Никита [ИАКИНФ] Бичурин - Историческое обозрение ойратов или калмыков

• Название: Историческое обозрение ойратов или калмыков
• Автор: Никита [ИАКИНФ] Бичурин
• Жанр: История

---

Во время Персидского похода Петр I по прибытии в Саратов оказал Хану Аюки знаки отличного внимания. Он изъявил желание лично видеться с ним и угостить столом. Престарелый Хан[149], кочевавший против города на левом берегу Волги, немедленно приехал к нему верхом в сопровождении двух сыновей[150]. Император сошел па берег встретить его и, взяв за руку, повел на галеру к Императрице, которая приняла Хана, сидя под великолепным балдахином. Вслед за сим приехала Ханша с дочерью и также представлена была Императрице. Переговоры кончились тем, что Хан дал 5000 конницы для Персидского похода. Из многих услуг, оказанных сим Ханом России, сия была последняя. В 1724 году Аюки умер.

Неутвержденное право наследования Ханского достоинства произвело по кончине его большие беспокойства в Орде. Несмотря на то, что Российский Двор объявил наследником Калмыцкого Ханства Церын-Дондука, сына Хана Аюки от Ханьши Дарма-Балым, явился соперником ему Дондук-Омбо, который был сын Гуньчжаба, внук Хана Аюка. На личной ли храбрости или на родственной связи основывалось его право на Ханство, неизвестно. Что же касается до Церын-Дондука, это был человек пьяный, вздорливый, неспособный к управлению народом столь буйным и непостоянным, каковы были Калмыки. Дондук-Омбо вооружил против него прочих Тайцзиев, и Церын-Дондук после неудачного сражения с ними лишился своего удела. Князь Барятинский помирил его с Тайцзиями и опять возвратил ему потерянное владение.

В сие время Калмыки, кочевавшие по Волге, устремились к беспорядкам и начали производить грабежи по дорогам. Почему в 1727 году определено было послать в улусы 900 человек из Слободских и Польских Казаков для охранения самих Калмыцких Владельцев. В продолжение сих-то замешательств Российский Двор отделил 10000 Юртовских Донских Калмыков от общего состава Калмыцкого народа и причислил их к ведомству Донского войска.

В 1731 году Церын-Дондук по случаю прибытия к нему Китайского посольства произведен действительным Ханом и в первый раз вместо шертования приведен к присяге по новой форме Огорченный сим Дондук-Омбо усилил смятения в улусах и набеги на Российские селения. Но когда Коллегия Иностранных Дел строго предписала Калмыцким Владельцам о прекращении набегов, то Дондук-Омбо, угрожаемый преследованием Правительства, удалился на Кубань, вероятно, для испрошения помощи. Но Церын-Дондук и после сего не мог поддержать восстановленного согласия с прочими Тайцзиями. Он снова своими поступками подал повод к междоусобиям, которые привели Калмыков в совершенное изнеможение, и вторично потерял свой удел. Сии обстоятельства побудили Правительство вместо поддерживания Церын-Дондука предпринять другие меры для восстановления тишины и порядка в Орде. В 1735 году Дондук-Омбо обратно призван с Кубани и поставлен Главным Правителем Калмыцкого народа, а Церын-Дондук за пьянство и слабое управление задержан в Царицыне и отсюда препровожден в С.Петербург. 

В правление Церын-Дондуково Китай по поводу войны с Элютами. вступил с Россиею в тесные сношения, которые по новости своей дипломатики довольно любопытны. Повелитель Китая, желая с одной стороны удостовериться, не будет ли Россия поддерживать Элютов, а с другой, домогаясь вооружить Волжских Калмыков против сего народа, отправил в Россию два посольства: одно к Императору Петру II, другое к Калмыцкому Хану Церын-Дондуку. Первое состояло из пяти особ и 30 служителей, второе из пяти же особ и 28 служителей.

Посланники по прибытии в Кяхту 2 Августа 1729 года предъявили, что отправлены своим Государем в Россию поздравить Императора Петра II-го со вступлением на престол; что грамоты не имеют, а донесут о своем препоручении словесно[151]; касательно же некоторых дел снабжены они отношением из Китайской Палаты внешних сношений в Российский Сенат. В сие самое время воспоследовала в России перемена в правлении. П е т р II скончался, и на престол вступила Императрица Анна Иоанновна. Но о сей перемене не дали официального известия Китайским посланникам, которые внутренно и сами хотели того, желая без задержания достигнуть предназначенной цели. 14 Января 1731 года оба посольства имели церемониальный въезд в Москву[152], а 26 представлены были Императрице. Первый посланник при выходе из кареты взял отношение Китайских министров в Сенат обеими руками и нес оное, возвысив пред головою. По вступлении в тронную, когда Канцлер подошел к нему для принятия бумаги, он вручил ему оную с коленопреклонением; потом, подступив с прочими ближе к трону, говорил поздравительную речь от имени своего Государя, на которую Канцлер отвечал от имени Императрицы. По окончании оной посланники учинили одно коленопреклонение с тремя поклонами. После сего читан тайным советником Степановым перевод поздравительной речи от лица посланников, причем, все они стояли на коленях. Канцлер ответствовал им на оную от имени Императрицы и объявил им от Ее Величества угощение. Посланники, встав, начали отступать назад, почтительно держась лицом к трону, и когда дошли до той черты, на которой лист принят был от них, вторично сделали одно коленопреклонение с тремя поклонами и вышли из залы. 

Марта 1-го посланники явились в Сенат и представили словесные предложения в четырех статьях. В первой статье кратко изображены главные причины, побудившие Китай объявить войну Элютам. "Чжуньгарский Владелец Галдан-Бошокту, сказано в оной, оставя духовный сан, женился и впоследствии, убив своего тестя Очирту-Хана Аблай-Ноиня, овладел его землями; потом учинил нападение на пределы Китая; но обессилев в неравной борьбе с сею Державою, сам себя предал смерти. Племянник его Цеван-Рабтан, утвержденный Китаем на Чжуньгарском престоле, пошел по следам своего дяди. Он поселил несогласие между подданными России Калмыцким Ханом Аюки и его детьми, а сына его Саньчжаба переманил к себе с немалою частию людей. Усилясь сим, овладел Тибетом и разорил храмы своей религии. Сверх сего дал в своих владениях убежище Хухунорскому Хану Лацзан-Данцзэню, поднявшему оружие против Китайской “державы, которой подданным считался, и несмотря на неоднократное требование, не выдавал сего мятежника. По нем получил Главное Правление над Элютским народом сын его Галдан-Церын, который подобно отцу своему упорствует в выдаче помянутого Лацзана. Сим Пекинский Двор вынужден был объявить Галдан-Церыну войну.

2. В случае, если Китайская Держава покорит Чжуньгарию и Российский Двор предъявит требование на некоторые пограничные земли сего Владения, то предварительно может быть уверен в уступке ему оных.

3. Если в продолжение сей войны Элюты будут уходить в пределы России, то Китайский Двор со своей стороны желает, чтобы выдавали ему Владельцев и Цзайсанов, а прочих, оставляя у себя, не допускали бы действовать против Китая.

4. Посланников, едущих к наследникам Хана Аюки с милостивыми наградами от Пекинского Двора, с честию препроводить в Калмыцкие улусы".

Из учтивых Российского Сената ответов, каковых сии предложения по существу своему требовали, достоин замечания четвертый, коим объявлено, что "Калмыцкий народ, состоя в подданстве Российской Державы, без воли Российского Правительства ничего сам собою делать не может, почему впредь Китайское Правительство о делах, касающихся до сего народа, должно относиться прямо в Сенат, а не к Калмыцким Владельцам. Настоящее же посольство в угодность Повелителю Китая с честию будет препровождено в Калмыцкие улусы, куда уже послан указ о принятии оного, и оттуда обратно доставлено будет в Тобольск, где оно имеет соединиться с прочими Послами и следовать до Кяхты". Сим ответом остановлены были надежды Пекинского кабинета к вооружению Волжских Калмыков против Чжуньгарии.

Посольство Китайское при отъезде своем из Москвы 8 Марта разделилось на две части, из коих одна отправилась в Тобольск, другая в Саратов к Церын-Дондуку, которого к прибытию посольства поспешили произвести действительным Ханом. Посланники около двух месяцев прожили в Саратове, ожидая известия от пего из степи, между тем как на это не более трех дней потребно было. Уже 5 Июня Хан допустил их к себе в присутствии своей матери Дарма-Балы и первосвященника Шакур-Ламы и при сей церемонии с коленопреклонением принял указ, присланный к нему от Повелителя Китая. Существенное содержание сего указа заключалось в том, что покойный Хан Аюки питал нелицемерную преданность к Китаю, за что Китайский Двор всегда жаловал его; и в знак сего благорасположения призрел племянника его Рабчжура, которому при возвращении из Тибета на родину Цеван-Рабтан отказал в проезде через свои земли, сверх того к самому Хану Аюки отправил посольство с извещением о Рабчжуре и с награждением для него самого. Продолжая таковое же благорасположение к Торготскому народу, Повелитель Китая за благо признал и к Церын-Дондуку, преемнику Хана Аюки, отправить посольство для поздравления. Что касается до словесных предложений, сообщенных посланниками Церын-Дондуку, содержание оных было одинаково со смыслом и третьей из четырех статей, представленных Сенату. Сверх сего посланники тайно склоняли ехать с собою Владельца Лацзана, который по неудовольствию на своего брата Галдан-Церына, оставя Чжуньгарию, перешел к Торготам. Они именем своего Государя обещали доставить ему Чжуньгарский престол, если он согласится ехать в Пекин. Сим оборотом Китай хотел вооружить одну половину Чжуньгарии на другую точно так, как он сделал это, противопоставив Цеван-Рабтана Галдану-Бошокту, Амурсану Давацию. Сие посольство, прожив около двух недель в улусах, возвратилось в Саратов и в начале сентября соединилось с прочими в Тобольске.