Александр Керенский - Потерянная Россия

• Название: Потерянная Россия
• Автор: Александр Керенский
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9697-0368-1

Современному читателю впервые представлены воспоминания и политический дневник Александра Федоровича Керенского (1881–1970), публиковавшиеся с 1920–х годов в русской периодике Парижа, Берлина, Праги, Нью- Йорка. Свидетельства одного из главных участников Февральской революции 1917 года до сих пор остаются в числе самых достоверных источников по истории России.

---

9 января 1905 года Александр Федорович невольно стал участником расстрелянной войсками мирной демонстрации. Тяжело пережив эту кровавую трагедию, он в тот же день сочинил гневное письмо — обращение к гвардейским офицерам, геройски сражающимся на фронтах русско- японской войны: через них он хотел воззвать к совести тех командиров, что вывели солдат против мирных граждан. Это был вопль Дон Кихота — Керенский никем не был услышан и никого не устыдил. Отозвался на трагедию в столице и его земляк Ульянов — Ленин, увидевший в ней «великий урок гражданской войны».

Манифест 17 октября 1905 года, провозгласивший «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов», вызвал у Керенского вспышку острых эмоций: он вселил надежды на то, что грядут важные перемены.

В эти дни началось журналистское сотрудничество Керенского в «Буревестнике», бюллетене социалистов — революционеров. Тогда же Александр Федорович знакомится с Е. ФАзефом (вскоре разоблаченным провокатором из охранки), а также с двумя Борисами — Савинковым и Моисеенко, возглавлявшими Боевую террористическую организацию эсеров. Керенский даже был не против того, чтобы войти в их организацию. Однако Азеф ему решительно отказал. Керенский вспоминает, что в ту пору он «был абсолютно готов, в случае необходимости, взять на свою душу смертный грех и пойти на убийство того, кто, узурпировав верховную власть, вел страну к гибели».

Найденные у Керенского при обыске листовки «Организации вооруженного восстания» (напечатанные «Буревестником») стали поводом для его ареста. В питерской тюрьме Кресты молодой адвокат просидел с 12 декабря 1905–го по 20 апреля 1906 года. Одумался ли начинающий революционер за четыре месяца отсидки в одиночной камере? Вряд ли. Так же посчитала и охранка: за Керенским с того времени установили неусыпную слежку, не снимавшуюся до 1917 года. По свидетельству Н. Н. Суханова, автора мемуарного трехтомника «Записки о русской революции», в охранке Керенскому присвоили кличку Скорый: два филера не поспевали за его стремительными передвижениями по городу, и потому назначили третьего — «извозчика» с пролеткой.

1906 год стал для Керенского памятным благодаря еще одному событию: 30 октября состоялся его дебют в качестве политического защитника и судебного оратора. Это был громкий процесс в Ревеле по делу крестьян, разграбивших поместье местного барона. Процесс вела группа местных адвокатов во главе с Я. Поской, будущим президентом Эстонской Республики. Однако возглавить защиту поручили столичному гостю.

«Преступление крестьян, — рассказал позже Керенский, — блекло перед жестокостью расправы с ними. Вместо ареста и содержания до суда под стражей обвиняемых подвергли порке, а многих даже застрелили на месте… Мне удалось не только успешно провести защиту, но и назвать организаторов и участников карательных экспедиций. Мы выиграли дело, большинство обвиненных крестьян было оправдано. Когда я кончил свою защитительную речь, наступила тишина, а затем она взорвалась бурей аплодисментов… После объявления приговора меня окружили адвокаты и родственники обвиняемых, чтобы пожать мне руку и от всей души поздравить с успехом. Я был несколько растерян. А Поска сказал: “Почему же вы сказали нам, что никогда прежде не вели процессов? Почему не приезжали сюда раньше?” Они никак не могли поверить, что это был мой первый процесс».

С этого времени начинаются «передвижения» Керенского по всей стране. Ему доверяют вести защиту в самых трудных политических процессах, которых в России год от году становится все больше. На этом поприще Керенский вскоре завоевывает, без преувеличения, огромную популярность. Его имя как равного стали называть в когорте самых блестящих юристов и судебных ораторов того времени.

В числе наиболее громких дел Керенского — участие в защите членов армянской партии «Дашнакцутюн» («Союз»). Это была большая группа врачей, юристов, литераторов, предпринимателей, которых привлекли к суду не только за революционную деятельность, но и за то, что они предоставили средства для освобождения армян, проживавших в Турции и подвергавшихся репрессиям. В ходе расследования было опрошено около шестисот свидетелей. Керенскому удалось выявить: большая часть дел сфальсифицирована. В результате из 145 представших перед судом 95 были оправданы. Процесс вызвал серьезный политический резонанс не только в России, но и за рубежом.

И месяца не прошло после «кавказского дела», как Александру Федоровичу пришлось снова снаряжаться в путь — на сей раз на Дальний Восток. 4 апреля 1912 года Россию облетела весть о расстреле рабочих англорусской Ленской золотопромышленной компании, выступивших с требованиями улучшить условия своего труда и быта.

Сначала расследованием кровавой драмы занималась правительственная комиссия во главе с бывшим министром юстиции С. С. Манухиным, срочно направленная на Лену с чрезвычайными полномочиями. Однако выводы и меры этой комиссии не успокоили общественность, и тогда оппозиционные фракции Государственной думы (либералы, социал — демократы и трудовики) решили послать к месту ленского побоища своих представителей. Возглавить группу авторитетных юристов и общественных деятелей поручили Керенскому. «В результате открытого расследования, — вспоминал Александр Федорович, — монопольное положение компании было ликвидировано, а ее администрация полностью реорганизована. Трущобы, в которых жили рабочие и их семьи, разрушили, а на их месте построили новые дома. Была повышена зарплата и значительно улучшены условия труда. Мы имели все основания испытывать чувство удовлетворения от проделанной сообща работы».

Еще осенью 1910 года Керенский получил от трудовой группы в Государственной думе польстившее ему предложение — баллотироваться на выборах в 4–ю Думу. Ему достался крайне трудный избирательный участок — Саратовская губерния. «Все другие кандидаты потерпели поражение в ходе предварительной кампании, — пишет он, — и к осени 1912 года я оказался единственным из 15 новых кандидатов от трудовой группы».

В конце 1915 года, в разгар своей активно развернувшейся думской деятельности, Керенский заболел, причем так серьезно, что провел в клинике (в Финляндии) более полугода. Там ему сделали весьма опасную операцию — вырезали почку, и это обрекло его до конца дней на строгие диетические ограничения. К работе Александр Федорович смог возвратиться через семь месяцев. И снова окунулся с головой в родную стихию — в водоворот митинговых речей, споров, выступлений.

Прочитывая сегодня импровизации Керенского — оратора (речи он никогда не писал заранее), произнесенные в канун Февральской революции, историки и биографы делают неожиданные открытия: как много в этих речах сбывшихся дальновидных суждений и пророчеств.

Чем ближе Россия подходила к рубежу социального взрыва, тем грозней рокотал баритон Керенского. 15 февраля 1917 года Александр Федорович с несдерживаемой тревогой и предупреждением обратился к депутатам с речью, которую позже будут цитировать и назовут исторической: «Страна уже в хаосе. Мы переживаем небывалую в исторические времена, в жизни нашей родины смуту. Смуту, перед которой время 1612 года кажется детскими сказочками!.. Посмотрите, господа, на этот хаос, посмотрите, что делала власть?.. Разве эти “тени”, эти марионетки, которые приходят сюда для того, чтобы уйти, разве это — реальная власть?.. Поняли ли вы, что исторической задачей русского народа в настоящий момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно и во что бы то ни стало героическими личными жертвами тех людей, которые это исповедуют и которые этого хотят… Посмотрите на эти зарницы, которые начинают полосовать там и здесь небосклон Российской империи… Посмотрите, ведь эта энергия власти не останется бесплодной…»

Выступления Керенского, резкие, требовательные, будоражащие, не остались незамеченными и при дворе государя. «Керенского надо повесить на первом же фонаре», — заявила императрица Александра Федоровна. Однако Николая II думские речи встревожили и понуждали к действиям; паническое настроение царя наглядно отразилось в правительственной чехарде последних двух лет. Начались бесконечные смены министров и премьеров (ИЛ. Горемыкина сменил Б. В. Штюрмер, Штюрмера — А. Ф. Трепов, Трепова — Н. Д. Голицын). 6 и 9 декабря 1916 года московская полиция разогнала съезды Союза земств и Союза городов. Такая же участь ожидала и Думу.

«В те черные месяцы этот орган народного представительства, конечно же, весьма далекий от совершенства, был единственной надеждой России», — пишет Керенский и приводит сбивчивые от волнения слова председателя Думы М. В. Родзянко, сказанные им Николаю II13 февраля 1917 года, в канун возобновления депутатских заседаний: «Я по всему вижу, что вас повели на самый опасный путь… вы хотите распустить Думу… Еще есть время, еще возможно все изменить и дать стране ответственное правительство. Видимо, этому не суждено сбыться. Ваше величество, вы выражаете несогласие со мной, и все останется, как было… Я вас предупреждаю, я убежден, что не пройдет трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет вас, и вы уже не будете царствовать».