Диана Удовиченко - Южная пристань

• Название: Южная пристань
• Автор: Диана Удовиченко
• Жанр: Фэнтези

Предисловие

Все приморские города обладают особым колоритом, тем более, южные. А если этот город стал не только перекрёстком морских дорог, но и миров, то совсем не удивительно, что в нём постоянно происходят странные и загадочные события. Такова Южная Пристань — небольшой портовый город на юге России, сохранивший уклад жизни начала ХХ века. Здесь порой мирно, порой не очень уживаются люди и пришельцы, простые горожане и могущественные маги. Здесь смешались времена и эпохи, реальность и фантастика.

Олег Булдаков и авторы Литературного Проекта приглашают вас окунуться в необыкновенную атмосферу этого удивительного города.

Александр Ромашихин

---

Обычно заказов у Михаила собиралось немного. Оружие не терпит спешки, в него нужно вложить душу, только тогда оно не подведет владельца, станет ему и силой, и оберегом.

Но после того как на рейде из странной дымки возник парусный флот, и одно из тяжелых чугунных ядер снесло южную стену кузницы, надвое расколов кузнечный горн, вдруг выяснилось, что кузнец городу нужен. Cправив c помощью казаков новую кузню, Михаил всерьёз взялся за работу, споро выполняя накопившиеся заказы. Одетый в кожаный кузнечный фартук, он методичными ударами разминал заготовку, когда в кузню вошёл Пашка Смельцов, племянник старого друга Михаила — Андрея Смельцова.

— Здравствуй, дядь Мих, — прокричал Пашка, стараясь заглушить ритмичные удары кузнеца.

— Будь здоров, пострел, — Михаил отложил молот и резким движением опустил заготовку в чан с водой. Будущая шашка пронзительно зашипела. — С чем пожаловал?

— Работа для тебя есть, дядь Мих! От питерского профессора, хорошо платит.

— Ну сказывай, что за работа.

— Вот, — Пашка вынул из сумки сверток, размотал ветошь, и глазам Михаила открылась вычурная бутылка с изогнутой ручкой.

— Ежели ты помнишь, я кузнец, а не стеклодув, — сухо сообщил Михаил, скинул рукавицы, развязал фартук.

— Это модель, дядь Мих, — не смутился Пашка. — Профессор хочет, чтобы ты такую же стальную сделал. С медной, этой, как его, облёткой.

— Оплёткой, — поправил Михаил и протянул руку. — Дай погляжу.

То что Михаил сперва принял за бутылку оказалось скорее статуэткой — без дна и двухслойной. Никакой функциональности, типичный образец современного искусства, вычурного и бессмысленного.

— И на кой она ему? — переспросил Михаил, внимательно разглядывая статуэтку.

— Опыты будет ставить, — тут же отозвался Пашка. — Он же не абы кто, учёный, его академия наук сюда прислала.

— Не он первый, не он последний. Многих она сюда присылала, токма толку нима. Не по зубам питерским академикам тайны Южной Пристани, ох не по зубам.

— Ну что, дядь Мих, сделаешь?

— Не, Паш, не потяну. Дюже она хитровыверченная. К тому ж у меня две шашки и кортик своего часа ожидают. Нехорошо это, наперёд оружия, экую финтифлюшку клепать. Да и не для кузни это дело, шибко много изгибов да заворотов. Да ты не тужи, сходи к жестянщикам в штамповочную, авось они сделают.

— Был я у них, — покаянно склонил голову Пашка. — Прости, что наперёд тебя пошёл, только и сам вижу, в кузнице такую красоту не сладить, слишком работа тонкая.

— Не, хлопец, «на слабо» меня не возьмёшь! — кузнец испытующе заглянул в глаза паренька, возвращая ему статуэтку. — Меня «на слабо» брать пытались, когда ты ещё титьку у мамки сосал. Слухай, а шёл бы ты к ювелиру, Семёныч такие вещи на раз делает!

Пашка радостно подпрыгнул и хлопнул себя ладонью по лбу:

— Я балбес! Спасибо, дядь Мих, к Семёнычу и пойду.

Когда Пашка ушёл, кузнец подошёл к колодцу, вытянул из него ведро воды, зачерпнул студеную водицу широкой мозолистой ладонью и щедро плеснул на лицо. Что-то не так было с этой пашкиной статуэткой, вот только что? Тяжело вздохнув, не от усталости, а от недоброго предчувствия, Михаил вернулся к работе, твердо решив вечером навестить архивариуса.

Архивариус был старше, чем любой другой житель Южной Пристани. Когда Михаил был ещё пацаненком и бегал с товарищами, по пустырям, играя в «казацкую вольницу», архивариус уже тогда был стариком. Никто в городе не называл его по имени, сначала из уважения к чину, а со временем имя отчество архивариуса просто забылись. Несмотря на известный указ императора Петра Алексеевича «сделать по две палаты каменные, от деревянного строения не в близости, со своды и полы каменными и с затворы и двери и решетки железными, из которых бы одна была на архиву, а другая на поклажу денежной казны», отдельной каменной палаты для хранения архива в Южной Пристани не нашлось. Ютился уездный архив в подвале канцелярии градоначальника. Полумрак подвала, вездесущая пыль и керосиновые лампы были тем сочетанием факторов, которые рано или поздно должны были привести к торжеству огненной стихии, но архивариусу каким-то чудом удавалось держать своё имущество в полной сохранности. Впрочем, в последние годы вместо керосинок архивариус использовал лампы

Лодыгина. Одна, настольная, зачем-то была спрятана под плотный серо-зелёный абажур, приглушающий и без того тусклое свечение, а света второй, висевшей высоко под потолком, хватало только на то, чтобы высветить лохмотья потолочной паутины.

Когда Михаил спустился в подвал, Архивариус занимался своим любимым делом — корпел над какими-то важными документами. Прежде чем почтенный старец убрал книгу, кузнец успел рассмотреть на переплете надпись «The Wonderful Wizard of Oz».

— Чем могу быть полезен? — спросил Архивариус, поглаживая седые усы.

— Предчувствие у меня того-с. Нехорошее предчувствие, — замялся кузнец. В обществе

Архивариуса он до сих пор ощущал себя мальчишкой.

— В наше время только предчувствиям и можно доверять. Что стряслось-то?

— Да Пашка Смельцов со статуэткой стеклянной прибегал. Просил такую же выковать, да медную оплетку к ней сделать. Говорит, профессор его послал, что из столичной академии прибыл.

— Стеклянную? С медной оплёткой? — Архивариус улыбнулся в усы. — Может, он лампу накаливания новую изобретает?

— Да нет, — кузнец стушевался. — Модель он принёс стеклянную. А копию стальную хотел заказать. С медной оплёткой. Выглядела она так, — здесь Михаил сделал волнообразный жест рукой, словно пытался вдеть нить в игольное ушко.

Архивариус извлек из конторки лист бумаги и карандаш.

— Рисуй.

Михаил схематично набросал стеклянную статуэтку. После первых же штрихов улыбка сползла с лица Архивариуса, дальше он сидел, наблюдая за работой кузнеца, насупившись, и только в самом конце, когда на бумаге были изображены узнаваемые формы, коротко спросил:

— Уверен?

— Да.

— Похоже, твои предчувствия тебя не обманули. Это бутылка Клейна.

— И чего в ней военного? — спросил Михаил.

— Ты знаешь, что такое лента Мёбиуса?

— Имею представление, — сказал кузнец.

После злополучного землетрясения, когда в Южной Пристани начала твориться чертовщина, самая северная улица города, Каменный Тракт, замкнулась на южный Охотничий

Проезд по принципу этой самой ленты Мёбиуса. Что произошло с топологией пространства в окрестностях города, никто не знал, однако с тех пор попасть в Южную Пристань стало возможно только по морю. Одновременно с этим в городе стали происходить всякие странности, изрядно потрепавшие всем нервы.

— Так вот, если сшить друг с другом две ленты Мёбиуса, мы получим эту самую бутылку Клейна, — выдохнул Архивариус.

— Думаете, профессор затеял что-то нехорошее?

— Я боюсь этого.

***

Топологический эксперимент решили проводить в порту ровно в полночь. Сколько не пытался Павел убедить профессора, что порт и днём-то опасное место, а ночью туда здравомыслящий человек вообще не полезет, учёный был непреклонен. Заявив, что эксперимент имеет смысл только в фокусе аномалии, он продолжил изучать при помощи лупы изготовленную ювелиром модель, по ходу дела цепляя на медную оплетку какие-то миниатюрные прямоугольные пластинки с множеством лапок. Павлу ничего не оставалось делать, как положиться на мадам фортуну, которая вот уже двадцать лет отводила от него все напасти, и завалиться спать в ожидании полуночи.

Проснулся он уже ночью, когда большой багровый диск луны заглядывал в окно, а заунывный пронизывающий вой ветра пробирал до костей. Профессор уже собрал ранец и теперь курил трубку, наполняя апартаменты едким табачным дымом.

— Как спалось? — спросил он Павла, выбивая пепел в корзинку для мусора.

— Ещё не понял.

— Тогда собирайтесь, науку будем двигать.

Они шли по ночным улицам Южной Пристани, и по мере приближения к порту в душе

Павла рос беспричинный панический страх. Профессор Клейн был, напротив, весел, он насвистывал какой-то незатейливый мотивчик, не обращая внимания на клубящийся вокруг порта туман, да странные тени, скользящие в подворотнях. Профессор начал казаться Павлу демонической личностью, одним из прислужников Люцифера. В какой-то момент страх победил жадность, и юноша решил плюнуть на обещанное вознаграждение — своя-то жизнь дороже.

Профессор уловил настроение Павла и тут же достал из ранца пистолет — странный, приплюснутый, иностранного производства. Какая держава выпускает подобное оружие, юноша не знал, слишком необычны были его контуры. Как ни странно, с появлением пистолета страх отступил — налицо была не чертовщина, а всего лишь шпионские игры. Профессор пропустил

Павла вперёд, держа пистолет наготове. Юноша не сомневался, Клейн выстрелит при малейшей попытке к бегству, он знал этот тип твердолобых фанатиков, прочно закрепившихся в научных кругах и спецслужбах.