Алла Панова - Миг власти московского князя

• Название: Миг власти московского князя
• Автор: Алла Панова
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

 ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

О жизни и судьбе великого князя владимирского, первого кня­зя московского Михаила Ярославича (? —1248), прозванного Хоробритом (Храбрым), рассказывает роман современной писательни­цы А. Пановой.

---

Его сотоварищи согласно закивали. Каждый из них думал сейчас о своем.

Самоха прикидывал, как бы половчее да побыстрее выпытать у Кузьки его тайные мысли, чтобы угодить молодому князю, который — в чем он был уверен мечтал совсем не о том, чтобы завладеть спрятанными богатствами татей. Князю Михаилу, думал Самоха, хотелось удивить своих людей, порадовать подданных и, может, даже одарить кого‑нибудь из них, и Кузькины богатства пришлись бы здесь как нельзя кстати.

Демид мечтал поскорее разделаться с поручением, уже успевшим опостылеть. Во время поездок с князем по окрестностям Москвы он успел приглядеть невдалеке от городской стены небольшой ложок, и подумывал, как бы улучить подходящий момент, чтобы поговорить об этой земле с Михаилом Ярославичем. Конечно, служба заставляла Демида везде следовать за князем, но теперь и место, где тому суждено будет княжить, и сама жизнь зависят не столько от великого князя, сколько от того, как на него посмотрят в Орде. Демид, который недолгое время успел послужить Ярославу Всеволодовичу, а теперь верой и правдой служил его сыну, оказавшись в Москве, все чаще стал задумывать­ся о том, чтобы обзавестись семьей, собственной усадьбой, и считал, что вполне достоин надела.

Никита обдумывал увиденное и услышанное и никак не мог взять в толк, как могли люди подчиняться человеку, не отличавшемуся не только особой силой, но и крепким духом. Грозный Кузька не выдержал обычного дознания, в ходе которого до него и пальцем никто не дотронулся. Сотнику не хотелось верить в то, что в случившемся повинен Самоха, о котором ему успел рассказать Демид, однако по всему выходило, что так оно и есть. Никита и сам в присутствии этого невзрачного мужика чувствовал себя как‑то неуверенно, а уж от его пронзительного взгляда, который, кажется, проникал в самые сокровенные мысли, становилось и вовсе неуютно. Сотник передернул плечами и, чтобы отвлечься, стал разглядывать крохотную сосульку, показавшуюся на краю крыши, нависавшей над крылечком.

«Кажись, зима уж на лето поворачивает, — удив­ленно подумал он. — Ишь ты, время как пролетело! Вроде совсем недавно до Москвы добрались, а вон и до Сретенья совсем ничего осталось».

— Эхма! Еще и зима с весной не встретились, а гля­ди‑ка, никак, первая сосулька повисла! — радостно воскликнул Самоха. Никита вздрогнул от его голоса, а воевода с Демидом уставились на край крыши, на ко­тором блестела тоненькая льдинка, облизанная сол­нечными лучами.

15. Без суда, без покаяния

Князю не терпелось встретиться со своей зазнобой. Поначалу он, несмотря на уговор, хотел прямо с утра от­правиться к избе, где шел допрос его пленного против­ника, но, поразмыслив недолго, Михаил Ярославич пе­редумал и решил наведаться в посад. Говорил себе, что неплохо будет посмотреть, как гуляет народ, да и себя лишний раз показать, однако думал князь лишь о том, чтобы снова встретить темноокую красавицу.

Некоторое время он слонялся в нерешительности из угла в угол, гадая, где она теперь может быть и куда ему отправиться в первую очередь — на торг или пря­мо к ее дому. Он с досадой вспомнил их вчерашнюю встречу, во время которой ему удалось только взгля­дом с ней обменяться. Нечего было и думать о том, что­бы в людном месте словом с Марьей перемолвиться или как бы невзначай коснуться девичьей руки. «А почему же вдруг нельзя и поговорить? — спрашивал он себя и, Даже не думая искать достойный аргумент, который мог бы его убедить, что ему, князю, позволительно де­лать все, что его душе угодно, отвечал твердо, но с не­скрываемым сожалением: — Нельзя!»

Наконец, отбросив все сомнения, он решил, что для начала надо хотя бы выбраться за ворота, а там уж видно будет, куда направиться.

Легкий морозец, яркое солнце в чистом голубом не — »е окончательно убедили князя в том, что он сделал правильный выбор и наверняка его нынешний «поход» будет удачен. Все встречные люди казались eму сегодня какими‑то особенно доброжелательными, мужики и бабы выглядели нарядными и веселыми, а их лица — даже уродливые и старые — если не красивы­ми, то вполне пригожими. Что уж говорить о то и дело встречавшихся распрекрасных девах, которые при ви­де князя и его молодцов, зардевшись, скромно опускали томные глаза. Иногда попадались в толпе и знако­мые лица — ратники, отправившиеся на торг, с достоинством склоняли головы перед князем, оживленно приветствовали товарищей.

Михаил Ярославич смотрел вокруг и словно не узнавал своей Москвы. Она представлялась ему нынче не скрывавшей свой лик под темным убрусом долго пожившей и много испытавшей морщинистой старухой, а хорошенькой веселой молодицей, принарядившейся по случаю праздника. Сам себе он виделся сказочным витязем, а окружавшие его молодые крепкие воины представлялись былинными богатырями. Улыбка не сходила с его лица, и встречные люди, которым, судя по всему, тоже пришелся по нраву этот солнечный денек, отвечали князю искренними радостными улыбками. Въехав на торжище, князь весь напрягся, боясь что в людской толчее не заметит свою ненаглядную. Он все так же доброжелательно отвечал на приветствия, но смотрел на лица более цепким взглядом.

Князь не доехал и до середины ряда, как неожиданно сердце подсказало ему, что он лишь зря теряет вре­мя в этом многолюдном месте, где сегодня он своей избранницы не сможет найти. Вороной конь, словно по­чувствовав неуверенность седока, остановился у какой‑то лавки. Ее хозяин, не веря своему счастью, стал протягивать князю товар, который только что пытался сбыть молодому чернобородому мужику. Михаил Ярославич несколько мгновений невидящим взглядом смотрел на торговца, потом услышал торопливую речь и наконец заметил в его руках гривну и колты. Словно очнувшись, князь пригляделся к товару, взял в руки, посмотрел и так и этак, а затем, достав калиту, расплатился с ошеломленным купцом и поспешил с торга.

Посад жил своей жизнью. Народу здесь было гораз­до меньше, чем в торговых рядах, но и тут жителей за­метно прибавилось. Семьи увеличились за счет тех, кто решил на Масленой неделе навестить своих близ­ких, прикупить на богатом торжище городского това­ра, если повезет, сбыть кое‑что из своего, а заодно при­нять участие в веселых игрищах и гуляниях.

На улочке, где жила семья Юшко, было ничуть не многолюднее, чем на других, временами она и вовсе пустела. Мужики, что проехали на торг еще ранним утром, потянутся из города лишь ближе к вечеру, а то и вовсе останутся у родных или знакомых. Мальчиш­ки, которые всегда норовят улизнуть из дома, чтобы затеять на улочке свои игры, теперь с попустительства матерей, занятых стряпней, крутятся на торге, где нынче гораздо веселее, чем в обычные дни. У всех свои заботы — и у малых, и у старых.

В доме Юшко не было ни праздничной суеты, ни гостей, поскольку родней его семью Бог обделил: кого‑то к себе прибрал, а иных давно хан в свои зем­ли увел. Хозяин, как всегда, с раннего утра отпра­вился на торг, в свою лавчонку, а Марья, освободив­шись от домашних дел, которыми мать в последнее время донимала ее больше обычного, убежала к по­дружке. Оказалось, что у той в доме полно гостей — понаехала дальняя родня — и девушкам не то чтобы в укромном уголке поговорить с глазу на глаз не Удастся, но и самого такого уголка в доме теперь не отыскать. Условившись о том, что навестит подруж­ку ближе к вечеру, Анюта проводила ее до калитки и побежала в дом, откуда уже доносился нетерпели­вый зов матери.

«Даже словом не с кем перемолвиться… — думала Марья, неторопливо идя по опустевшей улочке к свое­му дому, — что ж станет, когда и вовсе одна оста­нусь…»

Она шла, понурив голову и не замечая ничего во­круг. От своих мыслей, от оказанного в доме подруги приема ей сделалось так жалко себя, что слезы сами со­бой выступили на ее глазах. Она подняла руку, чтобы вытереть их, и тут услышала за спиной знакомый го­лос, от которого готовые политься ручьями слез мгновенно исчезли.

— Куда путь держишь, девица–красавица, — спросил князь и, поравнявшись с девушкой, взглянул в е лицо, словно желая удостовериться в том, что не обознался и окликнул ту, которую надеялся встретить.

— От подружки домой иду, — остановившись, ответила она и посмотрела на него счастливыми глазами.

— Что ж ноженьки такие зазря топтать да снег месить? Давай‑ка к дому подвезу! — улыбаясь, предложил он.

— Будто тебе ведомо, князь, где дом мой? — лукаво спросила девушка, сердце которой так колотилось словно хотело вырваться из груди.

— Как же не ведомо! Мы ж с тобой там давеча разговор вели, — усмехнувшись, проговорил он, неотрывно глядя в ее лицо.

— А коли ведомо, так, может, ты запамятовал, что он отсель в двух шагах, — проговорила она и, махнув в сторону видневшихся невдалеке ворот, улыбнувшись, добавила: — Мне дольше на коня взбираться, нежели до своей калитки добежать.