Питер Браун - Любовь, которую ты отдаешь

• Название: Любовь, которую ты отдаешь
• Автор: Питер Браун
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

«Если бы я сказал, что телевидение популярнее Иисуса, все бы обошлось. А поскольку я говорил о другом, я употребил слово «Битлз» как абстрактный пример, не так, как я вижу «Битлз», а как их видят другие люди. Я просто сказал «они», то есть те, кто имеет большее влияние, чем остальные, включая Иисуса. Но я сказал это так, что слова прозвучали неправильно. Я не говорю, что мы лучше или известнее Иисуса как человека или Бога как вещи или что он там такое есть. Я просто сказал то, что сказал, а это было неправильно или было понято неправильно, и вот теперь все закрутилось».

Сбитые с толку репортеры переглянулись. Немедленно последовал вопрос: «Но вы готовы принести извинения?» Джон полагал, что он уже сделал это. Он начал закипать. «Я не против Бога, Христа или религии. Я не говорил, что мы более знамениты или лучше. Я верю в Бога, но не как во что–то конкретное, не в старика на небесах. Я верю, то, что люди называют Богом, есть в каждом из нас… Я не говорил, что «Битлз» лучше Бога или Иисуса. Я воспользовался понятием «Битлз» для примера, потому что о них мне было легче говорить».

Продолжались настойчивые вопросы. Неужели он будет упорствовать? Бриан бросал ему обеспокоенные взгляды.

«Мне действительно жаль, что я это сказал, — говорил Джон. — Я не имел в виду ничего плохого, я не против религии… Я приношу свои извинения, если это сделает вас счастливее. Правда, я до сих пор так и не понял, что такого натворил. Я попытался вам объяснить, что именно имел в виду, но если вам хочется, чтобы я извинился, если это вас сделает счастливыми, ну, тогда о'кей, я извиняюсь».

Джон переживал кризис: он устал от рекламы, заискивания перед прессой и публикой, от необходимости все время скрывать свои чувства и мысли. Он дал себе клятву, что больше этого не будет. И действительно, через несколько минут на пресс–конференции Джон сделал свое первое политическое заявление о вьетнамской войне и американском участии в ней, оставшееся, к сожалению, незамеченным.

Извинение Джона по поводу «недоразумения с Иисусом» помогло усмирить бушующую стихию, но не сняло полностью напряжения. Американское турне приобрело форму такого же кошмара, что и предшествовавшие ему гастроли по Японии и в Маниле. 14 августа «Битлз» выступали на муниципальном стадионе в Кливленде под проливным дождем. Бриану пришлось остановить концерт из опасения, что их убьет электротоком. Тускло выглядело выступление группы в Вашингтоне и Торонто. 19 августа битлы выступали в Теннесси. «Мемфис Колизеум» пикетировали ККК. Именно тогда возникла реальная опасность, что в аудитории окажется снайпер, и полицию попросили организовать вооруженную охрану. В середине выступления на сцену бросили шутиху, она взорвалась, и Джордж Харрисон чуть не потерял сознание от страха. Во время концерта в Цинциннати 20 августа Пол так нервничал, что уронил декорации. Двадцать четвертого они вернулись в Нью–Йорк, чтобы выступить на стадионе «Шеа», все билеты были распроданы заранее. Когда им за кулисы принесли в подарок огромный торт, Джон спросил, нет ли внутри голой женщины. Узнав, что там ничего нет, он заявил: «Не надо нам вашего дурацкого торта», — и гордо отвернулся. Двадцать пятого августа «Битлз» выступили в Сиэтле, а затем улетели в Сан–Франциско, чтобы дать последний концерт в Кау–Пэлас.

4

«Я должен сделать заявление, — сказал Бриан Нату Вайсу, когда они сидели в гостиной отеля «Беверли–Хиллз». — Завтра вечером в Сан–Франциско «Битлз» дают свой последний концерт».

«Я тебе не верю», — ответил Нат, полагая, что это одно из фаталистических пророчеств Бриана. В последнее время Бриан только и делал, что изрекал что–нибудь драматическое. Он так и не оправился после крапивницы, и его состояние усугубилось привычным употреблением транквилизаторов. Его любовные связи стали более открытыми, но и более опасными. Ночной портье неоднократно останавливал неопрятных визитеров, направлявшихся в номер Бриана. Обычно Бриан сам спускался в фойе, чтобы уладить дело. «Этот человек — мой дорогой гость», — говорил он, провожая молодого рабочего со стройки к лифту. В конце визита отель выставлял ему счета за следы, оставленные башмаками рабочего на ковре у дивана в гостиной.

«Но это правда, они послезавтра перестают гастролировать, — настойчиво повторил Бриан, наливая Нату шотландское виски. — Они сказали, что больше не хотят этим заниматься. Всегда найдется что–нибудь, чтобы меня утешить. Дизз Джил–леспай мне звонил. Он здесь, в Лос–Анджелесе».

Сначала Нат не поверил, потом рассердился. «Бриан, ты не должен иметь ничего общего с этим парнем…»

«Ну, ну, — перебил Бриан, — он проделал такой путь, чтобы разыскать меня. Он сказал, что приехал потому, что любит меня».

Они встретились с Диззом в доме на Беверли–Хиллз. Для Бриана это был один из коротких идиллических моментов. Впервые они были вдвоем, не было ни слуг, ни прессы, ни битлов. Позднее Бриан с Диззом отправились в местный супермаркет, чтобы купить что–нибудь к обеду.

За обедом он вновь сказал: «Я должен сделать заявление. Завтра вечером «Битлз» дают последний концерт, и я хочу, чтобы вы оба туда пошли». Нат все еще не верил ему, но согласился присоединиться к Бриану и Диззу в Сан–Франциско.

На следующее утро, проведя ночь в арендованном доме, Дизз вернулся к Бриану за забытым чемоданом. Когда Бриан с Натом пришли домой, Дизза уже не было. Не было и кейсов Бриана и Ната. У Ната в кейсе находились важные деловые документы, и их пропажа сулила серьезные неприятности, а в кейсе Бриана был большой запас неизвестных таблеток, с полдюжины любовных записок с именами, поляроидные фотографии его молодых друзей и, наконец, 20 000 долларов в коричневом пакете, полученных от последнего концерта и предназначенных для выплаты премий. Любое из этих разоблачений сделало бы «скандал Джона с Иисусом» веселым праздником Пасхи.

Нат уже много раз наблюдал, как у Бриана меняется настроение, но никогда ему не доводилось видеть, чтобы он так страшно переживал. Ему была ненавистна мысль, что его снова обвели вокруг пальца и втянули в скандал, грозящий разоблачениями.

Нат Вайс настаивал на необходимости известить полицию, но Бриан и слышать ничего не хотел. Он не желал рисковать, опасаясь скандала. Лучше пусть все останется у Дизза — бумаги, деньги, таблетки, чем допустить возможность, чтобы в этом копались газетчики. Бриан уже представлял себе заголовки. На следующее утро он вместе с «Битлз» улетел в Лондон.

Не успел Бриан подъехать к своему дому, как ему позвонил из Нью–Йорка Нат Вайс. Нат получил письмо от Дизза Джиллеспая, требовавшего еще 10 000 долларов наличными в обмен на фотографии и письма Бриана. «Заплати ему, — упрямо повторял Бриан. — Просто отдай эти чертовы деньги». Ничего не сказав Бриану, Нат нанял частного детектива в Лос–Анджелесе и по телефону договорился с Диззом о встрече. Дизз Джиллеспай не пришел, а прислал своего молодого сообщника, которого частный детектив и передал полиции. Сообщник «привел» их к кейсу в обмен на обещание не взимать штраф. В кейсе все еще лежали 12 000 долларов, но уже не было ни таблеток, ни компрометирующих писем и фотографий. Дизз забрал 8000 и скрылся.

Теперь Бриан жил под постоянной угрозой, что когда–нибудь Дизз обнародует письма и фотографии в газете. Он был настолько подавлен, что его личный врач Норман Кауан попросил меня под любым предлогом пожить несколько дней на Чэпел–стрит.

Однажды вечером после обеда Бриан ушел к себе в комнату. Поскольку это было для него не характерно, я через полчаса заглянул к нему проверить, все ли в порядке. Мне показалось, что он спит, и я попытался разбудить его. Но Бриан не спал, он был без сознания. Я похлопал его по щекам, а когда это не помогло, позвонил доктору Кауану. Доктор посоветовал вызвать «скорую помощь» и отвезти Бриана в ближайшую больницу Сент–Джордж, чтобы ему сделали промывание желудка.

Я все тщательно обдумал и отказался. По опыту с «Битлз» я знал, что больницы и полицейские участки имеют штат платных осведомителей, которые информируют газетчиков, если там появляются знаменитости, и попросил доктора Кауана приехать.

Мы с доктором и шофером вынесли Бриана через главный вход и аккуратно уложили на заднее сиденье серебристого «бен–тли». А я в машине д–ра последовал за ними. Шофер гнал «бентли» на бешеной скорости всю дорогу до Ричмонда, в то время как д–р Кауан делал Бриану искусственное дыхание. В Ричмонде Бриану промыли желудок и уложили в постель.

«Бриан, что с тобой? Зачем ты это сделал? У тебя же столько всего, ради чего стоит жить», — говорил я ему.

«Это просто глупый несчастный случай, — слабо ответил Бриан. — Я принял на таблетку больше. Я не хотел этого».

Но, вернувшись в тот вечер на Чэпел–стрит, я узнал, что это не было несчастным случаем. На ночном столике Бриана рядом с пустым пузырьком из–под таблеток лежала предсмертная записка, которую я раньше не заметил. Там были такие слова: «Это все для меня чересчур, я не могу больше этого выносить». Далее шло короткое завещание, по которому он оставлял свой дом, дело и деньги матери и Клайву. Мне он тоже оставил небольшую сумму.