Светлана Шипунова - Дыра

• Название: Дыра
• Автор: Светлана Шипунова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-235-02375-7

Действие новой повести Светланы Шипуновой «Дыра» начинается за 100 дней до наступления 2000 года. Город Тихо-Пропащенск живет слухами о возможном «конце света» и одновременно готовится к встрече третьего тысячелетия. В это время буквально «с неба» сваливается некто неизвестный, в котором местные жители с удивлением узнают одного из московских политиков. Связи с Москвой у города нет, и «пришелец» оказывается заложником той чрезвычайной ситуации, которая сложилась в городе в результате экономического кризиса последних лет. Его попытки вырваться из «дыры» приводят к драматическим и курьезным приключениям.

---

— Правильно! — обрадовались чиновники. — Без выкупа не выпускать!

— Да, если такого потрясти, то и на выборы хватит, и водопровод починить.

— Нет, пусть бы он лучше все наши долги заплатил за электроэнергию, за телефонную связь, за…

— А если это все-таки не олигатор, а вице-премьер? Он сам тебя так потрясет, что не будешь знать, куда бежать.

Все обернулись на дверь и прислушались, из-за двери раздавалось мерное негромкое всхрапывание.

— Ну, ладно, — сказал последнее слово Христофор Иванович, — я сам с ним разберусь. А вы идите и смотрите, чтобы все в городе было хорошо.

Чиновники разочарованно потянулись на выход, а мэр на цыпочках вошел в кабинет, сел на стул напротив дивана и стал внимательно разглядывать спящего. При этом он время от времени то хлопал себя по лбу, будто что-то припоминая, то качал в раздумье головой, как бы сомневаясь в том, что удалось ему только что вспомнить. Так просидел он возле нежданного гостя довольно долго, но тот не просыпался, лишь сладко чмокал во сне пухлыми губами.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой возникает призрак «конца света»

Между тем по Тихо-Пропащенску поползли слухи. Говорили, что на рассвете четверга видели над городом какое-то свечение и будто бы даже буквы можно было различить, а некоторые уверяли, что это были не буквы, а цифры — двойка и три нуля, что тут же истолковали как «2000 год» и дружно решили: знамение!

Пропащенские старухи потянулись в единственную в городе церковь — ставить свечки заступнице Богоматери, но та встретила их неожиданно потемневшим ликом, по которому, как рассказывали потом на всех углах очевидцы, текла непрерывная слеза. Старухи попадали перед иконой ниц и долго бились лбами о деревянный церковный пол, прося спасения сами не зная от чего.

Вскоре выяснилось еще одно странное обстоятельство. Мальчишки из ближних к Тихому лесу пятиэтажек, играя в бандитов, обнаружили в лесу, а именно на Муравьиной поляне, большое выжженное пятно идеально круглой формы, а невдалеке от него, возле большого пня, — разворошенный муравейник, из которого длинной цепочкой ползли куда-то муравьи. Мальчишки пошли вдоль этой цепочки и она вывела их за город. Они бы и дальше шли, как завороженные, за муравьиным ручейком, да были замечены сторожем городских огородов, который издали пугнул пацанов обрезом, и те, опомнившись, со всех ног побежали назад. И вскоре они уже рассказывали другим пацанам и оказавшимся поблизости взрослым о только что виденном ими необыкновенном явлении живой природы.

А в пятницу на городском рынке появился местный астролог-самоучка Родион Кабалкин, который собрал вокруг себя толпу и стал, ссылаясь на самого Нострадамуса, комментировать странные события минувшего дня, а именно: свечение цифр над городом, плачущую Богородицу и исход муравьев из Тихого леса — как возможное подтверждение одного из предсказаний великого оракула относительно конца света. Это окончательно всех переполошило. Кто лично слышал Кабалкина, передавал услышанное другим, а кто не слышал, но хотя бы проходил в тот момент мимо рынка, все равно говорил потом, что слышал, и пересказывал про конец света по-своему.

Вслед за этим в городе началась настоящая паника. Сначала бросились было запасать крупу, соль и спички. Но скоро сообразили, что в данном случае слишком большие запасы ни к чему, а надо подумать о чем-то более важном. Кабалкина атаковали с требованием разъяснить, как именно будет все происходить и что нужно знать населению, чтобы конец света не застал людей врасплох. Одна женщина спрашивала, будут ли выдавать противогазы, другая интересовалась, надо ли куда-нибудь сдавать личные документы, а какой-то дед предлагал для оставшихся в живых участников войны распределить места на кладбище заранее, чтобы потом не было давки, и даже пошел с этим предложением в мэрию, но его оттуда, естественно, поперли.

Словом, Тихо-Пропащенск забурлил. Не было ничего удивительного в том, что жители его так легко поверили в приближение конца света, о чем, кстати, давно уже перешептывались на рынке и в очередях за водой. Точно так же некоторое время назад здесь всерьез обсуждали вероятность того, что их город будет отдан японцам вместе с известными островами, а еще раньше по городу ходили не менее упорные слухи о присоединении Тихо-Пропа-щенска к Аляске и соответственно переходе его под юрисдикцию Соединенных Штатов Америки. И каждый раз кто-то начинал сбор подписей — то ли в поддержку, то ли, наоборот, в знак протеста против такого решения судьбы их родного города.

И вот теперь жители Тихо-Пропащенска со страхом ожидали 2000 года. Как, однако, быстро он накатил! Кажется, недавно был 80-й, и никто еще не задумывался о скором окончании века. Двадцать лет было впереди! У-у, как много, думали тихопро-пащенцы, да мы за это время еще таких дел наделаем, такие горы свернем! А они пролетели — никто и не заметил как. И вот теперь люди стояли на самом краю девятисотых и вздрагивали при каждом нечаянном взгляде на календарь, где круглились три девятки, три перевернутые шестерки, — предвестницы трех нулей, все настойчивее напоминавшие о том, что вот, ненароком дожили они до этой невидимой грани двух времен, до этого небывалого исторического рубежа, когда одна эра человечества в одночасье переходит в другую. И надо было как-то соответствовать этому мигу Вечности, но — как? Становилось страшно и жутко и хотелось рыдать неизвестно от каких чувств. Никто не мог бы с точностью определить, чего именно он боится, но ощущение близкой опасности витало в воздухе.

В этом убедился и социолог Майский, который по поручению общественного «Комитета-2000» как раз в эти дни проводил опрос населения на тему «Чего вы ждете от 2000 года?».

Как он докладывал впоследствии на заседании комитета, из 100 человек опрошенных 63 % ответили: «Ничего хорошего», 34 % сказали, что боятся об этом даже думать, 2 % отвечать не захотели и послали Майского куда подальше, и одна женщина (что равнялось как раз 1 %) призналась, что ждет в 2000 году ребенка. На дополнительный вопрос социолога: «Чего конкретно вы боитесь в 2000 году?» те же 63 % сказали: «Конкретно — неизвестности», 34 % ответили: «Конца света», 2 % — те самые, что сначала послали социолога Майского подальше, позже разговорились и, оказавшись бывшими младшими научными сотрудниками филиала ИКИ, заявили, что опасаются падения на землю гигантского астероида, который, по их представлениям, может погубить всю земную цивилизацию. А беременная женщина сама спросила у Майского, правда ли, что в 2000 году ожидается катастрофическое землетрясение, которое начнется якобы на Камчатке, пройдет совсем рядом с Тихо-Пропащенском и далее гигантской трещиной разломит всю территорию России надвое.

— Кто вам это сказал? — спросил социолог Майский.

— Все говорят, — пожала плечами беременная женщина.

Попутно выяснилось, что есть вещи, которых жители города совершенно не боятся, а именно: третьей мировой войны, эпидемии СПИДа и смены власти в стране, полагая, что то, другое и третье, если и произойдет, то где-то очень далеко и лично на их жизни никак не отразится.

Как ведет себя человек, вдруг узнав, что жить ему, возможно, осталось всего ничего? И притом неясно, сколько именно. Может, пару недель, а может, три месяца. Разные люди ведут себя по-разному. Вот и жители Тихо-Пропащенска ударились кто во что.

Сам социолог Майский, весьма удрученный результатами своего опроса, засел дома и стал запоем читать книги. Он всегда много читал, но всегда оставалось еще больше непрочитанного, и теперь он очень страдал от мысли, что так и не успеет прочесть много великих, выдающихся и просто замечательных книг, так и умрет, не насладившись сполна сокровищами человеческого разума. Теперь он дотемна валялся с книжкой, потом неторопливо вставал, заваривал в чашке чай из трав, зажигал свечу на кухонном столе, пристраивал книгу так, чтобы свеча максимально освещала страницы и, склонившись над ними, читал, пока свеча не таяла и не начало резать в глазах. Тогда он с сожалением закладывал страницу листком старого, за 1985 год, календаря, с удовольствием обнаружив, что почти добил второй том «Истории государства российского» Василия Ключевского, который полгода пролежал на столе раскрытым на 16-й странице. Голова его отяжелела, глаза покраснели, но душа приобрела удивительное, никогда раньше не бывавшее равновесие, а мысли, оторвавшись от повседневной мелкой суеты, воспарили высоко, как в самые ранние, юношеские его годы. Он решил, что возьмется теперь за «Опыты» Монтеня, всегда казавшиеся ему неподъемными, и теперь уж наверняка их осилит. Он был вполне счастлив теперь, как будто сбылось что-то заветное, о чем еще недавно он и мечтать не мог.

Совсем другое происходило в это же время за стеной его квартиры, где жил с женой безработный мастер по ремонту телескопов Рогозкин. Этот Ро-гозкин, сообразив, что дело, возможно, и правда идет к концу, стал говорить своей жене — не слишком молодой, но еще довольно приятной даме, когда-то заведовавшей мужской парикмахерской, а теперь изредка стригшей на дому отдельных знакомых мужчин — разные такие вещи, которых раньше он просто не посмел бы сказать. Жена была сурова в отношении Рогозкина, и он ее боялся. А тут он стал вести с ней вот какие разговоры: