Ю. Сушко - Владимир Высоцкий. По-над пропастью

• Название: Владимир Высоцкий. По-над пропастью
• Автор: Ю. Сушко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9648-0355-3

Кем же был Владимир Высоцкий? Гениальный поэт, хулиган, бабник, экзальтированный циник, нежный романтик, великий исполнитель, алкоголик и наркоман, блестящий артист - кто он? Творческие взлеты и падения, невероятная популярность, безумная любовь, агрессия - все этапы его жизни до сих пор вызывают множество споров. Каковы на самом деле были отношения с Мариной Влади? В чем причина расставания с первой женой Изой? Кто были его настоящие друзья, а кто - враги и предатели? Действительно ли его смерть случайна, или...? Он один отвечал за всех. Он не врал. Его творчество близко каждому и в то же время всегда очень лично… В этой книге - горести и радости, стихи и любовь поэта, актера и просто великого человека Владимира Высоцкого.

---

«Все ребята — Артур Макаров, Кочарян — просили помочь устроить его в театр или на телевидение, — вспоминал режиссер Анхель Гутьеррес. — С Любимовым мы встречались... И вот я подумал, что самое лучшее, что может быть для Володи, — это новый театр. Я знал, что Юра полюбит Высоцкого, он понравится сразу не только как актер, но и как комплексный такой современный художник — поющий, хорошо двигающийся. И я ему предложил: «Юра, у нас есть один актер интересный, возьми его». — «А где он, что он закончил?» — «Студию МХАТа» — «А ты его видел?» — «Видел». — «Хороший?» — «Очень хороший!» — «Высокий?» — «Нет». — «Ну а где он сейчас?» — «Из Пушкинского выгнали...» — «A-а, это плохо, нет». — «Ты послушай его: он поет, песни сочиняет». — «Да?! Приведи». И я его привел...»

А Владимир Высоцкий говорил: «Порекомендовал меня туда Слава Любшин». Любшин, работавший тогда на Таганке, не отрицал:

— Володя, хочешь, я скажу о тебе Любимову?

— Скажи.

И я рассказал Юрию Петровичу. Он говорит «Приведи его...».

Какая, в сущности, разница, кто первый назвал фамилию «Высоцкий» Любимову — Додина, Любшин или Гурьеррес? Никакой. Каждый сказал пару слов, а получился дружный хор. Главное, что все срослось, и Высоцкий обрел свой дом.

В отличие от «Современника» на таганских показах царили вольные нравы. Сидел Юрий Петрович, директор, актеры входили- выходили...

«Его кто-то привел, думаю, что наши дамы, — припоминал Любимов. — Вошел. Кепарь, серенький пиджачишко из букле. Сигаре- точку, конечно, погасил. Прочитал что-то маловразумительное, бравадное, раннего Маяковского, кажется, что-то довольно стандартное. Я говорю: «А гитарка чего так скромно стоит? Кореша, значит, вам уже сообщили, что шеф любит, когда играют на гитаре?» — «Нет, я хотел бы спеть, если вы не возражаете».

И вот он пел мне сорок пять минут. Через двадцать минут я спросил: «А что за тексты, скажите, пожалуйста?» Он так скромно говорит: «Тексты мои»... Я тогда был поражен.

Спрашиваю: «А где же вы выступаете?» — «Больше так, для друзей, в компаниях пою». Я ему сразу сказал: «Приходите работать». Мне тут же: «Зачем берете? Он сильно пьющий. Намучаетесь». А я говорю: «Какая мне разница: одним алкашом больше, одним меньше. Этот хоть проспится, так умный. С ним интересно дело иметь...»

Но директору театра хотелось все-таки оставить последнее слою за собой. Он пытался уточнять: «Любимов жестко высказался: «Парень талантливый, но нам незачем брать еще одного алкаша — у нас своих хватает!» Я возразил: «Юрий Петрович, давайте попробуем, возьмем его на договор на три месяца. Что мы теряем?» Так что изначально, так уж выходит, он обязан своей театральной судьбой Додиной, во вторую очередь мне, и уж затем Любимову...»

Как хочется вслед за Высоцким предложить: «Так оставьте не нужные споры. Я себе уже все доказал...»

***

Вечером Владимир пришел домой, тихий и усталый. И в ответ на немой вопрос сказал:

— Да, берут.

В штат театра он был зачислен 10 сентября 1964 года с окладом 85 рублей.

«Я не верила, что это на самом деле состоялось, и он сам боялся, что не состоится», — говорила Людмила Владимировна.

***

Вскоре на выездной площадке Дворца культуры завода «Серп и молот» прошла ночная репетиция, потребовался срочный ввод Высоцкого на роль 2-го бога — заболел актер Климентьев. Один из трех «богов» Вениамин Смехов фазу заметил: «Репетирует™ уверенно, быстро перехватывает инициативу, и уже через час не всем было ясно, кто кого здесь вводит? Мы с Колокольниковым или он нас?.».

Из любопытства Владимир посмотрел «Микрорайон». Вполне добротная постановка. Дождался сцены, во время которой симпатичный парень — главный герой Князев — непринужденно стал напевать «Но тот, кто раньше с нею был...». Пел парень спокойно, с насмешечкой, слова, правда, перевирал. После спектакля подошел к певцу, познакомились.

— Леша, один вопрос Ты вот песню поешь, она откуда взялась?

— Черт его знает. Фоменко бросил клич: нужна какая-нибудь уличная песенка, и все что-то стали предлагать. Выбрали ту, что Леня Буслаев напел.

— А это кто?

— Наш актер. Хочешь, познакомлю?

На Буслаева Высоцкий сходу насел: что да как, почему слова другие?

— А откуда ты взял, что другие?

— Да потому что эту песню я написал!

— A-а, тогда другое дело. Да я ее слышал в Ногинске, там так пели. А что ты вообще расстраиваешься? Чудак человек. Народ поет, прибавляет-убавляет, подумаешь? Ничего страшного. Значит, считает песню своей. Ik песню для кого писал? Для людей, чтобы они пели?..

— Чтобы слушали...

В театре понимали: на одном-двух спектаклях не продержаться. В лихорадке поиска подходящего литературного материала Юрий Петрович обратился к классике. Тем более близился юбилей Лермонтова. Так почему бы не взять «Героя нашего времени»? В союзники Любимов призвал своего старинного знакомого Николая Робертовича Эрдмана, удивительного драматурга, безупречному вкусу которого он полностью доверял. Инсценировка, по мнению Любимова, получилась просто замечательная, много интересных ходов было придумано. Обратился к артистам: давайте идеи' И он отбирал, отбирал, отбирал, вспоминал Валерий Золотухин, и Володя был очень активен в этом.

Но... Директор театра своими глазами видел, как Анатолий Эфрос, приглашенный на премьеру, в ужасе сбежал из зала прямо во время действия. С самого начала спектакль не задался. Актеры — народ суеверный, и когда в дебюте вдруг дал сбой, закапризничал и зарычал световой занавес — гордость молодого театра! — все решили: дурной знак

Однако роковой оказалась дата премьеры — 15 октября 1964 года.

Заметив за кулисами незнакомого человека, который о чем-то шушукался с Любимовым, Высоцкий спросил у Смехова (Веня знал тут всех и вся):

— Кто такой?

— Юра Карякин, журналист, — скороговоркой ответил Сме- хов. — Не волнуйся, хороший парень...

— А что он там «шефу» все шепчет, не понравилось?

— Да не в том дело. Хрущева сняли. Завтра в «Правде» будет.

— Фьюить! — не удержался Высоцкий. — Вот вам и «герой нашего времени»...

— В точку попал. Но «...в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья...», сам понимаешь...

— Слава богу, хоть не «английский шпион», — подключился к разговору кто-то рядом, из «старичков».

Тайный поклонник символизма Смехов тут же списал все на мистику, голос свыше: «Вот отчего рычал наш занавес, никак не давая двигать историю дальше-.». А Высоцкий неудачу лермонтовского спектакля объяснял проще: «Нам сказали: «Сделайте спектакль к юбилею, а мы вам — ремонт». Мы сделали спектакль к юбилею, нам сделали ремонт. Но крыша продолжала течь. Каков ремонт — таков был и спектакль».

Ему в «Герое...» досталась роль драгунского капитана, подзуживавшего Грушницкого к дуэли: «Не бойся, все вздор на свете!.. Натура — дура, судьба — индейка, а жизнь — копейка!» По общему мнению, даже в куцей сцене Владимиру удалось раскрыться, после чего в «Добром человеке...» он уже был не богом, а Летчиком, которого стал играть по очереди с Николаем Губенко.

«Герой...» быстро сошел с репертуара. Любимов сделал вывод: «Актеры просто были не готовы. И я был не готов как режиссер неопытный... Видимо, с молодой, неоперившейся труппой и с молодым, начинающим режиссером браться за такое произведение было нельзя...» Но все же с осени 1964 года о любимовском театре уже говорили как о состоявшемся коллективе. Счастливое стечение обстоятельств обусловило его появление в нужное время и в нужном месте. И позволило поэту Высоцкому победоносно воскликнуть:

Разломали старую Таганку —
Подчистую, всю, ко всем чертям!

Новая Таганка сразу заняла особое место в столичной театральной иерархии. Не первое и не последнее. Свое, отличное от других. В своем театре Любимов занимался тем, что было ему действительно интересно. По мнению Юрия Петровича, его театр стал местом, где люди дышали ворованным воздухом свободы. Он собирал вокруг себя людей, — не важно, зрителей, авторов или актеров, — которых волновало то же, что и его. Сюда, как в дом родной, потянулись молодые музыканты, художники, писатели, ученые с мировыми именами. Булат Окуджава говорил: «Я любил Таганку как клуб порядочных людей».

Стоило в Москве появиться чему-то оригинальному, свежему, авангардному, это обязательно оказывалось на Таганке. Алексей Козлов с «Арсеналом»? Зовем! Космонавты знают что-то новое об НЛО? Милости просим. У знаменитого детского доктора Станислава Дсшецкого возникли новые идеи о совершенствовании личности и месте человека в обществе? Ждем! Что уж говорить о поэтах, писателях, художниках?

Любимов, как и Высоцкий, был из породы мастеровых, все без исключения рассматривая с точки зрения практической пользы: как бы это приспособить к своим нуждам.