Валерий Золотухин - Таганский дневник. Кн. 2

• Название: Таганский дневник. Кн. 2
• Автор: Валерий Золотухин
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС, Авантитул
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03283-0

В «Таганском дневнике» Валерия Золотухина отражено сорок без малого лет жизни Театра на Таганке. Это уникальное и наиболее полное издание будет интересно самому широкому кругу читателей как роман о жизни, смерти, любви, славе, человеческих страстях, дружбе и предательстве, где действующие лица — известнейшие актеры, режиссеры, писатели и поэты — В. Высоцкий, Ю. Любимов, А. Эфрос, Л. Филатов, Н. Губенко, А. Демидова, Ю. Нагибин, Б Полевой, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина и другие…

---

— Вас можно поздравить, В.С.?

Первая мысль (тщеславие — самое большое уродство психики) — премию дали, наградили… Стал перебирать в уме — за что?! Что я сделал выдающегося?

— Говорят, у вас внучка родилась?

И я перекрестился — слава Богу… Новорожденный дед.

Не так обидно стать дедушкой, как спать с бабушкой.

10 октября 1994

Понедельник

Нет, Господи, не желаю я Филатову зла или физической… по типу Эфроса. Господи! Пошли ему исцеление!

Все у Дениса напоминает о нем, хотя и моя фотография с ним маленьким все же висит. Сейчас там погром. На полу книги, кассеты, все в кучах. «Он плохой (в смысле здоровья), — говорит Кузьминична, — не поднимался сюда». Нет, я не хочу ему зла и помирился бы… но он первый запустил в меня этим гнусным письмом, и кланяться ему я не намерен. Если бы он был здоров, было бы лучше для всех.

13 октября 1994

Четверг

На «Павла I» Краснопольский принес мне газету «Эстония» со статьей Елены Скульской. Ее поразили «Дневники», и она воздала мне сторицей. Спасибо вам, Елена Скульская.

15 октября 1994

Суббота

Фурман:

— Что с Филатовым? Говорят, у него рак. По радио объявили — сбор средств на лекарство…

— Если по радио бы сказали, кто-нибудь в театре услыхал бы… Не слышал, не общаемся.

Господи! Спаси и сохрани его. Что там наши распри… прости, Господи!

23 октября 1994

Воскресенье — отдай Богу

«Теперь Николай Губенко может не ездить в Калининград (Кенигсберг) вместе с Анпиловым, Руцким, Стерлиговым, Бабуриным… Теперь они прекрасно могут проводить свои соборы в Москве. Художественных спектаклей нет. Сцена свободна для политических…» Александр Минкин.

30 октября 1994

Воскресенье

Любимов прислал распределение: я — Креонт, а не Ясон. Ясон — Беляев. Обидно, но, кажется, справедливо. Роль Креонта плохая, никакая, но ведь и ответственности никакой, а месяц с лишним жизни в Греции, кроме того, что это заработок, это еще и рукопись. Поэтому надо торопиться сейчас. Писать, писать и писать, организовывать материал.

В театре получил предложение от Радова Александра Георгиевича (Российское ТВ) — вести передачи об интересных русских мужиках. Надо найти хоть одного для початку.

3 ноября 1994

Четверг

Вчера со Светой Майоровой на Шаболовке встречался. Оказывается, ларчик открывался просто — бывший премьер Щербаков не захотел сниматься в моей компании. Ну, ясно, он в связке с Губенко и Павловым. Они все — дружки, банкиры и бандиты. Ему не «комфортабельно» в компании со мной, с моей демократической мордой на народ, на мир выходить. Что дружки скажут?! Вольский вроде бы дал согласие. Оказывается, они эту передачу оплачивают, финансируют — 8 тысяч долларов стоит им это удовольствие. А что взять с артиста?

На письменном столе — портрет Шнитке. Я материально чувствую, какая от него исходит добрая, божественная сила, энергия духа. Чудесно… Действительно, фотография может быть заряжена. Она производит на меня действие.

23 ноября 1994

Среда, мой день

Вторая половина дня. После прямого эфира в дибровском канале «Свежий ветер» вспоминал эпоху Моцарта, фильм, встречу со Швейцером, Смоктуновским. Нет, определенно я устроил себя, даже прослезился. 20 минут — это очень мало для какого бы то ни было связного рассказа, да еще ответы на вопросы.

Вчера — запись ток-шоу. Выбил меня Вольский своей веселостью, знанием моей биографии, творчества. Говорил, какой гениальный я буду король Лир, пел мои песни «А я в ответ на твой обман…» и пр. Я растерялся — отвечать, петь мне почти не дали. В общем, смущенным я уехал с передачи. Теперь надо надеяться, чтоб все это они монтажом поправили. Но больно серые люди конструируют эту передачу, и настроение у меня было вялое, хотя хорошее. Посмотрим. Но ни умом, ни остроумием не блистал я и находился под обаянием Вольского, который царил… Потом он сказал, что это я виноват в том, что он разговорился, расшутился, что ему было очень приятно быть в моей компании, ни с кем другим он не согласился бы… Но в политическую партию он записал меня в свою — против Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, которых я на Куликово поле с собой отправил.

25 ноября 1994

Пятница

Несколько дней под впечатлением собственных дневников 79-го года, когда уходил от Шацкой, когда в холостяцкую квартиру приходил Денис… и вообще — все слова Шацкой, все отношения, свидания с Дениской маленьким… Плачу до сих пор… тоска, тоска. Как будто и не было этих пятнадцати лет новой жизни, почему-то так больно. Как он бежал за автобусом, наперегонки, в котором я уезжал. Господи!

Решил я сегодня поголодать, и не удалось. Съел сейчас в буфете маринованный помидор, картошку… домой не поехал, хочу посмотреть Лену Кореневу в спектакле «Лу». Начались репетиции «Живаго», спевки, многие артисты не пришли. А на спектакль зовем дивизию им. Дзержинского… Дожили — не можем билеты распространить.

В театре разлад, разброд. Если я не хочу ничего делать, если я себя не могу заставить репетировать с другим режиссером, попробовать новые моря, новые суши, — что говорить о других?! Что-то решается сегодня в арбитражном у Яковлева.

26 ноября 1994

Суббота

И хватит так подолгу спать!!! Ведь надо же писать на Нобелевскую премию, ведь слово сказано уже! 2011 год заявлен.

30 ноября 1994

Среда, мой день по гороскопу

Артист должен репетировать. А кто сказал, что он должен репетировать? Любимов. Не репетируют только бездельники и бездари. Умерла Р. Нифонтова. «Помни о смерти».

3 декабря 1994

Суббота. Адлер

Да. Довольно все просто. Худо-бедно, но тридцать лет с небольшим перерывом (но и в этот перерыв появился тут же тоже мощный поводырь — Эфрос) нас вел поводырь, и жизнь твоя личная была в фарватере главного дела — жизни театра. Так ли сяк ли — все твои дела, семья, бабы, дети, съемки, концерты, писания — все было подчинено замыслам, действиям поводыря. Мы были за его спиной, мы привыкли, что кто-то думает, решает и в конечном счете отвечает за нас. Теперь мы остались одни, надо думать, действовать самим, а мы не привыкли и, главное, за нас никто не отвечает, и нам не с кого спросить. И есть группа артистов, с которыми Любимов отказался работать, а каждый из них чувствовал, что он останется один на обочине, в стороне от главной жизни (а жизнь — это театр, другой-то жизни ни у кого не было). Это и толкнуло их от страха и отчаяния искать выход, и они нашли его в бунте и в мнимом лидере Губенко. Их понять можно. Надо было только создавать дело — театр, а не кромсать помещение. Сейчас мы остались без поводыря. «Медея» даст какие-то доллары, если все пройдет благополучно, но дальше… И, наверное, думать надо сейчас. Не дожидаясь марта. Но, может быть, Зингерман прав — «не суетитесь, играйте, берегите то, что есть — все случится само собой». Что он имеет в виду и, может быть, не высказывает — физическое исчезновение Мастера?! Но это чепуха. А что тогда?!

8 декабря 1994

Четверг

По тому, какие человек задает вопросы, можно судить о его уме.

10 декабря 1994

Суббота

Какого огромного внутреннего благородства был исполнен-наполнен спектакль «Товарищ, верь!», как он много воспитал в нас, много действовал на нас — только теперь это понятно. Почему же в таком случае он не подействовал на Шацкую и др.? Или подействовал, и понятия «честь», «свобода», «долг», «достоинство» приобрели уродливый, гипертрофированный вид?! Или как?!

16 декабря 1994

Пятница

Надо бы записать мой вчерашний долгий разговор с Любимовым. Хотя разговором назвать это нельзя — гневный, матерный монолог.

— У вас сознание — «все равно мы ему нужны». Не нужны!!

— Взять и выручить, а не ахать, не охать, не «ой, какой ужас!» (про «Тень»).

— Дама приехала… Три дамы в одной — Марлен Дитрих, Грета Гарбо и Комиссаржевская.

— С апреля не играет, пусть уходит… Она и не хотела на «Таганку», хотела в Вахтанговский — Рубен не принял… А она потихоньку создает свой театр… «Ю. П., вы у нас что-нибудь поставите?.. Мы найдем 20 тысяч, сейчас можно найти спонсоров». Нет, Алла, не поставлю… Они со своим недоделанным Гурьяновым 30 миллионов неустойки с «Таганки» хотят взять. Как не стыдно?

— А Сережа поедет (осветитель). Вы его не знаете?.. Да я с ним «Живаго» выпускал… я знаю больше, чем вы думаете…

— Ты работаешь, я знаю… Но есть театральный устав какой-никакой… Что это такое! Беляев не хочет с Шаповаловым играть… Найдется артист, который будет прилично играть Шуйского, Желдин плохо играет… будешь играть «Годунова», Шаповалов только раз будет… Вы не можете поговорить с Бугаевым, чтоб у него челюсть отвисла, сказать Коробченко: «Вы поставили театр на грань уничтожения…» Только не со Смеховым, который занимается самоутверждением и саморекламой… Вы можете прийти и сесть в приемной у Лужкова… Он не может вас не принять — пусть вызывает полицию… и чтоб выполнились его собственные решения. Иначе мы объявляем голодовку..