Алла Панова - Миг власти московского князя

• Название: Миг власти московского князя
• Автор: Алла Панова
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

 ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

О жизни и судьбе великого князя владимирского, первого кня­зя московского Михаила Ярославича (? —1248), прозванного Хоробритом (Храбрым), рассказывает роман современной писательни­цы А. Пановой.

---

— А почему ты думаешь, что не он? Ведь мог же стрый с ханом уговориться, не зря ж столько времени в Орде провел. А уж по части коварства он кого хошь за пояс заткнет, — ответил тот запальчиво.

— По делам‑то прежним чтой‑то такого не ска­жешь, — возразил собеседник.

— А мне о его прежней праведной жизни говорить нечего, он ее своими нынешними кознями запачкал, — так же запальчиво проговорил князь и, махнув рукой, добавил устало: — Да и не был он никогда праведником.

— Что ж, тебе, княже, виднее. Он ведь твоя род­ня, — ответил на это Иван.

— Правда твоя, — сказал князь, оглядел собрав­шихся, провел ладонью по бородке и заговорил реши­тельно: — Хотел я, чтобы вы все услышали весть, кото­рую мне брат с верным человеком прислал. Ведомо вам теперь, как постыл мне Святослав Всеволодович. Слы­шали вы, кого я в смерти батюшки виню. Стрый это мой, что нынче во Владимире сидит. Уверен я в том и хочу Святослава за его коварство наказать. Постыл он мне так сильно, что намерен я его со стола великого согнать.

Собравшиеся молчали, лишь кивали.

— Спросите, зачем вас здесь собрал? Отвечу с от­крытой душой: хочу знать, будете ли вы мне в этом де­ле поддержкой и опорой? Поможете ли своему князю? Останетесь ли слову, мне данному, верны?

— Как не помочь, — ответил один из тех, кто сидел ближе всех к князю.

— Поможем и слову своему не изменим, — поддер­жал другой.

— Верны тебе были и впредь будем, — раздался уверенный голос Никиты.

— Да. Да. Верны, — закивали все.

— Что ж так сразу, нисколько не подумав, отвеча­ете? — удивился князь скорым ответам. — Не больно ли спешите? Жалеть ли о том не станете?

— Не станем. Не опасайся, княже, — ответил светловолосый дружинник за всех.

Михаил внимательно вглядывался в знакомые ли­ца, еще не веря в то, что нашел понимание у своих то­варищей.

— Знал я, други, что на вашу поддержку могу на­деяться. И все ж неволить вас не хочу. — Князь помол­чал мгновение–другое и начал тихо, постепенно повы­шая голос: Слух до меня дошел, что кое‑кто из моей дружины собирается в Москве обустроиться, к девкам местным приглядывается. А потому мое слово таким будет: никого за собой тянуть я не стану и до утра даю вам срок обдумать, как поступить. Пожелаете в Моск­ве остаться — ваша воля, со мной во Владимир пойде­те — спасибо скажу.

— Когда, княже, на Владимир двинемся? — нетер­пеливо спросил светловолосый.

— Не спеши, Кондратий, — как‑то устало прогово­рил Михаил Ярославич, — завтра поговорим, все обсу­дим, а пока отдыхайте.

Князь поднялся до зари. Вышел из шатра, прошел мимо тлеющего костра, спустился к воде, умылся и не­спешно направился вверх по склону. Его тут же догнал заспанный Никита, за которым тенью следовал Кон­драт. «Негоже одному по лесу бродить», — буркнул под нос сотник и, поскольку князь ничего не ответил, дальше шел молча.

В утренних сумерках лес выглядел так, словно был заколдован. Михаил Ярославич обходил поваленные чьей‑то сильной рукой деревья, то и дело уклонялся от ветвей, норовивших вцепиться ему в волосы, схватить­ся за полы рубахи. Он часто оборачивался, но сквозь заросли, к сожалению, не было видно того, что он хо­тел увидеть, и князь продолжал упорно подниматься на холм.

Когда Михаил Ярославич и его спутники добрались до вершины, солнце уже осветило верхушки деревьев. Князь огляделся и, увидев невдалеке просвет между могучими стволами, направился к нему. Деревья, по­валенные ураганом, прошедшим здесь несколько лет назад, выстилали дно оврага и уже успели покрыться толстым слоем мха, а кое–где сквозь завалы смогли пробиться молодые деревца, но эти тонкие прутики не загораживали удивительно красивой картины, откры­вавшейся с холма. Залюбовавшись, путники молча стояли некоторое время, не в силах отвести от нее взгляда.

— Ишь, лепота какая! — наконец произнес Ники­та и вдохнул полную грудь свежего, пропитанного лес­ными запахами воздуха.

Князь промолчал. Он смотрел на реку, неспешно текущую внизу, на огромный изумрудный луг, за которым до самого горизонта тянулись леса. Ему хотелось увидеть отсюда, с высоты, Москву, но дере­вья этому мешали. Не будь никого рядом, он мигом вскарабкался бы к самой макушке любого из них и наверняка разглядел бы острым взглядом москов­ские заборолы, церковные маковки, а может, даже и крышу своего терема. Однако с ним — ничего не поделаешь — увязались Никита с Кондратом, ни при каких обстоятельствах не забывавшие о сво­ей службе. «Хорошо хоть всех на ноги не подня­ли, — с досадой подумал князь. — Всюду‑то им вра­ги мерещатся». Он оглянулся на спутников, потом еще раз посмотрел вдаль, словно желая получше за­помнить все до мельчайших подробностей, и отпра­вился в обратный путь.

Внизу их уже ждали, опять клубился парок над котлом, опять возле костра на холстине были разложе­ны оставшиеся после вчерашнего пиршества пироги да калачи и открыты новые бочонки с медом.

Вокруг костра расположились дружинники. Все они, даже те, что уже собрались посылать сватов к отцам приглянувшихся девиц, решили до поры до време­ни отложить эту затею. Чтобы скоротать время до при­хода князя, окружающие беззлобно подшучивали над несостоявшимися женихами.

— Погуляю‑ка я лучше, — усмехался в ответ насмешникам один.

— Еще молод я лямку семейную тянуть, — вторил другой.

— А ты что ж, Прокша, неужто свою зазнобу покинешь? Смотри, она баба бойкая, другого враз себе най­дет, — пытались поддеть добродушного великана.

— Разве ж такого, как я, она найдет? — искренне удивлялся тот. — Как скажу, так и будет. Князю служ­бу отслужу, тогда и к ней возвернусь. Дождется. Нику­да не денется.

Вчерашний разговор продолжился, и князь услы­шал от своих людей то, что и рассчитывал услышать.

Солнце уже начало клониться к закату, когда князь с товарищами расселись в ладье и, распустив парус, поплыли по течению к дому. Обратный путь занял гораздо меньше времени, и не успел солнечный диск коснуться макушек деревьев, как ладья причалила к пристани, где князя и его людей уже ждали оседлан­ные кони.

С гиканьем и посвистами пронесся небольшой от­ряд через посад к городским воротам, распугивая по пути засмотревшихся зевак, которые, испуганно вскрикнув, едва успевали отскочить в сторону.

Лица всех всадников светились счастливым моло­дым задором.

На едином дыхании князь взбежал на высокое крыльцо, отмахнувшись от Макара, не задержавшись в своей горнице, поспешал в покои Марии.

19. Исполнение желаний. Великий князь

День снова выдался жарким, только к вечеру под­нявшийся ветерок принес от реки долгожданную про­хладу. Мария в одной тонкой рубахе сидела у раскры­того окошка, от нечего делать то заплетала, то распле­тала косу, безразлично поглядывая на суетившихся во внутреннем дворе холопов и прислушиваясь к отдален­ным звукам. Когда издали донесся конский топот, она оживилась, перекинула косу за спину и вся обратилась в слух. Вскоре топот нескольких десятков копыт раз­давался уже вблизи княжеских палат, а через несколь­ко мгновений оборвался. За смехом и неясной громкой речью дружинников, доносившихся со стороны глав­ного крыльца, она, как ни вслушивалась, голоса князя разобрать не смогла. Мария была уже склонна вновь расплакаться, как вдруг до нее донеслись торопливые шаги. Дверь распахнулась, и она увидела на пороге своего ненаглядного.

В горнице, освещенной последними лучами заходя­щего солнца, князь увидел Марию. Она, испуганно глядя на него, поспешно поднялась с лавки и замерла, словно боялась сдвинуться с места, чтоб не спугнуть видение.

— Голубка моя! — кинулся к ней князь, обнял, расцеловал, прошептал горячими губами: — Истоско­вался я по тебе, горлица моя ненаглядная.

Она, боясь поверить своему счастью, едва сдержи­вала готовые пролиться слезы. Знала, что поначалу князь, увидев блеснувшие в ее глазах слезинки, забот­ливо успокаивал, целовал влажные глаза, но теперь всякий раз, когда видел ее заплаканное лицо, начинал сердиться и, оставив ее в слезах, уходил в свои покои.

Подхватив невесомое тело, Михаил Ярославич за­кружился с ним по горнице, смеясь и целуя все еще ис­пуганную Марию, а потом бережно опустил ее на ложе и сам повалился рядом. Кажется, только теперь она опомнилась, протянула к нему руки, осторожно дотронулась до щеки, нежно провела ладонью по мягкой бо­родке и как‑то робко улыбнулась. Князь весело засме­ялся, прижал ее к себе и снова начал целовать, ткнул­ся носом в шею, обжег поцелуем порозовевшую щеку и, добравшись наконец до алых губ, жадно впился в них. Как давно он не был с ней так нежен, не ласкал так истово, не сжимал в объятьях так, словно боялся лишиться ее, не шептал, что любит.

Уже звезды серебряной крупой обсыпали черное небо, а князь в радостном возбуждении все шептал ей горячие слова, не зная устали, наслаждался ее послуш­ным телом. Когда он, откинувшись на измятые подуш­ки, погрузился в сон, Мария, осторожно сняв его тяже­лую руку со своего бедра, стараясь не разбудить князя, встала с ложа, подняла с пола измятую рубаху и, надев ее, на цыпочках подошла к образам. Зажав левой ру­кой разорванный ворот рубахи, она, поправив лампад­ку, опустилась на колени и, безмолвно шевеля опух­шими губами, стала молиться, то и дело вытирая вы­ступавшие слезы.