил кое-какие вещи для дочери…» Эмилия, однако, не захотела даже посмотреть на них, не то что показаться в них на улице. И вообще держала себя чрезвычайно сухо, если не сказать — враждебно. На курорт? И слышать не хотела! «Никогда она не сможет простить мне развод и второй брак, даже если я на колени упаду и всё Марокко закуплю для неё!» А потом вдруг совершенно неожиданно, когда он уже почти собрался в обратный путь, дочь сама предложила поехать на Золотые Пески.

Остановились в шикарном отеле «Интернационал», близко от торгового центра. По рассказам служащих отеля, отец исполнял все желания и капризы дочери. Их часто видели с большими пакетами в руках, в ресторанах они заказывали дорогие блюда, Эмилия училась ездить верхом, они катались на яхте, ходили на эстрадные концерты и были очень милы и любезны друг с другом. Некоторые даже принимали их за влюблённую пару (что ж, возраст не помеха, сейчас такая разница — обычное дело, к тому же они внешне были совершенно не похожи, как ни странно). «А я слышала, как они ссорятся, — вносит диссонансную ноту в общий хор горничная этажа и твёрдо стоит на своём: — Да, милы и любезны на людях, но стоило им закрыть за собой дверь…» — «А о чём они спорили — можно было понять?»«Не знаю, у меня нет привычки подслушивать». И всё же она слышала, что начинала всегда Эмилия. Отец, как правило, молчал или отвечал ей тихо. «Он что-то бормотал, маялся. А почему не спросите его самого? Если будет отрицать, я ему напомню».

— Неправда! — ответил Нелчинов на заданный следователем прямой вопрос, но тут же поспешил добавить: — Нет, вспомнил, один раз мы поссорились из-за того, что она слишком долго торчала в воде, а другой раз она вела себя ужасно самонадеянно и безрассудно — впервые села на лошадь и сразу же пришпорила её. Я боялся, как бы она не простыла, как бы не упала, вообще как бы чего не случилось. Вот, случилось… Самое ужасное… Эмилия мне всё время говорила, что она уже не ребёнок, ей надоел надзор. Стоило мне начать разговор о её поведении, как она грозилась тут же уехать на поезде или автостопом. Ну, Я оставлял её в покое — пусть делает что хочет… Войдите в её положение: мать в тюрьме, на экзамены в институт она сама не пожелала явиться, отец, то есть я… В общем, многое накипело. К тому же нервы у неё с детства пошаливали. Она иногда такое проделывала дома и в школе, что все рты разевали. Все врачи и педагоги объясняли это переходным возрастом и её холерическим темпераментом. Я рассказываю всё это потому, что… Нет, не могу я понять, просто голова лопается! Не было там ни намёка на… «Папа, хочешь посмотреть море поближе?» — «Хочу». — «Нигде не видела таких больших волн, давай поднимемся на мост и пройдём до конца, в крайнем случае промокнем…» — «Согласен». — «Ты вообще-то не очень смелый, не откажешься в последний момент?» — «Нет». Вышли мы из отеля. Ветер, холодно, темнеет. «Не лучше ли отложить до завтрашнего утра?» — «Нет, завтра море может успокоиться! Пошли!»