В. Бирюк - Буратино

• Название: Буратино
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Фэнтези

Продолжение романа В. Бирюка "Зверь лютый". Наш попаданец подрос. Только вот с прогрессорством снова не очень. Ну, если разве в сексе. Нет, на этот раз не его, а он. Подрос же. Просто помните, что это – альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям – не давать. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и “попаданского”. Местами крутовато сварено. И не все - разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла «Зверь лютый» - ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

---

   Опять ночь без сна. Последний раз я полночи спал нормально пока покойный Степко с Марьяшей развлекался. Кстати, и Марьяша начала шевелится. В полусогнутом состоянии, но... "доведи до нужника". А возы на кого оставить? А народ тут... Как на московских вокзалах...

   Кто бы мне спокойного "цок-цок" организовал? Минуток эдак на шестьсот. Утром Ивашку принесли. Но не отдают. Хозяин такую цену выставил... Врёт раза в три. Но не поспоришь. Этот... Как полено. Мычащее. Все пытается к моей ручке приложится. И я тут, весь из себя такой... невыспавшийся... И его... встретил-приветил... Как верная жена мужа своего... мокрым полотенцем по глазам. А два воза пацанёнку вести - это как? На одном - болезная боярыня-шалава уже голос подаёт, на другом - слугу-алкоголика периодически выворачивает. Деваться некуда, привязал всех. К телегам. Пошли сцепкой, как фура с прицепом. Опа-опа, цоб-цобе...

   А места эти - Белорусское Полесье. Песня такая была:

   "Живёт в Белорусском Полесье
   Красавица леса Олеся".

   Не знаю какая она красавица. У гомельских в моё время носы такие были... Характерно длинные. От радимичей, наверное. А мне как-то больше курносенькие нравятся. "Где родился - на том и подженился". Только эта Олеся здесь не одна живёт - с мужиками. Многочисленными и хорошо вооружёнными. Не одни топоры да косы, а еще кистени с рогатинами. У Олесиных сожителей.

   Гомий нынче под Смоленском. Было отдельное княжество, потом стала земля Черниговская. В Чернигове Давидовичи сидели. Их здесь "давайдовичами" вспоминают. По типу основного метода сбора налогов. Князья черниговские от Изи Волынского к Гоше Ростовскому бегали. И обратно. А Ростик Смоленский всегда за одного, за брата своего стоял. Соответственно, здесь - то "направление предполагаемого удара вероятного противника", то "добрососедская граница с братским русским княжеством". То местные друг друга режут, под чутким руководством из своих столиц, то бурно отмечают очередное примирение. Работать некогда. Да и не дадут. Последние годы Ростик эти земли под себя забрал. Теперь, вроде, должен Свояку назад под Черниговскую власть отдать. Но Ростик в Киеве. В Смоленске его сын Роман. "Сын за отца не отвечает". Не торопится Роман отдавать. А Ростик из Киева... тоже. Не торопит. Между Черниговскими и Смоленскими немало крови пролито. А как убытки компенсировать? А известно как: выжимая из предполагаемых к передачи земель все досуха. На выжатой досуха земле такие монстры размножаются... Соответственно, в лесу не только четвероногие звери обретаются. И тут я, с двумя возами и одним дрючком. Как Буратино на Поле Чудес в Стране Дураков. Вот он я - "разделся и жду".

   Повезло. Пока я свой чудо-поезд увязывал, самые резвые купчики вперёд ушли. Ну мы их и нагнали. Ближе к полудню. То, что осталось.

   Помнится, я удивлялся - почему это по дороге в Киев не было у нас стандартного по попаданским рассказам приключения - встречи с разбойниками. Дурак, потому что. Не удивляться надо было, а радоваться. Здесь тоже не было. Встречи. Встречальники уйти успели. К моему счастью. А вот результаты остались.

   Лог такой. Или буерак? Неглубокий. Дорога лесная. Спокойная, красивая где-то. Тень такая... Глубокая. В солнечный полдень - очень приятно. Внизу три телеги без лошадей, куча мусора - барахло какое-то разбросано. И четыре трупа. Ободранных. В смысле - в одном исподнем. Мда... Картина маслом. Точнее - кровью.

   Ну и ладно. В лесу птички поют - людей вроде нет. Как проехать-то. Пошёл телеги раскатывать с дороги. Своими-то хиленькими плечиками. Не будет у тебя здесь, Ванюша, счастливого детства. Ой не будет. Двое упокойников с разбитыми головами, двое других с кровищей по корпусу. Из барахла - взять нечего. Все или сильно рваное, или сильно ломанное. Хорошие разбойнички попались - хозяйственные. Ничего полезного не оставили. Сразу видно - местные. Оседлые. Из крестьян. Которые пришлые - так чистить не будут.

   Тут один из покойников ножкой дёрнул. Я и сел. Тут же. Да что ж, японский городовой, такое! Прошлый раз дохлый половчанин чуть до кондрашки не довёл. Теперь тут. Пришлось посмотреть. А и правда - мужик-то живой. Поверхностное ранение головы. Типа - топором, но плоской стороной.

   "Добрый доктор Айболит
   Он под деревом сидит.
   Приходи к нему лечится..."

   А ко мне не приходят, а просто под ноги валятся. Выросту - заведу службу "скорой помощи". Буду по Руси ездить и недо-упокойников по дорогам собирать. Может кто заплатит.

   Телеги растолкал, свои возы вниз свёл, давай недо-упокойничка на воз закидывать. Ага. Здорового мужика... Только вторым конём. Через блок неподвижный типа бортик тележный. Перекинул. Прямо на Ивашку. Тот проснулся, с бодуна глазами лупает. У одного похмелье, у другого сотрясение.

  -- Это... Это чего?

  -- Это ты Ивашко. После следующей пьянки. Возьмёшь в рот хмельное - я тебя по этому образцу отретуширую. Слезай.

  -- Эта... Чего?

  -- Бражки нет. Буду опохмелять по моему собственному рецепту. Армяк и шапку сними. Руки давай.

  -- Господине! Да на что руки-то вяжешь?

  -- Лечить буду. Вот я тебя к задку телеги привязал, мы сейчас ходко пойдём. Резвой рысью. Через версту - пропотеешь. Через две - весь мокрым будешь. Тут у тебя хмель из организма и выйдет. И будешь ты как молодой огурчик - весь в зелёных пупырышках.

   Ну, последнее это я так, для красного словца. А вот связка "пропотеть-протрезветь" - я применял. Не к себе специально. Но приходилось команду на покосе временами в чувство приводить. День косим - ночь квасим. Ничего, все живые остались. И не дёргайся ты, Ивашко.

   "Я ж советский, я же чистый как Кристалл.
   Взялся делать, так уж..."

   Я за тебя взялся. У тебя теперь два выхода. Или встать и стать трезвым. Или лечь... насовсем.

   Поехали. Прогноз оказался положительным. Пропотел и дышит. Как загнанная лошадь. Но не лошадь - можно поить. Водой. Во как - и глаз ясный, и смотрит весело. Правда, весело-замучено. Нормалёк. Возы расцепили, пошли дальше нормально. Сразу легче стало. По коню моему - хорошо видно. К ночи опять в весь и на постоялый двор. И у меня снова приступ паранойи: а чегой-то хозяин как нашего свежебитого увидел - мальчишку со двора куда-то послал? А чего хозяйка так сильно предлагает Марьяшу с воза к себе забрать, а почему нам не со своего горшка щей наливают?

   Тут смысл простой. Разбойнички сами по себе не живут. А пути сообщения здесь... Это в моё время: в Москве ломанул, в Лондоне скинул. А здесь - все на день-два пешего ходу. От места совершения злодеяния. А кому краденное сдать? - А хозяину постоялого двора. Он купцам проезжим толкнёт и уедет вещь... за синее море, за высокие горы. Массового производства нет, каждая почти вещичка легко опознаётся. Если есть опознаватель. А у нас он вот - на возу с разбитой мордой лица. Живой. А потом приедут соответствующие люди и станут задавать соответствующие вопросы. Посредством соответствующих инструментов наружного, кожного и костоломного действия.

   Зверинец мой разрастается. И что характерно - за всеми присмотр нужен. Ивашко, было, дёрнулся. Типа: "да там у хозяйки... помочь надо". Показал ему молча разбитое лицо новичка. Угомонился. Под телегу и спать. Марьяшу накормил, напоил, в нужник сводил, умыл, спать уложил. Держится за меня, не отпускает "Ваня, Ванечка-а-а. Тут болит, тут ломит. Не уходи, не бросай". Потом снова обычная женская трёхходовка: "я - дура", "он - мерзавец", "а ты...". Нормально. Говорить начала. Только слабенькая совсем. Новичку морду лица протёр, повязку нормально положил - последнее из Юлькиных запасов добираю. Тут и он начал плакать-рассказывать. Лежу слушаю.

   Звать - Николай. Пожалуй, первый здешний, кто христианским именем представляется. Лет за тридцать. Суховат. Пожалуй правильнее - субтилен. Очень аккуратен. И в еде, и в одежде. За одно это можно было его спасать. Из смоленских купцов. Потомственных. Чуть ли не четвёртое поколение. С дедом и отцом обошёл всю Русь. И многие сопредельные. До Бухары, Роскилле, Кракова и Иерусалима. Торговал всем. И успешно. Дед и отец были люди рискованными и подвижными. А дома в лавке сидел младший брат отца. Когда отец Николая в дороге помер, обнаружилось, что имущество все у дяди. Лествица. А Николай за всеми этими торговыми экспедициями ни женится, ни, соответственно, отделится не успел. Вот и ходит в приказчиках. У собственного дяди. Но хочет отделится. Поскольку дядя и семья его... Сильно Николая обижают. Называется - "держать в чёрном теле". Не то чтобы совсем негр на плантациях, но - без уважения.

   Чтобы отделится - для этого надо дом купить. А денег нет. В Гомии среди прочих дел, взял он ткани дорогой рулончик. Какая-то... "камка". А я знаю что это такое? Думал хорошо продать. Взял на свои деньги. Точнее, на занятые. У того же дяди. И теперь Николаю кранты. Поскольку дядя переведёт племянника в закупы и продаст кому захочет. В "полные негры". Поскольку места у дяди ему нет.