Маргарет Уэй - Поймать жар–птицу - Уэй

• Название: Поймать жар–птицу - Уэй
• Автор: Маргарет Уэй
• Издательство: «Радуга»
• Жанр: Короткие любовные романы

Знаменитая балерина Алекс Эштон возвращается к себе на родину, в поместье Мейн–Ройял, где се ждет встреча с брошенным ею когда–то женихом — красавцем Скоттом Маклареном. Как теперь сложатся их отношения?..

---

С этими словами он решительно вышел комнаты. Он же обещал себе не поддаваться очарованию Алекс! Почему, черт возьми, он не может сдержать слово?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

К концу второй недели после выписки Алекс совсем упала духом. Всю свою жизнь она каждый день проводила в упорных, изнурительных репетициях — и вот теперь буквально прикована к земле. Нелегко это вынести существу, привыкшему невесомо парить в воздухе. Как ее назвал какой–то театральный критик? Ангел грации, легкости и движения. Посмотрел бы он на нее сейчас! Управляться с костылями оказалось гораздо сложнее, чем ожидала Алекс. Плохо то, что она такая худая — кожа да кости. Время тянулось невыносимо, и Алекс часто искала забвения во сне, но и во сне ее преследовали воспоминания.

Может быть, через месяц гипс снимут, и она снова сумеет передвигаться свободно. Но как срастутся разорванные связки? Вдруг последствия травмы будут сказываться даже в обычной жизни? Иногда слезы наворачивались ей на глаза, но она сердито стирала их рукой. В больнице она повидана так много страданий, что казалось бессмысленным придавать слишком большое значение собственным горестям. Есть вещи похуже, чем необходимость распрощаться с блистательной карьерой. Она отдала бы все мечты о славе, лишь бы ее родители были сейчас живы. Оглядываясь назад, она понимала, что никакие лавры не стоили потери Скотта. В те минуты, когда Алекс не танцевала, она ощущала огромную пустоту в душе.

Скотт.

В эти дни мысли о нем одолевали ее еще неотступнее, чем всегда. Как она ни старалась — а она очень старалась, — Алекс не могла изгнать его из своего сердца, которое отдала ему еще в детстве. Он ни разу не позвонил ей, да она этого и не ожидала, но вот с Винни они часто перезванивались. В последний раз звонок из Мейн–Ройял застал Алекс в плохую минуту, голос ее был еще хриплым от слез. Она сказала Винни, что слегка простудилась. Та отреагировала как полагается («Смотри, принимай побольше витамина С»), но Алекс понимала, что обмануть Винни ей не удалось.

Она была в своей тесной кухоньке, наливала себе кофе, когда раздался звонок в дверь. Должно быть, это Бренда, соседка, зашла спросить, не нужно ли ей каких–нибудь продуктов. Соседка была очень добра к Алекс.

Взгромоздившись на костыли, Алекс пустилась в долгий путь к входной двери, крикнув по дороге: «Иду!» Она уже научилась кое–как справляться с этими адскими штуками, но все–таки как от них больно! Она даже невольно вскрикнула, когда, открыв основную дверь, увидела через вторую, сетчатую, вместо миниатюрной Бренды высокого широкоплечего мужчину в безупречно белой рубашке с открытым воротом и в синих джинсах, плотно облегающих его сухощавое, мускулистое тело.

— Скотт! — Сердце затрепетало у нее в груди.

— Зрение у тебя пока в норме, — сардонически заметил он. — Можно войти?

— Конечно. — Заторопившись, она споткнулась и чуть не упала, в последний момент успев схватиться за притолоку.

— Господи Боже! — Скотт рванулся вперед, протягивая руки, как будто хотел сорвать сетчатую дверь с петель. — Полегче, Алекс! Стой смирно и не теряй равновесия!

— Это ты мне говоришь? — Она подавилась смехом. Ведь Александра Эштон прославилась волшебным равновесием своих отточенных поз!

— Ну–ка, прекрати!

Скотт говорил намеренно резко, боясь, что у нее начнется истерика.

Алекс и самой показалось, что ее смех прозвучал несколько безумно. Дело в том, что она окончательно растерялась. Скотт — у ее двери. Зачем он здесь? Требовать, чтобы она поехала с ним? Рассказывать, как Винни боится за нее?

Господи! Она и сама за себя боится.

Алекс отперла сетчатую дверь, Скотт перешагнул порог и навис над нею:

— Посмотри на себя!

— Можешь не говорить, я знаю, что выгляжу не лучшим образом, — криво усмехнулась Алекс.

Скотт откровенно разглядывал ее. От нее остались одни глаза, обведенные черными тенями. Она казалась почти прозрачной, как самый тонкий фарфор. Ее чудесные волосы были собраны в пучок на макушке и падали на спину пышными локонами. На ней было просторное летнее платье кремового цвета, доходившее до щиколоток, так что гипс был почти не виден. Скотт почувствовал, что теряет самообладание, достигнутое с таким трудом, но снова взял себя в руки привычным усилием воли. Слишком привычным.

— Что скажешь? — осведомилась Алекс.

Скотт коротко хмыкнул.

— Не напрашивайся на комплименты. Выглядишь потрясающе, только очень уж тощая.

Он заставил себя отвести глаза от прелестного личика, от лебединой шеи, от маленькой, идеально очерченной груди с острыми сосками, проступающими под легкой тканью. Лифчика, очевидно, нет, но ей, должно быть, и так трудно одеваться и раздеваться. Скотт попятился, злясь на себя. От Алекс лучше держаться подальше. Она просто бьет током. Но заботливость победила, и он снова придвинулся ближе.

— Дай я тебе помогу. Наверное, тяжко балерине без движения.

— Не то слово! Но я справляюсь.

И она двинулась вперед с гордым и самоуверенным видом, ощущая странную смесь восторга и настороженности.

Ей хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Чтобы поднял ее на руки, стиснул в объятиях. Хотелось вобрать в себя излучаемую им энергию. С ним она становилась сильной. И свободной.

Алекс кое–как добралась до кресла, осторожно опустилась в него, а Скотт подхватил костыли и пристроил поблизости.

— Я как раз собиралась пить кофе. У меня большой кофейник, на двоих хватит. Хочешь?

— Не откажусь, — ответил Скотт. Это даст ему хоть несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Чертова Алекс! Опять в душу залезла.

По крайней мере Скотт улыбнулся, подумала Алекс. Хотя белозубая улыбка плохо сочетается с угрюмым выражением глаз. Может быть, тоже оказался в плену у прошлого?

— Ты что–нибудь ела? — строго спросил он.

— Все нормально, — отмахнулась Алекс. — B два часа съела сандвич. Ты тоже можешь себе сделать. Там, в холодильнике, свежий хлеб, ветчина и курица.

— Значит, тебе все–таки помогают?

— Я не одинока, Скотт, — твердо сказала Алекс. — У меня есть друзья.

— Ни черта у тебя нет, — огрызнулся Скотт, ни на минуту ей не поверив.

— Вот хоть моя соседка, Бренда, — крикнула Алекс ему в спину, но он не ответил.

Через несколько минут он принес поднос с двумя чашечками кофе и поставил на низенький кофейный столик.

— Я привыкла без сахара.

— В детстве ты была сладкоежкой.

Стоп–кадр: Алекс в школьной форме весело грызет шоколадку, которую он ей купил. И в школьном платьице она всегда была немыслимо сексуальной. Ни одна из его подружек не выдерживала сравнения.

Губы Алекс тронула нежнейшая улыбка.

— Я до сих пор помню все те шоколадки, что ты мне приносил в школу. Мы там просто с ума сходили по сладкому.

Как легко она уловила ход его мыслей! На щеке у Скотта задергался мускул.

— Винни просила навестить тебя. Узнать, как ты поправляешься.

— Неужели ты ради этого приехал в такую даль? — изумилась Алекс.

— Ни в коем случае. Сегодня вечером я должен быть на обеде у премьер–министра. Нужно будет произнести речь.

— Зачем ты согласился? Неужели премьер тебе нравится? — в шутку спросила Алекс.

— Не обязательно, чтобы он мне нравился.

— Я уверена, твою речь очень хорошо примут. Даже если отвлечься от содержания, у тебя такой голос, что тебя всегда слушают. Полезное качество.

— В данном случае я сильно на это надеюсь, — сухо ответил Скотт. — Я хочу сказать несколько слов о положении человека, работающего на земле.

Скотт протянул ей чашку с кофе, а сам уселся на диван по другую сторону стола.

Алекс поняла намек. Он старается отодвинуться от нее как можно дальше.

— Винни все еще надеется, что ты приедешь к ней, — хмуро сказал Скотт. — Почему–то твой последний звонок ее расстроил.

— Ее доброта растрогала меня до слез, — неохотно сказала Алекс.

Скотт откинулся на спинку дивана так внезапно, что Алекс даже вздрогнула.

— У тебя круги под глазами и руки трясутся.

Алекс быстро спрятала руки в складках платья.

— Знаешь, Скотт, ты умеешь напугать человека.

— Чушь, — проскрежетал он. — Просто ты больше не можешь обвести меня вокруг пальчика.

— Я об этом и не думала, — запротестовал Алекс. — Просто мне сейчас нелегко.

— Понимаю. Наверняка тебе даже чертовски трудно одной. И не надо пудрить мне мозги на счет друзей. Слава Богу, есть хоть соседка, но все твои друзья сейчас на гастролях и не могут тебе помочь, а помощь тебе очень и очень нужна.

Алекс ничего не могла ответить на эту обвинительную речь. Он был совершенно прав.

— Через месяц все будет в порядке, — сказала она, наконец.

— А может, пройдут и все восемь недель. Ты сама говорила.

Она серьезно смотрела на него, ей было и приятно, и грустно.