Виктория Миллиан - Идеальный партнёр

• Название: Идеальный партнёр
• Автор: Виктория Миллиан
• Жанр: Современные любовные романы

 «Идеальный партнёр», краткая информация:

 Современный любовный роман. Место действия: Гамбург, Германия, 90-е годы.

 Главные герои. Она – Лора Дюваль, эмигрантка с Украины, график-дизайнер, ищет работу. Он – Хайнц Эверс, директор по маркетингу небольшой фирмы.

 - Эта книга не отвечает ни на один из поставленных вопросов. Здесь столько затронуто: эмиграция, Россия, евреи, немцы, просто люди, любовь...

 - Почему книга должна отвечать на какие-нибудь вопросы? Какие проблемы решаются в книгах?

 - Неужели можно так откровенно и чисто описать половой акт? Где найти такую женщину?

 - Где найти такого мужчину? Женщину-то вы найдёте. Только посмотрите по сторонам внимательно. Даже здесь...

 - Где найти такого мужчину? То же мне! Мужик он и есть мужик. Бросил её и тут же пошёл успокаиваться к другой.

 - Не важно, хороший он или плохой. Важно, что мы обсуждаем их, как живых людей.

 Главная идея книги хорошо выражена в диалоге главных героев:

 - Мы любим по запаху, - просто сказала она.

 Он не поверил своим ушам:

 - Мы любим по запаху? Угу. Продолжайте. Я даже не хочу комментировать!

 - Мы настолько сложно устроены! ДНК - вы же представляете, что это такое?

 - Да. В каком-то смысле. На уровне банальной эрудиции.

 - Этого достаточно, - безжалостно продолжила она. - Я тоже не биолог. Но это колоссально сложная система, понятно же. Пары должны друг другу подходить. Ведь наследственная система каждого имеет, кроме всего прочего, внутренние дефекты. Незаметные рецессивные гены. Не каждые двое могут дать здоровое потомство.

 - Потомство, - повторил за нею Хайнц, - угу.

 - У вас очень содержательные комментарии.

 - Продолжайте-продолжайте, - он принял насмешку без боя.

 - Но это значит, что о партнёре нужна достоверная генетическая информация.. Прежде, чем будет сделан выбор. Попросту кусочек тела для анализа, какая-то молекула, может быть одна. Это запах!

 - Конечно, не облизывать же! Это негигиенично и при большом скоплении возможных претендентов - просто долго.

 - Видите, как глубоко вы всё сразу поняли. Именно так!

 - Мы влюбляемся по неуловимому запаху и понимаем это сразу, - почти мечтательно протянул он и потом быстро добавил: - А духи? Что, поймал я вас?

 - Это ничему не противоречит. Ведь настоящие совпадения очень редки. Идеальные пары единичны, можно жизнь прожить и не встретиться. Поэтому в основном запах не нравится. Его скрывают, маскируют, заменяют другим.

 - Тогда должно быть много ошибок.

 - Ещё бы! Большая часть браков распадается. Вы умный.

 - Я знаю. Вы мне сегодня уже сказали, что я - достойный экземпляр. Может быть, мои ставки повысятся? Какая следующая градация за достойным?

 - Perfect.

 - Perfect Partner, - медленно произнёс он и добавил, помолчав и внимательно глядя на дорогу: - А вы ведь не пользуетесь духами?....

Роман занял первое место на Третьем Берлинском Международном конкурсе и признан «Книгой года 2011-2012».

---

 Хайнц сел в шезлонг. Лору он одел, а сам замёрз и теперь укрылся от ветра, который прошивал его насквозь. Он смотрел на песок, не желая показать Лоре слишком блестящие, надутые ветром глаза. Её последнее замечание его задело. Но она, похоже, не заметила и продолжала:

 - Нам преподаватель истории рассказывал, что во время подавления Веймарской республики рабочие отряды не поехали на помощь, так как не было денег на билеты. А когда полиция разгоняла демонстрацию, то в парке все бегали по дорожкам вокруг клумб. Рабочих избивали дубинками, но ни одно растение не помяли. Ни те, ни другие.

 - Лора, перестань. Это карикатура. Я не верю, - он замолчал, а потом продолжил, (в голосе его звучала настоящая обида):

 - Правила организуют жизнь, делают её легче, удобней для всех, кто живёт рядом. Всякое развитие - это повышение организации. Вспомни, ты ведь сама мне приводила пример из физики. Как это слово?

 - Энтропия. Её понижение. Но...

 - Подожди. Не повторяйся; я помню всё, что ты мне говоришь. Ты для меня слишком важна, я помню каждую твою фразу! Конечно, жизнь богаче правил. Но правила - это необходимые самоограничения, скобки. Мы, немцы, большинство из нас, умеем за них выйти, когда нужно. Но, милая моя, чтобы выйти за скобки, надо вначале их иметь!

 Теперь он смотрел на неё. Она села рядом и провела рукой вдоль носа.

 - Нет, - сказал он, - это ветер.

 - Хайнц. Я хотела тебе рассказать... Я не знала, как это рассказать...

 И она рассказала ему. Это была история её бабушки. Но тогда, во время войны, бабушкой она не была. Галька Мирошниченко была тогда ненамного старше Лоры, такая же маленькая и хрупкая, дважды уже вдова от двух войн, с пятью детьми на руках. Теперь у неё в доме возле Луганска на постое стояли немцы, второй муж погиб в первый месяц войны, а старший, любимый сын от первого брака - красавец, умница, политрук Красной Армии, коммунист - пропал без вести.

 Лора рассказывала, а Хайнц, не отрываясь, смотрел на соседний шезлонг номер 215. Почему-то он на всю жизнь запомнил номер шезлонга напротив.

 - Бабка у меня была настоящая хулиганка. После того, что ей пришлось пережить, она уже ничего не боялась. Я помню, как она ругалась с соседом-коммунистом после того, как покрестила в церкви - тайно от родителей - меня, свою внучку, и его собственных мальчишек-близнецов: "Ничего вы мне не сделаете! Мне немцы ничего не сделали!"

 - Хайнц, - продолжила Лора, поворачивая его лицо к себе, - я не представляю, как я могла забыть. Я ведь эту историю знаю с тех пор, как помню себя. Но здесь, в Германии, не вспоминала ни разу! Выпало из памяти, не знаю почему...

 А бабка, знавшая немного по-немецки ещё с прошлой оккупации, показала стоявшему на постое молоденькому немцу-офицеру фотографию своего любимого сына в форме политрука Красной Армии в надежде, что немец его где-нибудь видел. Ведь "пропал без вести" - не значит погиб. Может, в плену? Может, кто-нибудь видел...

 - Немец так испугался: "Матка, ты с ума сошла! Я же должен расстрелять и тебя, и всех твоих детей! Спрячь эту фотографию и никому не показывай! Никогда! Подо что ты меня подводишь? Меня же самого расстреляют, если узнают, что я тебя отпустил!"

 Лора расстегнула куртку и обняла Хайнца, пытаясь согреть, унять его дрожь.

 - Поехали домой, - сказал Хайнц Эверс. Его вдруг поразила мысль, что это мог быть его отец.

 Они уехали. И дома любили друг друга до глубокой ночи.

25

 В понедельник погода переменилась. Утром Хайнц готовил кофе, а Лора вышла из ванной и стала у окна, глядя, как ветер мотает побеги плюща, увивающего балкон. Пол балкона укрывали лепестки каких-то розовых цветов. Шёл дождь, крыши дальних домов еле виднелись в туманной сырости. Хайнц подошёл и обнял её за плечи:

 - Оденься. Прохладно. Кстати, что такое кашнэ?

 - Шарф. Давай съездим на этой неделе в Любек. Со среды погода должна вернуться, - я слышала прогноз, но только на несколько дней. Хочу пофотографировать, пока есть листья на винограде. Там есть одно место. Я точно не знаю где. Но центр маленький. Найду.

 - Поедем в субботу.

 - Нет, на эти выходные мне надо в Дортмунд, у Димки день рождения. Он мой старый друг.

 - Как обычно: дружба между мужчиной и женщиной - это когда он любит её, а она - другого... Хорошо, поедем и в Дортмунд.

 - Нет. Туда я поеду одна.

 - Началось. Почему?

 - Не обижайся. Но там мы действительно будем говорить только по-русски. И даже если переводить, ты всё равно половину не поймёшь: это будут цитаты из книг, фильмов. У нас на Украине осталось общее прошлое. Это - очень много. Извини меня. Поедем в Любек на неделе?

 - Я не могу днём, ты же знаешь.

 - Ничего страшного, я и хочу поснимать вечером. У меня есть одна идея. Будешь мне позировать.

 - Малыш, ты делаешь со мной что хочешь.

 - Жалуешься?

 - Нет. Боюсь немного.

 - Я тоже.

 В среду погода вернулась, и они поехали в Любек. Ещё не начинало темнеть. На краю города, недалеко от выезда на автобан, на обочине у самой дороги Лора увидела игрушечного слона, а рядом - ни души. Она показала его Хайнцу и сказала:

 Стоит на пригорке игрушечный слон,

 А кругом - тишина.

 Стоит одинокий игрушечный слон.

 Кто-то забыл слона.

 - Ты и детские стихи пишешь? - Он знал о её стихах, хоть читать она не хотела, так как переводы на немецкий ей не удались (или она так думала).

 - Нет. Это не мои стихи. Я много детских знаю, потому что читала сыну. Саше.

 - Сыну?! - Хайнц включил аварийные огни и начал съезжать на обочину. - Скажи ещё раз: сыну? У тебя есть сын? А что я ещё о тебе не знаю?!

 Хайнц чувствовал, как сдавило в груди. Мне никогда никто не причинял столько боли, - билось в уме. - Неужели она думает, что я не принял бы её ребёнка?! Что ещё я не сделал и не сказал, чтобы она мне поверила?

 - Лора. Ну не молчи. Скажи что-нибудь. Он что, живёт с твоим бывшим, с сыном Ханны? Где он?

 - Он всё ещё на Украине.

 Хайнц стал открывать дверцу машины. Она схватила его за руку:

 - Куда ты?

 - Мне нужен атлас дорог. Он в багажнике. Я сейчас, не волнуйся.

 Через минуту он вернулся с атласом европейских дорог:

 - Украина. Это через Чехию? Какой это автобан?

 - Сумасшедший, что ты хочешь?

 - Мы сейчас возвращаемся за паспортами и едем за сыном. За Сашей.

 - Нет, Хайнц. Это не нужно. Он приезжает через месяц. Всё уже улажено. Спасибо. Прости меня.

 До Любека они молчали. Уже въезжая в город, он сказал, глядя на дорогу:

 - У меня в последнее время появилось ощущение, что я иду по воде и перестаю чувствовать дно. Всё время до сих пор я его чувствовал, но теперь перестал, а берега уже не видно. Не говори ничего. Обними меня.

 Они посидели так, обнявшись, пока совсем не стемнело. Потом молча пошли искать место, которое Лора хотела снять. Она описала его Хайнцу, и тот сразу понял, где это. Когда-то он тоже это место видел. Как он ориентировался, Хайнц не знал и сам, но выходил он на цель всегда безошибочно.

 Эта фотография потом так и осталась у Эверса: он сидел на белом пластмассовом стуле, на тротуаре, перед увитыми виноградом окнами ресторанчика Weinstube. Поздний вечер, мягко освещённая вывеской листва, и вдруг ярко-жёлтый, бьющий как будто из-под земли свет - совсем рядом с ним. Отпечаток ему достался совсем мелкий, дешевого формата, но снимок был очень качественный, все детали в тени хорошо проработаны. Освещённая неземным огнём мостовая, разные градации зелени листьев, он сам как будто в огне. Лора была хорошим фотографом.

 Они поснимали ещё ночной Любек. Он тоже сделал несколько кадров со штатива:

 - Хороший объектив и инфракрасный спуск. Для ночных съёмок - просто чудо, - похвалил Хайнц.

 - Да. Это Canon. Немногое из того, что я себе на Западе позволила. Я снимала много этим летом. На Альстере, на Бланкенезе. У меня, по-моему, даже есть твоя яхта, я однажды брала лодку напрокат на вашей пристани. Покажу тебе потом все вместе, когда получу эти.

 Хайнц не хотел ехать в Гамбург. Квартирка Лоры ему не нравилась. Он там просто страдал. Почему она так непримиримо отказалась перебраться к нему? Ведь жить у Альстера было бы так прекрасно: близко от работы, и качество жилья несравнимое. Но она ничего не хотела слышать. Просто замолкала и отдалялась после каждой его попытки, и потом приходилось её тормошить и сводить всё в шутку, чтобы опять вернуть себе.

 Но сегодня у него была уважительная причина, чтобы не ночевать в Эйдельштедте. Он устал. Хочется спать. Пойдём в отель?

 Он взял номер для молодожёнов. Большой и роскошный. А ванна! Джакузи. Мечта Лоры. Намёрзнувшись, они там сидели в мелких щекотных воздушных пузырьках почти час. Пока не стали засыпать. Потом пошли под розовый балдахин. Вот только кровать оказалась ужасно скрипучая. Из неё даже вывалилась под конец какая-то планка. Хайнц смеялся: бедные молодожёны. Он решил проблему просто. Стащил всю постель на пол.