Лора Томпсон - Агата Кристи. Английская тайна

• Название: Агата Кристи. Английская тайна
• Автор: Лора Томпсон
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064397-4, 978-5-271-28709-1, 978-5-4215-0964-6

Агата Кристи. Королева детектива. Любимая писательница миллионов. Женщина, чья жизнь была окутана не меньшей тайной, чем сюжеты ее захватывающих романов.

В своей увлекательной книге Лора Томпсон рассказывает об эдвардианской Англии, в которой выросла Агата Кристи, о ее друзьях, близких, мужьях и дочери, но прежде всего отвечает на многие вопросы, которые по сей день мучают биографов и поклонников писательницы.

---

Во время войны она описала Максу свой сон, в котором он разлюбил ее и она снова осталась одна: «Я проснулась в панике и бесконечно твердила: „Это неправда, это неправда, у меня ведь есть его письмо“». Это письмо она особенно бережно хранила в потайном ящике своего маленького письменного стола в Гринвее. На нем было написано, чтобы она вскрыла его в день шестидесятилетия свадьбы, и это делало ее счастливой.

«Думаю, что иногда, не слишком часто, два человека находят свою любовь, как нашли ее мы. Такая любовь — нечто неосязаемое и спрятанное глубоко внутри, так что его не может поколебать никакой ветер.

Ты — мой самый дорогой друг и моя обожаемая возлюбленная, и для меня ты останешься красивой и бесценной, сколько бы лет ни прошло. У тебя самое милое на всем свете лицо. Это любовное письмо, моя дорогая, и мне нечего добавить кроме того, что вряд ли кто-нибудь сможет понять, как много мы значим друг для друга».[516]

ДУХ, ДОСТАВШИЙСЯ ОТ БОГА

По той дороге больше не вернусь

В чудесную страну, где горы величавы,

Где в синих сумерках скалистые вершины

Покоятся в снегах…

А. Кристи. Дартмур

Спасибо за то, что Вы — Агата Кристи.

Из письма поклонника, Мэриленд, США

Агату расстроил прием, оказанный «Вердикту», но этому провалу предстояло стать привычной судьбой ее дальнейших пьес. Славные времена, когда она царила в Уэст-Энде — и даже на Бродвее, — подходили к концу. Лишь «Мышеловка» продолжала свое победное плавание.

«Неожиданный гость» в 1959 году прошел довольно хорошо («Искупление за „Вердикт“», — написала Агата Корку) и продержался полтора года. А вот «Назад к убийству» — сценическая версия «Пяти поросят», которая была показана в театре «Дачесс» в марте 1960-го, категорически не выдержала испытания. «Ее диалоги столь утилитарны, что почти полностью лишены красок жизни», — писала «Таймс». В письме к Розалинде Эдмунд Корк сообщал: «…пресса — самая злобная, какую когда-либо имели пьесы Кристи, не исключая даже „Вердикта“… — И высказывал совет: — Может, Агате немного отдохнуть от театра и начать новый роман? Ведь, в конце концов, именно романы — основа ее успеха».[517] В ответ Розалинда написала, что рецензии на «Назад к убийству» «всем кажутся крайне удивительными. Моя мать искренне огорчена». После «Оглянись во гневе» театральный мир изменился. Недостатки инсценировок, которые прежде затмевало сияние ореола имени Агаты Кристи, теперь стали очевидны.

Тем не менее она не порывала с театром. Ответить на его вызов она возмечтала еще в 1924 году, когда играла для Мэдж роль участницы группы поддержки во время недолговечной сценической жизни «Претендента». Ее пресловутая «робость» была не так велика, чтобы не наслаждаться миром репетиций, актеров и премьер. Хоть она всегда и делала вид, что ненавидит приемы и публичность, коими Питер Сондерс очень умело держал на плаву «Мышеловку», однако мирилась со всем этим («Увидимся в «Аду в „Савое“»»,[518] — писала она Эдмунду Корку). Словно часть ее, та, что мечтала в юности спеть Изольду, все еще требовала самовыражения и, перенося свои писания на сцену, она надеялась по-своему воплотить юношескую мечту. Иначе зачем бы она продолжала стремиться к тому, чтобы ее пьесы ставились, при том что принимали их почти неизменно враждебно?

Она верила, что публике по-прежнему нравится то, что она пишет, и лишь критики видят в ней легкую удобную мишень. «Все, что бы я ни написала для театра, все равно получит отвратительный отклик, — жаловалась она Розалинде в 1971 году, — главным образом из-за „Мышеловки“, которую презирают молодые журналисты». В этом была своя правда, хотя и не вся: в 1962 году «Ивнинг стандард» написала, что «публике наплевать на роман „И никого не стало“», если пьеса «Десять негритят» снята с репертуара после двадцати четырех дней показа, а «Вердикт» освистан уже на премьере (хотя отчасти это случилось из-за того, что занавес опустили раньше времени и две последние, чрезвычайно важные реплики пропали, полностью изменив смысл пьесы). Невозможно было не заметить, как ширится пропасть между приемом ее книг и ее пьес. После смерти Агаты спектакли быстренько воскресили, они стали флагманами репертуарных театров, а время от времени появлялись и на уэст-эндских подмостках («Одно надо сказать определенно: убийства миссис Кристи избежала»,[519] — написал Майкл Биллингтон после восстановления в 1987 году спектакля по роману «И никого не стало»). Однако век их оказался недолог, даже у «Мышеловки». У книг — иное дело. Вот почему абсурдно говорить об Агате Кристи лишь как о поставщике сюжетов. В ее книгах сюжет действительно покрыт плотью — подтекстами, перекличками… Но, перенесенный на сцену и лишенный всего того, что придавало ему художественный объем, он оголяется и начинает шататься, как неустойчивый скелет. «Вердикт» и «Эхнатон» — совсем другое дело, поскольку это оригинальные произведения. В них нет блестящей театральности, но есть глубина. «Эхнатон», в котором создан образ обреченного египетского фараона-идеалиста,[520] — в высшей степени необычная пьеса, которой так восхищался Макс Мэллоуэн. «Паутина», тоже оригинальная пьеса, обладает немалым сценическим обаянием. «Свидетель обвинения» претерпела столько изменений по сравнению с первоначальным текстом, что де-факто ее тоже можно считать оригинальным произведением; она — самое именитое драматическое сочинение Агаты. Остальные же — лишь бледные тени ее книг, и очень удивительно, что сама Агата этого не сознавала.

Выслушав совет покончить с театром, она заупрямилась. По не слишком завуалированным высказываниям Корка о непредсказуемости судьбы театральных пьес она догадывалась, что он хочет, чтобы она сосредоточилась на книгах. «Нет ничего удивительного в том, что театр губит так много писателей, особенно тех, которые становятся полностью от него зависимыми», — писал он в апреле 1960-го. Тем не менее на следующий год Агата сочинила три пьески, ловко придуманные, но легковесные, под общим названием «Правило трех». Премьера состоялась в ноябре в театре «Абердин», когда Агата путешествовала «по Персии» (так она называла свои восточные вояжи). Корк доложил ей, что прием был «в конечном счете дружелюбным и благожелательным», хотя чем ближе спектакль подбирался к Лондону, тем менее благожелательным становился прием. В Блэкпуле сборы составили всего тридцать восемь фунтов. Розалинда смотрела спектакль в Оксфорде; Мэтью писал Корку: «До меня доходят пугающие слухи о „Правиле трех“: мама, похоже, считает, что все „ужасно“; впрочем, она всегда так считает».[521] Ни один уэст-эндский театр не предоставлял свою сцену Питеру Сондерсу, «что, — как выразился Корк, — решает для нас по крайней мере одну проблему». Но к концу 1962 года Сондерсу удалось договориться с «Дачесс», к тому времени ставшим родным домом для пьес Агаты. Спектакль «Правило трех» был показан и навлек на себя бурную критику. «Я никогда не видел более позорного провала, публика бежала в гневе», — признавался Корк в первый день нового, 1963 года. «Санди телеграф» написала: «…триллер — самый низкий драматический жанр. Чем лучше головоломка, тем хуже пьеса. Но плохой триллер, который не подчиняется даже собственной логике, — это просто скучный розыгрыш. Истинными жертвами в театре „Дачесс“ оказались зрители». Эта конкретная рецензия «по-настоящему разозлила меня! — написала Агата. — Они ничего не смыслят в сегодняшней курортной жизни. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них знал о ней больше, чем я, всю свою жизнь каждый август проводившая в Южном Девоне! Жертвуя собой ради удовольствия племянников и других детей. Я авторитет в этой области. Что за злобная невежественная компания эти критики!»[522]

В газетах общепринятым стало мнение: Агата — вчерашний день. В 1962 году ее постигло новое бедствие: возобновленная постановка пьесы с сомнительным названием «Десять негритят» с треском провалилась, еще более утвердив представление о ее авторе как символе исчезнувшего века, того самого, который, как хотелось верить современным историкам, был напрочь сметен, когда Джон Профьюмо солгал палате общин,[523] а «Битлз» наградили орденами Британской империи. Как будто все было так просто! Господство Агаты Кристи, возможно, и ослабело в «Друри-Лейн», но, как сказал Эдмунд Корк, не театр составлял основу ее успеха, сколь бы ни способствовал ее продвижению к звездному статусу. Главным были ее книги. Возможно, «Кристи фор Кристмас» покупали отчасти именно потому, что она символизировала исчезнувшую эпоху, но покупали же, и продажи книг Агаты Кристи продолжали мощно расти. В течение 1960-х «королева детектива» неуклонно двигалась к своему новому, еще более высокому, императорскому, так сказать, статусу, и кульминация наступила в 1970-м — в год ее восьмидесятилетия. Начиная с этого момента и впредь ее положение сделалось недосягаемым. Она стала самым продаваемым автором в мире, каковым и остается: ее книги неизменно занимают третье место после Библии и Шекспира.