Эльза Вернер - Винета

• Название: Винета
• Автор: Эльза Вернер
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7707-7755-9

В произведениях, вошедших в это издание, писательница с любовью и теплотой раскрывает глубину возвышенных человеческих чувств своих героев, рисует непростые их характеры и взаимоотношения.

В ответ на чувства всегда сильных, волевых, честных, достойных и, конечно же, красивых внешне и душой мужчин, нежные, хрупкие и ранимые прекрасные женщины на пути к своему счастью нередко проявляют огромную силу воли, которая, казалось бы, им совсем не свойственна, и достигают цели.

---

— В подобном осеннем пейзаже все-таки есть что-то тоскливое.

— Но, тем не менее, он имеет свою поэзию. Вы этого не находите?

— Я? — резко спросил он. — Я никогда ничего не понимал в поэзии; ведь вы, кажется, знаете это, графиня.

— Да, я знаю это, — таким же тоном ответила она. — Но бывают моменты, когда она невольно приходит к каждому.

— Романтическим натурам — может быть, нашему же брату приходится стараться прожить свой век без поэзии, терпеть так или иначе.

— Как спокойно вы это говорите! Кажется, раньше терпение было вам не свойственно. Я нахожу, что вы очень изменились в этом отношении.

— Нельзя же всю жизнь оставаться необузданным мальчиком. Или вы думаете, что я не могу забыть мальчишеские глупости?

Ванда закусила губы; он прекрасно доказал ей, что может забыть эти глупости.

— Я не сомневаюсь в этом, — холодно промолвила она, — и считаю даже, что вы способны на многое другое, чего не находите нужным показывать.

Вольдемар насторожился и в течение нескольких мгновений пристально и испытующе смотрел на молодую девушку, но затем спокойно ответил:

— В таком случае ваш взгляд противоречит мнению всей Вилицы, где все довольно единогласно считают меня совершенно безвредным.

— Потому что вы непременно хотите показать себя таким. Я этому не верю.

— Вы очень добры, — с нескрываемой иронией произнес Вольдемар, — но я нахожу жестоким с вашей стороны отнимать у меня единственную заслугу, которую я имею в глазах моей матери и брата — быть безобидным и незначительным.

— Если бы тетя слышала тон, которым вы говорите это, то она, вероятно, изменила бы свое мнение, — заявила Ванда, задетая насмешкой. — До сих пор мои взгляды не встречали поддержки.

— Так оно и останется, — заметил Вольдемар. — Меня считают неутомимым охотником, а с сегодняшнего дня, может быть, станут признавать и неплохим всадником, и ничем больше.

— Разве вы на самом деле охотитесь, когда целый день бродите с ружьем и ягдташем? — спросила молодая графиня, пристально посмотрев на Вольдемара.

— А что же я делаю, по-вашему?

— Не знаю, мне кажется, что вы производите очень основательную ревизию Вилицы. В ваших владениях нет ни одного лесничества, ни одной деревни, ни одного самого отдаленного хутора, в котором бы вы не побывали; вы посетили даже все фольварки [3], отданные в аренду. Вы очень редко появляетесь в гостиных своей матери и играете в них лишь второстепенную роль, но из того, что там происходит, от вас не укрывается ни одно слово, ни один взгляд, одним словом — ничего. Вы, по-видимому, не обращаете никакого внимания на наше общество, а, тем не менее, нет ни одного человека, которого вы не осмотрели бы, и который не подвергся бы вашей критике.

Ванда высказала все это с уверенностью и определенностью, рассчитанной на то, чтобы привести Нордека в замешательство, и действительно, в данный момент он не знал, что ответить. Он стоял с мрачным лицом и сжатыми губами и явно боролся со своей досадой. Однако его не так-то легко было сбить с толку. Когда он снова поднял глаза, его лоб был еще нахмурен, но в голосе слышалась лишь язвительная насмешка:

— Вы совсем сконфузили меня, графиня, только что доказав мне, что с первого же дня моего пребывания здесь я был предметом вашего постоянного наблюдения и исключительного внимания; это, право, гораздо больше, чем я заслужил!

Ванда была вне себя; она бросила гневный взгляд на смельчака, решившегося с такой уверенностью отпарировать ее удар.

— Я нисколько не отрицаю, что наблюдала за вами, — гордо ответила она, — но вы, вероятно, сами знаете, господин Нордек, что интерес к вашей особе тут не играет совершенно никакой роли.

— Вы совершенно правы; я вовсе не предполагаю в вас никакого интереса к моей особе; от этого подозрения с моей стороны вы полностью гарантированы.

Ванда сделала вид, что не понимает его намека, но, тем не менее, старалась избегать его взгляда.

— Вы, по крайней мере, можете засвидетельствовать, что я была откровенна, — продолжала она, — ваше дело теперь подтвердить или опровергнуть мои наблюдения.

— А если я не желаю отвечать вам?

— Значит, я была права и серьезно постараюсь убедить тетю, что ее сын вовсе не так безопасен, как она думает.

Насмешливая улыбка снова заиграла на губах Вольдемара, когда он ответил:

— Ваше мнение, может быть, имеет большое значение, графиня, но, во всяком случае, вы — не дипломат, иначе были бы осторожнее в своих выражениях. «Безопасен»! Это слово наводит на размышления.

Молодая девушка невольно вздрогнула.

— Я только повторяю ваше собственное выражение, — сказала она, быстро овладев собой.

— А, это другое дело! А я уж подумал, что в Вилице творится что-то такое, чему мешает мое присутствие.

Ванда не ответила; она убедилась теперь, как была безгранично неосторожна. Разговор в этом направлении продолжать было нельзя, а потому она приняла быстрое решение и энергично разорвала сеть, которой опутала себя по собственной неосмотрительности!

— Оставьте насмешки! — сказала Ванда, в упор посмотрев на Нордека своими большими темными глазами. — Я ведь прекрасно знаю, что они относятся не к делу, о котором идет речь, а исключительно ко мне. Вы заставляете меня коснуться предмета, который я давно предала бы забвению, если бы вы постоянно не напоминали мне о нем. Оставим открытым вопрос о том, насколько подобное поведение является «рыцарским», но вы, вероятно, чувствуете так же хорошо, как и я, что оно поставило нас в положение, которое начинает становиться невыносимым. Я вас оскорбила, и вы до сегодняшнего дня не простили мне этого. Ну, хорошо… — она на мгновение остановилась и глубоко вздохнула, — я была неправа и теперь это признаю. Довольно вам этого?

Это было своеобразное извинение, а манера, с которой оно было произнесено, была еще своеобразнее. В ней выражалась вся гордость женщины, которая прекрасно осознает, что для нее не является унижением, если она снисходит просить прощения у человека за то, что сделала его игрушкой своего каприза. Однако ее слова произвели совершенно другое действие, чем она ожидала. Вольдемар отступил на шаг, и его глаза впились в ее лицо.

— Вот как! — медленно произнес он, выделяя каждое слово, — я не знал, что Вилица имеет такое важное значение для вашей партии.

— Вы думаете? — запальчиво, воскликнула графиня.

— Я думаю, что однажды я очень дорого заплатил за то, что являюсь владельцем этих имений, — перебил ее Нордек, причем по тону его голоса было слышно, что его терпение лопается, — тогда речь шла о том, чтобы приобрести Вилицу, теперь нужно во что бы то ни стало удержать ее. — Но только вы забыли, что я больше не прежний неопытный мальчик. Вы сами, графиня, открыли мне глаза, и теперь уж я буду держать их открытыми, даже не взирая на опасность получить упрек в «не рыцарских» поступках.

Ванда побледнела как смерть, ее рука судорожно мяла складки бархатной амазонки.

— Довольно! — сказала она, стараясь овладеть собой, — я вижу, вы не желаете примирения и, чтобы сделать его невозможным, прибегаете к оскорблению. Прекрасно! Я принимаю предложенную мне вражду!

— Ошибаетесь, — спокойнее ответил Вольдемар, — я не предлагаю вам вражды; это было бы совсем не «по-рыцарски» по отношению… к невесте моего брата.

Ванда вздрогнула; странно, это слово поразило ее как болезненный удар; она невольно опустила глаза.

— Я до сих пор не поздравил вас, — продолжал Вольдемар, — и прошу принять мое поздравление сегодня.

Ванда молча кивнула головой. Она сама не знала, что сковало ее уста.

Воцарилось молчание, только свист ветра и шелест сухих листьев нарушали тишину. Уже начало смеркаться, и со всех сторон на сырой лужайке поднимался густой туман, из которого как будто выплывали, сменяя друг друга, тысячи различных фигур и образов. В этом море тумана медленно вырисовывались старые буки, синие волны, из которых поднимался сказочный город с его несметными сокровищами, а из глубины моря мощно звучали волшебные колокола Винеты.

Молодой человек первым прервал молчание; он провел рукой по лбу и произнес:

— Не лучше ли нам вернуться в лесничество? Уже смеркается.

Ванда сразу же согласилась; она, во что бы то ни стало, хотела положить конец этому пребыванию наедине, так как больше не хотела видеть того, что ей мерещилось в море тумана.

Она подобрала свою амазонку, собираясь идти. Вольдемар вскинул ружье на плечо, но вдруг остановился.

— Я оскорбил вас своим подозрением; может быть, я был неправ. Но… будьте откровеннее… разве извинение, до которого вы снизошли, относилось к Вольдемару Нордеку? Вернее, к владельцу Вилицы, с которым ищут примирения, чтобы он не обращал внимания на то, что творится в его владениях.