Тимур Алиев - Проект «Сколково. Хронотуризм». Хроношахид

• Название: Проект «Сколково. Хронотуризм». Хроношахид
• Автор: Тимур Алиев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4226-0210-0

Турфирма «Сколково. Хронотуризм» продает путевки в прошлое. Срок пребывания в прошлом ограничен (от 1 часа до 24). Раньше вернуться никак невозможно, только по истечении этого срока. Настоящее неизменно: чтобы туристы ни совершили в прошлом, на настоящее это не повлияет. С собой можно взять до 15 кг груза (разрешено брать и любое оружие). Столько же груза можно вывезти из прошлых времен. Сегодня едут:

1. Алиев Т. «Хроношахид». Молодой чеченец Юсуп попадает в сети радикальных экстремистов. Ему поручают отправиться в 91-й год и убить Ельцина. Выдают деньги и пояс шахида. По дороге в Москву Юсуп расстается с частью денег. Что же делать? Назад дороги нет. Выход только один: взять более дешевый тариф и отправиться в прошлое наугад. Авось повезет и он, Юсуп, окажется в нужном времени и месте.

С поясом шахида, в спортивном костюме и с примотанным скотчем к ноге «Стечкиным», Юсуп вверяет себя воле Всевышнего и отправляется в хронопуть…

2. Михайлова Т. Багдад: не все спокойно. У каждого человека есть мечта. Мечта Кирилла – открыть ресторан авторской кухни. Однако он терпит неудачу за неудачей. Нужна плодотворная кулинарная идея. А где ее взять? Почему бы не в прошлом, ведь до этого пока никто не додумался… Кирилл отправляется за секретами восточной кухни в Багдад эпохи халифа Харун ар-Рашида. В Багдад эпохи алладинов, симбадов-мореходов и тысячи и одной ночи. В Багдад изысканных яств и не менее изысканных дворцовых интриг.

Ох и дорого же обойдутся Кириллу секреты восточной кулинарии…

---

– Ты ищешь его? – вдруг раздался чей-то голос.

Юсуп скосил глаза и обнаружил справа от себя арабского хрониста, держащего за дуло его «Стечкин».

– Да, – выдавил Юсуп и удивился, как тихо звучит голос. Похоже, его слегка оглушило взрывной волной.

– Лежи спокойно, – сказал араб, заметив, как дернулся Юсуп. – Подожди, пока Фархад раскопает тебя. Бояться некого, все монголы или мертвы, или бежали.

– Их убила моя бомба? – удивился Юсуп. Он не знал, как по-арабски будет «бомба», и сказал «огонь».

– Огонь? – переспросил араб. На фоне сереющего вечернего неба его силуэт был уже почти не виден. – Я думал, это порох. Слышал, что в Китае придумали такую штуку… Да, многих убил твой «огонь». Остальных – Фархад.

– Кто? – Юсуп подумал, что ослышался. Вот уж кого-кого, а едва не убитого им памирца он своим союзником никак не числил.

– Ты удивляешься? Я же сказал, что памирцы – народ нищий и за копейку удавятся. А ты обещал ему цену двух рабов. Вот он и охраняет тебя, – пояснил араб.

«Плохой же ты психолог, парень, если меряешь все на деньги, – подумал Юсуп. – А ты не подумал, что он мог обидеться на кинувших его боевых „товарищей"? Или что его боялись за силу, но за нее же и ненавидели. Он не мог это не чувствовать».

Услышав, что говорят о нем, Фархад на несколько мгновений прекратил работу, ткнул указательным пальцем вначале в Юсупа, потом в себя, а затем, довольно гукнув, растопырил ладонь, убрав один палец. «Четыре, – сообразил парень. – И что это значит?»

– За свою помощь тебе он хочет еще двух рабов, – объяснил араб.

«Н-да, похоже, араб был не так уж и неправ насчет его жадности», – рассмеялся Юсуп.

– Будут ему еще деньги!.. А почему он все показывает руками?

– Наш великан лишился голоса после драки с тобой. Но он не сердится на тебя, поскольку ты победил его в честной борьбе.

«Кажется, я сломал ему гортань, – догадался Юсуп. – Ну и ладно. Хоть это и звучит цинично, однако я все равно не понимал того, что он говорит».

Он чувствовал, как постепенно уходит с тела давящая тяжесть а в пережатые конечности возвращается кровь, немилосердно коля иголочками.

– Главное, что ты жив, брат, – сказал он арабу.

Хронист, морщась, потер левое плечо:

– Я сразу понял, что ты хитришь, и спрятался, вместо того, чтобы пойти с остальными… А вот проклятый пращник чуть не убил меня.

Черт! Юсуп только сейчас вспомнил про обнаруженных им чеченских предков. Что с ними? Выжил ли кто?

– А что с жителями села? – спросил он мгновенно севшим голосом.

– Им повезло, что они были на полевых работах. Почти все остались целы. Вон, стоят и смотрят на нас. – Хронист показал рукой куда-то в сторону и усмехнулся: – Похоже, ты стал у них героем.

Юсуп вдруг осознал, что онемение уже прошло, и ощутил в теле прежнюю гибкость. Одним прыжком он вскочил на ноги, стряхивая с себя глиняную пыль, и огляделся.

Поле битвы было не узнать. Мазанки, в которой прятался Юсуп, больше не существовало. Вместо нее вырос курган из глины и лозы. Он присвистнул от удивления – совсем недавно вся эта гора скрывала под собой его тело. Какое счастье, что появился памирец и расправился с теми, что уцелели во время взрыва, порадовался Юсуп. Иначе им ничего не стоило бы взять его тепленьким и бесчувственным…

Майдан тоже исчез. Огромная воронка на его месте, куски тел в радиусе нескольких десятков метров и пятна крови повсюду.

«Кажется, килограмма пластида оказалось многовато», – подумал Юсуп. И обомлел, разглядев в сгущающейся темноте целую толпу народа. Они стояли вокруг краев воронки – мужчины в мохнатых папахах, женщины с детьми на руках – и смотрели на Юсупа. Его словно обожгло изнутри кипятком.

– Ассаламу алейкум, чеченцы! – крикнул он и приветственно махнул им рукой.

Глава 4. Смена курса

В воткнутой в землю тростинке что-то хлюпнуло, зашкворчало, а затем, будто из огнетушителя, из нее брызнула длинная пенисто-белая струя. После этого пена бежала уже беспрестанно: то едва шипя, то вновь начиная клокотать. Юсуп, не отрываясь, смотрел на пеноизвержение, ему казалось, что за этим зрелищем можно следить бесконечно. Словно два начала – рациональное и мистическое – сплелись в этом процессе. Первое – из времени Юсупа, когда копируешь на флешку несколькогигабайтный файл и с увлечением следишь за меняющимися цифрами скорости записи и оставшегося времени. Второе – словно из какой-то вдруг ожившей памяти предков, когда необъяснимое казалось чудом, а вот такие вздохи в глубине принимались за дыхание подземных духов.

На самом деле истина находилась где-то посредине. Ничего необъяснимого в зрелище не было. Просто благодарные жители села решили накормить Юсупа специальным гостевым блюдом. Прямо на его глазах они освежевали молодого барашка, извлекли внутренности, порубили тушу на несколько кусков, завернули в снятую шкуру, наскоро зашили жилами и, воткнув в получившийся сверток камышовую тростинку, бросили в заранее выкопанную яму с горячими углями. Сверху забросали землей и оставили мясо то ли тушиться, то ли печься.

Поначалу Юсуп отказался от обеда – ему казалось, что на счету каждый час. После горячки боя он был готов бежать сломя голову отсюда – выброс адреналина, видимо, случился грандиозный. Ну еще бы – он сражался за свою жизнь, он выжил, он впервые убил человека, и даже не одного. Ему хотелось одновременно говорить, смеяться и мчаться на свершение новых подвигов. А тут какие-то банальные ночлег и ужин. Но потом он вдруг почувствовал, насколько проголодался, и решил: небольшой передых не помешает. Да и ночь уже опускалась на землю плотным стеганым одеялом, а Юсуп не только не знал дороги, но даже не имел как такового плана на будущее. Все предыдущие замыслы пришли в полную негодность, и требовалось время, чтобы обдумать и решить, как вести себя в дальнейшем. Потому Юсуп изобразил самую приветливую улыбку и принял приглашение сельчан переночевать у них и перекусить.

Однако стоило ему опуститься на войлочную кошму, что постелили у костра специально для него, как накатила слабость. Он сдулся, словно проколотый мяч. Ушли все силы – и физические, и моральные. Не хотелось ни идти, ни говорить…

К счастью, долго поддерживать беседу с хозяевами не пришлось. Они обменялись обычными ритуальными фразами о житье-бытье, Юсуп принес соболезнование родственникам погибших. Устав от общения на арабском, он с наслаждением купался в звуках чеченской речи. Строго говоря, это не был тот родной язык, к которому он привык, но походил на него, примерно как старославянский, который Юсуп видел в подарочном издании «Слова о полку Игореве», на современный русский. Однако и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя дома.

Чеченцами, или нохчо, эти люди себя не называли. Понятие нации к ним должно было прийти много позже, пока же они представляли собой одно из нахских сообществ, которые только в будущем сольются в единый народ. Мы – орстхой, гордо сообщили ему, и Юсуп кивнул, узнав знакомое слово – в его время такое сообщество продолжало существовать, причем одни из его членов стали ингушами, другие – чеченцами.

Сельцо (оно до сих пор не имело названия) оказалось сплошным новоделом – его построили прошлой осенью и не успели ни толком укрепить, ни украсить. Люди лишь однажды перезимовали в нем. Все они являлись беженцами из разрушенного силами Тамерлана Магаса – города, лежавшего западнее отсюда, в котором жили почти две тысячи человек. Никто из собравшихся не смог толком объяснить Юсупу, какое расстояние отделяло их от того места, рассказывали лишь, как долго петляли по дремучим лесам, пока наконец не забрели в удобную для жизни и закрытую долину. И остались в надежде, что здесь их монголы не достанут.

– Разве Магас не был уничтожен еще нашествием Чингисхана? – удивился Юсуп.

Из учебников истории ему помнилось так. И город вроде как был многолюднее на пару порядков, если верить преподавателям.

Люди только пожимали плечами. Да, рядом с Магасом существовали остатки какого-то городища, может, это он и был… Видимо, восстановили-таки свой город жители, чтобы через столетие его разрушил новый завоеватель, решил Юсуп…

Взрослых мужчин в селе оказалось немного. Подростки, женщины, дети, старики. Остальных, говоря современным языком, мобилизовали в армию Тохтамыша. Кумыкский бек, на землях которого расположились беженцы, являлся данником золотоордынского хана, вот и забрал мужчин, когда к Кавказу приблизилось войско Тамерлана.

Наконец селяне деликатно покинули гостей, пожелав спокойного отдыха, а сами удалились завершать скорбные дела – обмывать погибших односельчан, готовить для них могильники. Чтобы захоронить все трупы, предстояло выкопать более десятка погребальных ям и обложить их камнем. Работы предстояло немало, потому решили не ждать до рассвета, а начать уже вечером и задействовать по возможности всех.