Никита [ИАКИНФ] Бичурин - Письма

• Название: Письма
• Автор: Никита [ИАКИНФ] Бичурин
• Жанр: История

Текст воспроизведен по изданию: Н. Я. Бичурин (Иакинф). Ради вечной памяти. Чебоксары. Чувашское книжное издательство. 1991

---

1830

ОТРЫВОК ИЗ ПИСЬМА, ПОЛУЧЕННОГО ИЗ КЯХТЫ ОТ 6 СЕНТЯБРЯ

Целую неделю я потерял на любопытство, наблюдая китайцев. Все, что я ни читал об них в описаниях путешественников, старался поверить собственными глазами, и это в Кяхте не затруднительно; потому что китайцы, остающиеся здесь на лето (до 700 чел.), от праздности и скуки ежедневно ходят к нашим купцам. Они изъясняются с нами на испорченном русском наречии, в котором я, по новости, понимаю не более десятого слова. Удивительно для меня было, что русские н китайцы, препроводя здесь по нескольку десятков лет для торговли, не могут изъясняться правильно, ни русские на китайском, ни китайцы на русском языке. Я хотел узнать истинную причину сему, и вот что сказали мне: затруднение состоит в грамматической противоположности сих языков между собою. Речения русские подвержены большому изменению, а китайские напротив никакого не имеют. Для россиянина непонятно, каким образом в слове: люблю без изменения можно подразумевать многочисленные изменения сего глагола по [305] залогам, наклонениям, временам, лицам и числам. Китаец напротив удивляется, для чего русские не говорят: ты люблю, она люблю, надобно люблю, как они действительно говорят на своем языке. Впрочем китайцы, живущие в Кяхте для торговли, за необходимое поставляют обучаться русскому языку: по потому-то они все, хотя и худо, но изъясняются на русском языке. Наши торгующие напротив не имеют охоты ни сами обучаться китайскому, ни правильно обучать китайцев русскому языку. Отсюда вы можете вывести заключение, что китайцы не ко всему иностранному имеют пренебрежение; напротив, охотно заимствуют все полезное для нас. Они приняли от Европы часы, сукна, зеркала, математические орудия, артиллерию, астрономию; из Туркестана вывезли виноградные лозы, но с математической точностью можно положить, что до преставления света не выпишут ни одной модной шапки из Парижа. Впрочем все это не относится к настоящему содержанию сего письма. На сей раз я хочу вам описать костюм китайцев.

На сих днях (20 авг.) китайцы только что переменили летнее одеяние на осеннее. Собственно сия перемена относится до одной шляпы; но по большей части переменяют при сем случае и одеяние. Сказывают, что у них перемена летнего одеяния на осеннее, и весеннего на летнее зависит от правительства, которые для сего назначает известный день; да и самая форма одеяния будто бы законами же предписана. Это истинное варварство, закричат у нас в целой Европе; один только слабоумный китаец способен подчиняться такому деспотизму. А если сказать правду, то китайцы в сем случае едва ли не умнее просвещенных европейцев. Беспрерывная изменчивость в предметах роскоши пагубна для государств и с физической, и с нравственной стороны. Не отсюда ли проистекают расточительность, расстроивающая имения, и непостоянство в мыслях, ослабляющее характер народный? Китайское правительство сочло необходимым звеном в законодательстве — образовать и укрепить характер в народе, предписав законами форму всему, относительно религизионных обрядов, взаимного обращения, одеяния и строений. После сего мы не будем дивиться, что столь огромная машина, каков Китай, при самом малосложном механизме, при всеместной испорченности ее частей (злоупотреблении), движется правильно, действует прочно.

1830 [306]

ДВА ПИСЬМА ИЗ КЯХТЫ 1.

Я уже сказал, что по прибытии в Троицко-Савск имели случай видеть у китайцев перемену летнего костюма на осенний. Мне хотелось еще узнать одеяние прочих времен года, и в этом не было дальнего затруднения. Все, что только нужно было видеть, принесено в мою квартиру. Мало трудности я встретил и при изложении нашими буквами китайских названий вещам с их гугнивого языка; в этом мне помог один путешественник, живущий в Кяхте. Но при соображении взаимного приличия вещей в самом, одеянии требовалось довольно времени.

Одеяние мужское разделяется на форменное, частное и народное. Форменным называю одеяние, предписанное законами; частное произошло от небольших перемен в форменном; народное есть употребляемое чернью.

Полное форменное одеяние заключает в себе: курму, кафтан и шубу, верхнюю рубаху, фуфайку, нижнюю рубаху, и пр. воротник, пояс со всеми принадлежностями к нему, шляпу, сапоги и чулки.

Курма (гуа-цзы) есть верхний полукафтан, сходный с греческою рясою, однобортный, с пятью пуговками, с широкими рукавами. Шьется из четырех прямых полотнищ, без; боров, с небольшими клиньями, с тремя разрезами от подола почти до пояса, длиною за колено. Есть еще малая курма, называемая конною (ма-гуа-цзы); длиною до бедр. Кафтан (пхао-цзы) состоит из четырех же прямых полотнищ без боров, с большими клиньями в боках; длиною до закоблучьев; рукава у него длинные, узкие, с овальными обшлагами; спереди и сзади по самой середине разрезы от подола к верху до трех четвертей. Сей же кафтан, подложенный мехом, называется шубою (пьхиао). Верхняя рубаха (шань-цзы) отличается от кафтана только широкими рукавами и небольшими разрезами по бокам, а по середине не имеет их; в длину полуфутом короче кафтана. Фуфайка (ao) и исподняя рубашка (хань-тхань-цзы) одного покроя с верхней рубахой, но в длину короче оной тремя четвертями и рукава имеют поуже. У всех сих платьев, исключая курмы, левая пола наверху; от пуговок шейной и плечной она изгибается около плеча по правую пазуху, и потом идет вниз прямою чертою, застегиваемая тремя пуговками. Воротник (лин-цзы) шьется особливо, шириною] в вершок, с застежкою спереди; к нему пришивается [307] небольшая круглая манишка (лин-и) тесьмами под пазуху для придерживания на шее. Шляпа (мао-цзы) бывает летняя (лян-мао), осенняя (цю-мао) и зимняя (пьхимао). Летняя шляпа имеет вид полушара пустого, без полей; плетется из волокон тростинных; сверху покрывается красною кистью из шерсти тибетских буйволов; для чиновников же шьется из белой шелковой материи, с красною кистью сученого теневого шелка. Внутри шляпы вместо тульи пришивается венчик, обтянутый шелковою матернею со снурком, прикрепляющим шляпу на голове и подбородке. Осенняя шляпа имеет форму овальную, с полями, поднятыми вверх, которые составляют как бы околыш и бывают черного бархата, верх вишневого атласа на картоне или на вате. Зимняя шляпа такую же форму имеет; только околыш ее из соболей и куниц подчерневших, или из черной бухарской мерлушки и лапок черных лисиц.

Сапоги (сюэ-цзы) сходны с нашими, но просторнее, и шьются из атласа или китайки черного цвета с белыми подошвами, толщиною в дюйме. Сии подошвы набираются из бумаги или ветошек; внизу кожа прошитая несмоляною драпивой, а с боков простеганы по холсту и подбелены. Каблуков нет, а в швах вложены ремешки зеленого сафьяна. Чулки (ва-цзы) шьются из китайки, или шелковых материй, с толстыми простеганными подошвами. Зимою подпоясываются сверх кафтана кушаком (да-бао) из черного травчатого крепа, а летом плетеным или вязаным шелковым поясом (дай-цзы) с пряжкою (дай-гэу-цзы). К кушаку и поясу пришивают на правом боку нож в ножнах, карманные часы в футляре и кошельки с ареком и серебром; на левом кошельки же, платок, а летом еще веерник с веером. Исподняя рубашка, а зимою и фуфайка, верхняя рубаха, кафтан и курма составляют собственно форменное одеяние. Прочие вещи суть общие и частному и народному одеянию. Господствующий и неизменяемый цвет для курм есть черный, для кафтанов голубой. Впрочем для кафтанов избирают и другие скромные цвета, исключая алого и зеленого, предоставленных женскому полу. Верхняя рубашка осенью и зимою цвета голубого и лимонного, а летом белого. Фуфайка и платье исподнее бывают и шелковые и китайчатые без разбора цветов. Все сии платья не имеют воротников, а употребляется к ним один воротник, накладываемый сверху.

В отношении к одеянию, год делится на четыре времени: холодное, умеренное, теплое и жаркое. Для всех четырех времен и промежутков их назначены особливые [308] платья, перемена которых с точностью соблюдается.

В холодное время курма и шуба подбиты долгошерстными мехами. У шубы обшлага из соболя, или камчатского бобра, или из котика. Верхняя рубаха, фуфайка и исподнее платье на вате; шляпа с куньим или собольим околышем, воротник из хребтика или хвоста камчатского бобра. При переходе от холодного времени к умеренному, курма и шуба мелкошерстных мехов; шляпа и воротник также, а после сего курма и кафтан на вате или суконные; прочее все на подкладке без ваты; воротник бархатный, шляпа осенняя. Меха для шуб употребляются из тигровых, рысьих и лисьих черевок, долгошерстных тибетских мерлушек, русских мерлушек и белки; меха для курм из . камчатских бобров, красных и других лисиц, кошки, белки, лисьих и собольих лапок, русских черных и белых, и серых бухарских мерлушек. Курмы надеваются более шерстью наружу; и потому меха для них подбираются с отличным вкусом и искусством. При переходе от умеренного времени к теплому, местное начальство издает повеление переменить время (хуань-цзы), т. е. переменить осеннюю шляпу на летнюю. В сие время сначала курма и кафтан и прочее платье все шелковое на подкладке, воротник матерчатый; потом курма и кафтан камлотовые или шелковые без подкладки; воротники вставляются. При переходе от теплого времени к жаркому, курма и кафтан частого газа (флеру), а потом редкого; прочее платье из легких шелковых материй, или легкого холста, тканого из упругих волокнистых растений. В сие время дозволяется чиновникам оставлять курмы. Далее до самой зимы перемена одеяния происходит на обороте точно таким же порядком.