Святослав Сахарнов - Остров водолазов

• Название: Остров водолазов
• Автор: Святослав Сахарнов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 1972

Святослав Сахарнов — ученый, моряк, любимый многими писатель, — в своих познавательных повестях рассказывает о море, о работе водолазов у Курильских островов и других приключениях на Дальнем Востоке.

---

С приветом пенсионер республиканского значения Прилепа».

— Вот он каков — Прилепа! — сказал Аркадий. — Теперь мы знаем историю пенала.

— Главное, в нем есть какая-то тетрадь, — сказал я. — Тетрадь, о которой Соболевский имел все основания заботиться.

Аркадий кивнул. Он долго сидел у окна в тот день, держа на коленях конверты. Может быть, он вспоминал ленинградский вечер, когда сочинял письма, над обстоятельными ответами на которые долго потом бились бывший гимназист и бывший подпольщик.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ, в которой появляются водолазы

Василий Степанович пришел через неделю. Траулер, на котором он добирался до нас, швартовался неловко. Он навалился на пирс, раздался хруст дерева и протяжный скрип стали.

Двое парней на палубе рядом с Василием Степановичем с любопытством разглядывали поселок.

— Водолазы? — крикнул Аркадий.

Парни закивали.

— Давай, ребята, выкидывайтесь, — сказал, подходя к ним, моряк в мятой капитанской фуражке, — Стоять не будем.

С палубы на пирс полетели рюкзаки, ватники. Открыли борт, стали выносить тюки и ящики.

— Три акваланга привезли, — сказал Василий Степанович, подходя к нам. — Заждались?

— Немного. Это компрессор?

— Да.

Последним вынесли тюк с палаткой. Траулер затарахтел дизелем и стал отходить. Он вычертил сложную спираль посреди бухты и исчез за мысом.

— Будем знакомиться, — сказал Аркадий.

— Николай…

— Боб.

— Вообще-то его зовут Иваном, — объяснил Василий Степанович. — Но, сами понимаете, Боб на танцплощадке звучит лучше.

Водолаз помоложе кивнул.

— Какая там глубина? — спросил другой, постарше. Он говорил про «Минин».

— Двадцать метров.

— Когда мы уродовались на «Эмбе», — сказал Боб, — у нас палатка стояла на палубе. Я тогда работал в Гидромете. «Эмбу» торпедировали немцы в начале войны. Она лежит около Сухуми. Дыра в борту — грузовик въедет! Заплываешь в трюм, как в ворота…

— Ладно тебе, — сказал Николай. — Палатку помоги тащить.

— Можно оставить ее на пирсе, — сказал Василий Степанович. — Все равно скоро грузиться. Катер дадут — и пойдем.

— Как хотите.

Решили ночевать у пирса.

В сарае, где расположились водолазы, стоял, густой запах смолы и прелой пеньки. В дощатом полу чернели неровные, с округлыми краями, щели. В углах шелестели крысы.

Мы сидели у электрической плитки, слушали, как пищит, закипая, медный чайник, и рассказывали прибывшим историю гибели судна и его поисков.

— Сходим посмотрим, — повторил Николай. — Катер прямо с утра? Вот и хорошо.

Утром мы ушли к Двум Братьям.

На «Минине» ничего не изменилось.

По наклонной изъеденной ржавчиной палубе катались морские блохи. Черные потеки водорослей стыли в углах. Через рваные края пробоин тускло светила зеленая непрозрачная вода.

— Так… так… — бормотал Николай. Он ходил по обломкам «Минина», как кошка. Он принюхивался к железу и торопил Боба.

Они надели акваланги, с плеском упали в воду, медленно шевеля ластами, и, поблескивая белыми баллонами, скрылись.

Овальные пузыри, вихляя и пульсируя, поднимались из глубины. Они выскакивали на поверхность, с легким урчанием распадались и вызывали сложную систему кругов.

Мы с Аркадием ждали.

Прошло полчаса, вода раздалась, и из нее показался Николай. Он подождал напарника, оба взобрались на платформу, разделись, закутались в одеяла и стали рассказывать.

— Кто его знает, — как-то неопределенно, шевеля щеточкой усов, начал Николай. — Пароход, конечно, тут. Вернее, то, что от него осталось. В общем — это лом. Там, под нами, машина или котлы. Много труб. Заросло все — не узнать, мидии — как горы. Вроде бы это средняя часть.

Аркадий слушал и мрачнел.

— Правильные водоросли, — добавил Боб. — Лес.

— Не в них дело, — продолжал Николай. — Эта часть судна почему уцелела? Сидит между камней. Здоровенные две скалы. Все, из-под воды если смотреть, получается как башня: скалы — на них кусок судна. А остальное разнесло — нет парохода, даже где у него был нос, где корма, не различишь.

Боб кивнул.

— Внизу машина. Это — верно.

— Делать нечего, — мрачно сказал я. — Возьмем шатун на память, подарим музею, и все.

Зарядил дождь. Мелкая капельная морось упала на остатки «Минина». Море слилось с небом, все стало неразличимо серым.

Я поежился.

— Чудаки, — сказал наконец Боб. — Куда они смотрели, когда шли? Вперлись, как в стену. Приложились — будь здоров!

Он говорил о команде «Минина».

— У побережья Северной Америки есть остров Сейбл, — сказал я. — Это даже не остров, а длинная, выступающая из океана коса. На ней уже погибло несколько сот судов. Ее называют кладбищем кораблей. Все об этом знают, и каждый год кто-нибудь оказывается на мели…

Снова возникло томительное молчание. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу. Николай и Боб согревались.

— Нет, это не Черное море, — сказал Боб и стал насвистывать песенку.

— Помнишь Диоскурию? — сказал Николай.

Боб засмеялся.

— Было дело, — сказал он, — один чудак, иностранец, нырнул около Сухуми с аквалангом и заявил: «Видел на дне остатки города. Статую юноши с поднятой рукой и все такое…» Ну, поднялась паника. Шум. Позвали нас. Мы работали у маяка. У нас судно было. Городские власти забегали — жуть! Шутка — там город был у древних греков, Диоскурия; сто лет его искали, а он — под боком. Разбили нас на тройки. Пять троек пустили. Каждая тройка на одном шнуре. Один в центре, двое растягивают шнур. Каждая связка тридцать метров. Пять связок — сто пятьдесят. Пошли мы веером. От берега в море, раз и второй, и третий. В одном месте ни шиша, во втором — ничего. Три дня искали…

— Нашли?

Они опять засмеялись.

— А что? — сказал наконец Николай. — Нашли. Керамику. Обломок сосуда.

— Точно — сосуд, — сказал Боб.

— Отдали обломок археологам. Сначала местным, потом в Москву возили… Ответ пришел — бытовой мусор, конец прошлого века.

— А турист? — спросил я.

— Что турист? Уехал. Туристы всегда уезжают… Так что все ясно: завтра ставим на Двух Братьях лагерь и начнем работать.

Мы вернулись на Изменный.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Про остров водолазов

Матевосян стоял на берегу и с удивлением смотрел, во что превратила остров Два Брата фантазия Боба. Позади Матевосяна скрипел форштевнем о гальку водолазный бот.

Боб был теперь комендантом. Он сам назначил себя комендантом и начал с флага. На острове были поставлены две палатки. Рядом с ними мачта. На ней развевался флаг. На флаге были нарисованы баллон от акваланга и маска.

Боб объяснил назначение флага.

— Это вымпел, — говорил он. — Знаете, как на военных кораблях? Обозначает начало работ. В день окончания — спустим.

— Флаг — это хорошо, — спокойно отвечал бригадир. — А хлеб откуда будете брать?

— Проживем на галетах.

— Деньги дай — привозить будем. Раз в три дня.

Боб провел его в первую палатку. В ней стояли четыре раскладушки, стол, лежали четыре рюкзака и наши с Аркадием чемоданы.

Во второй палатке стоял компрессор, лежали акваланги, укрытые пластиком мешки с крупами.

— А кухня где? — спросил Матевосян. — Кухня, а?

Кухня располагалась под скалой, в нише.

— Основной вариант, — объяснил Боб, — костер, две рогулины, котел. Запасной, если отсыреют дрова, керосиновая плита. Это — разогреть, вскипятить…

— Дверь сделай! — сказал Матевосян. — Дверь! — Кухня ему не понравилась. — Еще лучше — стенку, такую, чтобы двигать ее можно было. Откуда ветер, дует — туда повернешь.

— Называется экран. — Боб согласился. — Правильно, я такие видел. Брезента надо кусок.

— Возьми на боте.

Подивившись нашему быту, Матевосян ушел.

Каждое утро мы собирались на завтрак. Отгремев кружками, надували шлюпку и уходили к «Минину».

Там водолазы обследовали дно.

— Чисто. Каменная осыпка, — объясняли они. — Хорошо видно, но ничего похожего на пенал нет.

— А если он в середине судна? Тут, под нами?

— Тогда надо взрывать…

От картины, созданной когда-то воображением Аркадия, в которую в конце концов поверил и я: громадный пароход на боку, в каютах которого плавают разноцветные пучеглазые рыбы, а в последней лежит, ожидая нас, пенал, — не осталось ничего. Длительный, но такой понятный поиск — каюта за каютой, — полный приключений и романтики, оказался химерой.

Настал день, когда Николай сказал мне:

— Сегодня пойдете и вы.

Мне помогал Боб. Мы бережно тянули, раскатывали тонкую резину. Я приседал, разводил ноги. Когда костюм был надет, мы соединили половинки его на животе широким поясом. Взвалив на спину акваланг и сбив на лоб маску, я пошел к борту, гулко шлепая ластами, добрел до края платформы и боком свалился в воду.