Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

• Название: Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта
• Автор: Владимир Полушин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02707-8

Жизнь поэта Николая Гумилёва могла бы стать блестящим сюжетом для авантюрного романа, если бы не закончилась так по-русски трагично — от пули врага. Юношеские попытки самоубийства, воспитание в себе «конквистадора в панцире железном», драматичная любовь к знаменитой поэтессе, чреда донжуанских побед, дуэль, дерзкие путешествия на самый экзотичный континент, соперничество с гениальным поэтом, восхождение на вершину мастерства, создание собственной поэтической школы, война, двумя Георгиями «тронувшая грудь», нескрываемый монархизм при большевизме… Всё это давало право писать: «Как сладко жить, как сладко побеждать / Моря и девушек, врагов и слово». Интерес к расстрелянному и относительно недавно легализованному в отечественной литературе поэту растет как у читателей, так и у исследователей его жизни и творчества. Владимир Полушин, поэт, лауреат Всероссийской Пушкинской премии «Капитанская дочка», кандидат филологических наук, автор многих работ о Николае Гумилёве и главной из них — Энциклопедии Гумилёва, сделал, пожалуй, первую попытку собрать все имеющиеся на сегодня сведения в целостное жизнеописание поэта, приближенное к хронике. Как любая первая масштабная работа, — книга полемична и вместе с тем содержит богатый материал для любознательных читателей и будущих исследователей.

---

13 сентября Николай Степанович пригласил своих близких друзей на прощальный вечер, который он устраивал в редакции «Аполлона». Естественно, был Сергей Маковский, пришли граф Алексей Толстой с женой Софьей Дымшиц-Толстой, Сергей Судейкин со своей красавицей женой, граф В. Комаровский, позже подошел Валериан Чудовский. Застолье в редакции только раззадорило всех, и компания отправилась по предложению Гумилёва в Царское Село…

Последние перед поездкой дни поэт проводил в работе: отвечал на поступившие письма, готовил рецензии для «Аполлона» и собирался в дорогу. 20 сентября, прочитав слабые стихи А. Архангельского, тем не менее дал ему обстоятельный ответ и уважительно закончил письмо: «В надежде на Ваши будущие успехи». В этом эпизоде — весь Гумилёв, его серьезнейшее отношение к поэтам и поэзии.

В эти дни Николай побывал в редакции. В дневнике Михаил Кузмин записал: «В „Аполлоне“ был Гумми с седлом. Женю (Зноско-Боровского. — В. П.) долго ждали. Пошли обедать втроем и потом на Негритянскую оперетку[26], оказавшуюся вздором. Сначала было весело, но потом Потемкин и Гумилёв напились, последний удалился в Царское…» Вероятнее всего, на африканскую оперу друзей затащил именно Гумилёв.

Наконец все приготовления были закончены и поэт 22 сентября отправился в Одессу.

На другой день Анна Андреевна написала А. Архангельскому: «Николай Степанович Гумилёв уехал вчера на 4 мес<яца> в Африку».

В последних числах сентября пароход «Олег» увозил поэта из одесского порта в Турцию. 1 октября Гумилёв был уже в Константинополе.

В то время как младший из братьев плыл навстречу новым приключениям, старший — Дмитрий Гумилёв — по состоянию здоровья решил покинуть военную службу и 3 октября Высочайшим приказом был зачислен в запас армейской пехоты по Петербургскому уезду.

7 октября Николай Степанович отправил ответственному секретарю «Аполлона» Е. Зноско-Боровскому из Константинополя почтовую открытку: «Дорогой Женя, прости, поэма через неделю. Кланяйся всем. Твой Н. Гумилёв». Речь идет о поэме «Открытие Америки», которую Гумилёв писал на пароходе. Там же он, видимо, написал и два стихотворения. В одном из них — «У камина» — сквозит явная обида на Ахматову, что она не понимает его увлечения Африкой.

12 октября, когда Гумилёв прибыл в Каир, в Санкт-Петербурге в окружном суде наконец было закончено рассмотрение дела о его дуэли с М. Волошиным. Суд вынес довольно нелепое решение: приговорить Гумилёва к семи дням домашнего ареста, а Волошина на один день заточить дома. Интересно, как выполнили это решение суда судебные исполнители?..

Тем не менее газеты снова подняли шум вокруг этой уже изрядно подзабытой истории. Опять запестрели заголовки: «Дуэль между литераторами» («Копейка», 1910, 13 октября), «Дело литераторов-дуэлянтов» («Русское слово», 1910, 13 октября), «Дуэль из-за поэтессы» («Петербургская газета», 1910, 13 октября). Гумилёва в Петербурге не было, но жене читать все это было неприятно.

В тот день, когда в Петербурге раздался газетный залп, Гумилёв был в Бейруте, потом в Порт-Саиде, откуда послал в тот же день законченную поэму «Открытие Америки» С. К. Маковскому с припиской: «В поэме я принимаю заранее все изменения, сделанные Вами вместе с Кузминым и Вячеславом Ивановичем»[27]. А 23 октября Гумилёв уже плыл на пароходе из Шеллаля в Хальфу.

24 октября ему пришлось проститься на время с морем и пересесть на поезд, идущий в Порт-Саид. И снова море — на сей раз Красное.

В последних числах октября Гумилёв попадает наконец в Джеду и Джибути.

В Джибути, только пароход стал на рейд, как к судну направилась целая флотилия туземных лодочек, ведомых черными сомалийцами. На одной из них поэт добрался до берега и отправился в город искать жилище.

5 ноября Гумилёв посылает в Санкт-Петербург Вячеславу Иванову почтовую открытку: «Многоуважаемый и дорогой Вячеслав Иванович. Опять попав в места, о которых мы столько говорили в прошлом году, я не смог удержаться от искушенья напомнить Вам о своем существовании этой открыткой. Как-то Вам понравилась моя поэма[28]? 4 песнь целиком написана в Средиземном море. Мой поклон Башне. Искренне преданный Вам Н. Гумилёв».

Отослал ли Гумилёв жене стихотворение «У камина», неизвестно.

…Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.

Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний я отрыл храм из-под песка.
Именем моим названа река,

И в стране озер пять больших племен
Слушали меня, чтили мой закон…

А что же любимая? Да, она вынужденно его терпела:

И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.

Если же это стихотворение он не отослал, то действительно можно считать Ахматову колдуньей, на расстоянии читавшей мысли мужа. 9 ноября она пишет стихотворение «Он любил три вещи на свете…» (1910), где раскрывает их отношения:

…Не любил чая с малиной
И женской истерики.
…А я была его женой.

О том, как Гумилёв в ноябре 1910 года добирался из Джибути в Аддис-Абебу, достоверных сведений не сохранилось. Известно лишь, что поэт прибыл в столицу Абиссинии, по всей видимости, 18 ноября, так как уже на другой день он был в русском представительстве.

Российская миссия в Абиссинии находилась за речкой Камбаной, окруженная абисом и домами ашкеров и местных переводчиков. Само здание миссии располагалось на пригорке и было обнесено высокой стеной. Когда Гумилёв пришел в миссию — он был поражен красотой окружающего дом сада, где росли мимозы, эвкалипты и другие экзотические деревья, кусты и цветы. К дому вела тенистая дорожка в обрамлении цветущих растений. Возле него было высажено огромное количество кустов гераней и роз.

Принимали Николая Степановича в зале — в большой, пяти метров высоты, комнате, устланной и завешанной коврами. Прием был оказан доброжелательный, и тому были свои причины. Вот что писала 19 ноября жена посла русской миссии Анна Васильевна Чемерзина: «…Сегодня у нас завтракал русский корреспондент „Речи“ и журнала „Аполлон“ (декадентский) Н. С. Гумилёв, приехал изучать абиссинские песни. Очень приятно было видеть русского. Он сообщил нам, что приехал одновременно с нашей горничной — женой Дмитрия и заботился о ней, служа ей переводчиком в Джибути и Дире-Дауа». Видимо, Гумилёв представился для солидности корреспондентом газеты и журнала, так как миссия была официальным российским учреждением и ему не хотелось называться частным лицом. Так ему казалось солиднее.

Борису Александровичу и Анне Васильевне Чемерзиным было о чем поговорить с русским путешественником. Ведь они незадолго до него сами проделали тот же путь. Они провели в этом большом восьмикомнатном доме всего несколько недель. До их приезда дом пустовал несколько лет. Еще в 1902 году русская миссия подверглась сокращению, в ней оставили всего пятнадцать человек. Пять лет назад случилась беда — умер русский посланник Лишин. То ли у него не оказалось родственников, то ли такова была воля покойного, но его похоронили неподалеку от дома. С тех пор дом пришел в запустение и настолько одичал, что туда приходили иногда ночью даже леопарды. Но незадолго до приезда Гумилёва все изменилось. Смотревший за миссией доктор Алексей Кохановский получил известие о прибытии нового посла и привел дом в порядок.

Сам Чемерзин только в начале августа 1910 года получил назначение и отправился в русскую миссию в Аддис-Абебу. Так же, как и Гумилёв, он со своей женой добирался из Одессы на пароходе в Джибути. Причем при входе в Босфор их держали в карантине, потом они восемь дней плыли по Красному морю и трое суток в Джибути ожидали возможности отправиться дальше. В Дыре-Дауа Чемерзины просидели три недели, подготавливаясь к походу и упаковывая свои грузы на спины сорока верблюдов. После чего под охраной туземцев отправились в сторону Аддис-Абебы. У Гумилёва верблюдов не было. Как известно, он добирался на мулах, да и багаж у него был намного скромнее и его нигде никто не готовился встречать. Возможно, Николаю Степановичу интересно было узнать саму процедуру представления посла в этой африканской стране. Чемерзины путь от Дыре-Дауа до Харара одолели за двое суток. Из Дыре-Дауа их провожали не только нештатный русский вице-консул Галеб со своими помощниками, но и местный абиссинский градоначальник с двумя телефонистами и ашкерами, а также жена французского губернатора Джибути мадам Паскаль, с которой Анна Васильевна познакомилась в Дыре-Дауа. В дорогу русским путешественникам дали телефонистов — двух служащих местного градоначальника.