Артур Дойль - Собрание сочинений. Том 6

• Название: Собрание сочинений. Том 6
• Автор: Артур Дойль
• Издательство: Правда
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1966

В шестой том собрания сочинений вошли: один из первых романов автора на спортивную тему «Родни Стоун», а также девять рассказов о спортивных и морских приключениях, в том числе, из цикла «Капитан Шарки», публиковавшиеся в авторских сборниках Tales of Pirates and Blue Water и Tales of the Ring and Camp.

В романе «Родни Стоун» соединились близкие писателю сферы английской истории и спорта; здесь также есть и таинственность, требующая догадок, и расследования. Боксерский ринг как центр, притягивающий людей различных сословий, дал автору возможность непринужденно изобразить знаменитых исторических деятелей и вымышленные лица, показать живые сцены из быта Англии 1800-х годов.

---

В полдень было установлено, что мы прошли двести двадцать миль. К вечеру ветер настолько усилился, что первый помощник капитана в предвидении неспокойной ночи приказал вязать рифы на марселях и брамселях. Я заметил, что барометр упал до двадцати девяти дюймов. Надеюсь, наше плавание не окажется тяжелым: я плохо переношу качку, и мое здоровье, вероятно, только ухудшится от путешествия в штормовую погоду, хотя я питаю величайшее доверие к морскому искусству капитана и к прочности корабля.

После ужина играл с миссис Тиббс в крибедж, а Хертон исполнил для нас несколько пьес на скрипке.

18 октября. Мрачный прогноз вчерашнего вечера не оправдался. Ветер опять стих, и сейчас мы дрейфуем среди округлых, невысоких волн. Порывистый ветерок рябит поверхность моря, но не в силах надуть паруса. Воздух холоднее, чем вчера, и я надел толстую шерстяную фуфайку, которую связала для меня жена.

Утром ко мне в каюту заходил Хертон, и мы выкурили с ним по сигаре. Он припоминает, что видел Горинга в 1869 году в Кливленде, штат Огайо. Как и сейчас, он производил тогда загадочное впечатление. Он разъезжал без всякой видимой цели и избегал говорить о своих занятиях. Этот человек интересует меня в психологическом отношении. Сегодня утром во время завтрака я внезапно ощутил смутное чувство неловкости, какое испытывают некоторые люди, когда на них кто-нибудь пристально смотрит. Я быстро поднял голову и встретил напряженный, почти свирепый взгляд Горинга, но выражение его глаз мгновенно смягчилось, и он бросил какое-то тривиальное замечание о погоде. Странно: по словам Хертона, почти такой же случай произошел с ним вчера на палубе.

Я замечаю, что Горинг во время прогулок часто разговаривает с матросами-неграми. Мне нравится эта черта. Обычно метисы игнорируют своих черных сородичей и относятся к ним с еще большей нетерпимостью, чем белые. Его черный паж, по-видимому, предан своему хозяину, следовательно, Горинг относится к нему хорошо. Словом, этот человек представляет любопытное сочетание самых противоположных качеств, и, если я не ошибаюсь, он даст мне обильную пищу для наблюдений во время нашего путешествия.

Капитан жалуется, что его хронометры показывают разное время. Как он утверждает, это происходит с ними впервые. Из-за легкого тумана мы не смогли произвести нужных наблюдений в полдень. По навигационному счислению мы прошли за сутки около ста семидесяти миль.

Как и предсказывал капитан, матросы-негры оказались плохими моряками. Но они умеют обращаться со штурвалом и потому переведены в рулевые с тем, чтобы освободить более опытных матросов для другой работы на корабле.

Все это мелочи, но и они дают пищу для разговоров на судне. Вечером мы заметили кита и пришли в страшный ажиотаж. Судя по резким очертаниям его спины и раздвоенному хвосту, это был, по-моему, кит-полосатик, или финвал, как его называют китобои.

19 октября. Весь день дул холодный ветер, и я благоразумно оставался в каюте, покинув ее только для ужина. Не поднимаясь со своей койки, я могу доставать книги, трубки и все, что мне потребуется. Вот одно из преимуществ маленького помещения.

Сегодня, вероятно, от холода, начала ныть моя старая рана. Читал «Опыты» Монтеня и лечился. В полдень зашел Хертон с сыном капитана — Додди, а за ними пожаловал сам шкипер, так что у меня состоялось нечто вроде приема.

20 и 21 октября. Все еще холодно, моросит дождь, и я не выхожу из каюты. Чувствую себя в этом заточении плохо, и настроение прескверное. Заходил с визитом Горинг, но его посещение не очень меня подбодрило. Он почти не разговаривал и только пристально рассматривал меня, вызывая во мне раздражение. Затем он встал и молча вышел из каюты. Начинаю подозревать, что это сумасшедший. Я как будто уже упоминал, что наши каюты расположены рядом. Они разделены тонкой деревянной перегородкой, в которой образовались щели. Некоторые из них настолько велики, что, лежа на койке, я невольно наблюдаю за каждым движением Горинга. Вовсе не желая играть роль шпиона, я постоянно вижу его за одним и тем же занятием: мне кажется, он при помощи карандаша и компасов работает над картой. Я уже заметил его интерес к вопросам навигации, но меня удивляет, что он тратит время на прокладку курса корабля. Впрочем, это невинное занятие, и он, несомненно, сверяет свои результаты с данными капитана.

Мне бы хотелось, чтобы этот человек не занимал столько места в моих мыслях. В ночь на двадцатое мне приснился кошмарный сон. Я видел, будто моя койка превратилась в гроб, я лежу в нем, а Горинг пытается заколотить гвоздями крышку, в то время как я бешено ее отталкиваю. Даже после пробуждения мне с трудом удалось убедить себя, что я лежу не в гробу. Как врач, я знаю, что кошмар — это не более как нарушение деятельности сосудов полушарий головного мозга, и тем не менее из-за своего болезненного состояния я не мог стряхнуть то гнетущее впечатление, которое он произвел на меня.

22 октября. День чудесный. На небе ни облачка, а свежий юго-западный ветер весело мчит нас в нужном направлении. Очевидно, где-то поблизости недавно прошел шторм: море сильно волнуется, и наш корабль кренится так, что конец фока-рея время от времени почти касается воды.

С удовольствием погулял на юте, хотя не могу сказать, что уже привык к морской качке. Несколько птичек, очень похожих на зябликов, присели на снасти.

4 часа 40 минут пополудни. Гуляя утром по палубе, я услыхал выстрел где-то возле моей каюты. Поспешно спустившись вниз, я обнаружил, что едва не стал жертвой несчастного случая. Оказалось, что Горинг в своей каюте чистил револьвер, и один из стволов, который он считал незаряженным, выстрелил. Пуля пробила боковую перегородку и впилась в стену как раз в том месте, где обычно находится моя голова. Мне слишком часто приходилось бывать под огнем, чтобы я стал преувеличивать опасность, но несомненно, что если бы я в тот момент лежал на койке, то был бы убит.

Бедняга Горинг не знал, что в тот день я вышел на палубу, и потому страшно перепугался. Ни разу еще я не видел такого искаженного ужасом лица, какое было у него, когда он выскочил из каюты с дымящимся револьвером в руке и столкнулся со мной лицом к лицу. Он, конечно, рассыпался в извинениях, хотя я просто посмеялся над этим случаем.

11 часов вечера. Случилось несчастье, такое неожиданное и ужасное, что перед ним бледнеет инцидент с пистолетом, угрожавший моей жизни. Исчезла миссис Тиббс вместе с ребенком — исчезла без всякого следа. Около половины девятого Тиббс вбежал ко мне в каюту смертельно бледный и спросил, не видел ли я его жену. Я ответил отрицательно. В исступлении он кинулся в кают-компанию и принялся искать там жену. Я последовал за ним, тщетно уговаривая его не волноваться раньше времени. В течение полутора часов мы обыскивали корабль, но исчезнувшей женщины и ребенка так и не нашли. Бедный Тиббс совершенно охрип, без конца выкрикивая имя жены. Даже обычно невозмутимые матросы были потрясены, глядя, как он, растрепанный, с обнаженной головой, метался по палубе и с лихорадочной поспешностью заглядывал в самые невозможные уголки, возвращался к ним вновь и вновь с вызывающим жалость упорством.

В последний раз его жену видели на палубе около семи часов вечера, когда она, перед тем как уложить Додди спать, вывела его на корму подышать свежим воздухом. В тот момент наверху никого не было, за исключением матроса-негра, дежурившего у штурвала, но он утверждает, что не видел ее вовсе. Загадочная история. Я лично предполагаю, что в тот момент, когда миссис Тиббс стояла у борта и держала ребенка, он подпрыгнул и упал в море, а она, пытаясь удержать и спасти его, последовала за ним. Никак иначе я не могу объяснить это двойное исчезновение. Вполне возможно, что матрос у штурвала и не заметил разыгравшейся трагедии, так как было темно, а высокий световой люк кают-компании закрывает от него большую часть шканцев. Как бы то ни было, это — ужасное несчастье, и оно кладет трагический отпечаток на наше путешествие.

Помощник капитана повернул корабль, но, конечно, нет ни малейшей надежды их подобрать. Капитан лежит в своей каюте в полном оцепенении. Я дал ему в кофе сильную дозу опия. Пусть он забудет свое горе хотя бы на несколько часов.

23 октября. Проснулся со смутным ощущением какой-то тяжести и несчастья и лишь через несколько мгновений припомнил постигшую нас вчера беду. Когда я вышел на палубу, бедный капитан стоял там и всматривался в водную пустыню позади, где остались самые дорогие для него на земле существа. Я попытался заговорить с ним, но он резко отвернулся и принялся расхаживать по палубе, уронив голову на грудь. Даже сейчас, когда уже не остается сомнений в их гибели, он не может пройти мимо лодки или свернутого паруса, чтобы не осмотреть их. За один день он постарел на десять лет.