Михаил Белозеров - Эпоха Пятизонья

• Название: Эпоха Пятизонья
• Автор: Михаил Белозеров
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4226-0217-9

Кремлевская Зона – новая Зона, которая возникла не где-нибудь, а в сердце России – в Московском Кремле. Кремлевская Зона настолько плотно закрыта, что в нее никто не может проникнуть. Мало того, она неотвратимо расширяется. Власти ничего не могут с этим поделать. Наконец они вспоминают о черных сталкерах и направляют в Зону Костю Сабурова – единственного сталкера, обладающего хабаром судьбы. На то, чтобы разгадать тайну Кремлевской Зоны, у Кости Сабурова три дня. По истечении этого срока Зону планируется уничтожить ядерными ракетами. Население столицы спешно эвакуируется. Страна находится на грани политического коллапса. Однако есть надежда – надежда на то, что Костя Сабуров блестяще справится с заданием, предотвратит катастрофу и спасет страну.

---

– Конечно, а где ему еще быть? – пробурчал Костя, глядя на лежащих.

Водила кашлял, как сумасшедший. На губах у него пузырилась кровь.

– Лежать! Лежать! – закричал Бараско, выхватывая пистолет и направляя его на водилу, который норовил вскочить.

Но водила не понял и все же вскочил, и Бараско выстрелил. Пуля попала водиле точно в затылок. Водила упал, словно его со всей силой ударили палкой. После этого не было смысла кого-либо оставлять в живых. Район промышленный, народа – ноль, пронеслось в голове у Кости, перестреляет всех к черту!

Как только Бараско стал стрелять, Костя упал навзничь, и пули пронеслись над ним, как разъяренные шершни. Но когда Бараско направил ствол непосредственно на него – Костю, когда Костя увидел поверх мушки неживые, мертвые глаза Бараско, он все понял. Момент был слишком удобным: одним махом решить все проблемы. Первая пуля, которая вылетела из ствола, должна была ударить его в грудь, и Костя словно ощутил удар и за мгновение до него будто умер, и вторая пуля, направленная в живот, впилась в асфальт рядом с рукой и улетела, визжа, третья черканула так близко, что Костя дернулся. Он ощутил, что лишился уха, и схватился за голову.

– И правда… – почти восторженно пробормотал Бараско, убирая пистолет. – «Анцитаур» у тебя! Не соврал! Поздравляю! – Бараско подошел и протянул руку. – Вставай, нам еще далеко идти.

Костя ошалело поднялся, держась за правое ухо.

– Нет там у тебя ничего, – успокоил его Бараско. – Промазал я. Сегодня не твой день смерти. Судьба у тебя другая. Так что, похоже, убить тебя в ближайшие лет двадцать никто не сможет.

– Ну да… – тупо согласился Костя и убрал руку от уха.

Он и сам знал, что он бессмертен. Было у него такое ощущение – с самого детства, даже без экзотического «анцитаура».

Бараско посмотрел на его ухо и сказал:

– Я же говорю, ничего нет. Даже не покраснело.

– Жжет… – произнес Костя капризным тоном.

– Естественно, ты же его трешь.

– Я его не тру, мне больно.

– Ну нет у тебя крови, нет! На! – Бараско сунул Косте платок не первой свежести.

Костя приложил его к уху, потом убрал и посмотрел, платок был чист, как может быть чист платок после месяца употребления.

– Мне кажется, что ты мне его отстрелил, – пожаловался Костя.

– Ерунда, до свадьбы заживет, – прокомментировал Бараско. – К сожалению, ты бессмертен. Извини, у меня просто не было времени проверять тебя. А здесь такой случай. Судьба-а-а… судьба!

Он подошел к убитым, потрогал их ногой и взял себе темные очки в золотой оправе. Привычка потрошить мертвых осталась у него после Чернобыля. Сейчас полезет искать патроны, подумал Костя, но Бараско поднялся, хотя его руки так и тянулись пошарить по карманам. Тоже оттуда – из Зоны, но тогда это нужно было для выживания. А теперь зачем? Бараско поискал бы в траве еще и нейтрализатор, да времени не было. К тому же Костя пригрозил:

– А вот я сейчас развернусь и уйду!

– Никуда ты не уйдешь. Нас сейчас разыскивают все службы: ГСБЗ, полиция, ФСБ, СК и еще бог весть кто. Только ленивый не сдаст тебя с потрохами. «Анцитаур» от тюрьмы не защитит. В камере тоже можно жить. Недельку непрерывного допроса, и ты расскажешь все, что от тебя хотят услышать, и сдашь всех своих друзей.

– А я пойду и сдамся! – упрямо сказал Костя.

– У тебя сбиты костяшки на руке, – сказал Бараско. – Будешь доказывать, что не ты сначала избил бедняг, а потом застрелил с целью завладения автомобилем? Они, – Бараско мотнул головой туда, где предположительно был центр города, – тебя с удовольствием упрячут лет на двадцать, и не потому, что ты этих убил, а потому что общался и помогал черному сталкеру. А при нынешнем положении дел с Зонами – это почти что государственная измена.

Действительно, времена были тяжелыми. Великий кризис, который тянулся сорок лет кряду и все никак не заканчивался, плюс Зоны, которые возникали как грибы после дождя, плюс напряженная международная обстановка. Президент назвал это эпохой Пятизонья, потому что каждая из пяти Зон влияла на экономику и политику страны. Вначале влияние незаметно, но когда возникла самая главная Зона страны – Кремлевская, игнорировать их стало бессмысленно и даже опасно.

* * *

Они свернули направо и пошли вниз. Мокрая дорога блестела под тусклым солнцем. На горизонте маячили высотки. Костя оглянулся: снова наступила ранняя весна, и после ночного снегопада в щелях асфальта и между камнями лежал мокрый снег. Плюща как не бывало, а трава только-только показалась на газонах. Чудеса с этим Бараско да и только, думал, Костя, никак не привыкну, но с временем он лихо управляется.

– Сюда, – буркнул Ред, отпирая неприметную калитку.

Они очутились на территории заброшенного завода ЖБИ. Стопки железобетонных плит, как вафельные пачки, заполняли территорию. Арки прятались под купами серого плюща и зарослями прошлогодней травы. Клены, клонившиеся до земли, создавали непроходимые дебри. Ветви боярышника и репейники цеплялись за одежду. Под ногами звенели битые бутылки.

Дороги видно не было. Ярко-бурая куртка Бараско служила для Кости ориентиром. Ред пробирался сквозь чащу, как носорог через буш, оберегая, однако, правое плечо, но ничуть не заботясь о Косте, которого пару раз стегнули по лицу ветки деревьев. Он уже начал отставать, когда дорогу им перегородила глубокая осыпавшаяся канава. Ред нырнул куда-то вбок, Костя – следом, едва не съехав вниз, но вот они уже стояли внутри железобетонных арок. Пахло мочой, калом и кострищем, валялись пластиковые бутылки, подозрительного вида мешки и старые матрасы. Должно быть, здесь ночевали бомжи.

– Быстрее, – оглянулся Бараско, уверенно перешагивая через хлам.

Костя невольно зажал рукой нос. В одном месте ему даже показалось, что под мешками лежит труп, да и вонища стояла невыносимая, но Бараско тащил его дальше и дальше, и они, свернув пару раз в боковые ходы, вдруг очутились перед стальной дверью, на которой кирпичом было накарябано матерное слово. Бараско позвонил. Дверь мгновенно открылась, словно их ждали, и тут же с гудением закрылась за их спинами. И снова они плутали по бесконечным коридорам и лестницам, то поднимаясь верх, то опускаясь в глубокие подвалы. Костя вначале еще пытался запомнить дорогу, а потом махнул рукой, полностью положившись на Бараско. Наконец тот так его запутал, что Костя взмолился:

– Когда мы придем-то?

– А уже пришли, – отозвался Бараско и пнул ничем не примечательную рассохшуюся дверь, а за ней еще одну, но уже стальную, массивную.

И снова она загудела, и снова отодвинулась в сторону.

За дверью началась «цивилизация»: чистые коридоры, занавески на окнах. Но без единого человека. Однако Костя, несмотря на то что спешил, приметил пару видеокамер. В большой, длинной, как аэродром, комнате с чистыми, вымытыми окнами и глубокими кожаными диванами их уже ждали.

Костя выпучил глаза. Перед ним сидел не кто иной, как генерал-полковник Эдуард Берлинский.

Сказать, что генерал Берлинский был генералом во всех отношениях, – значит ничего не сказать. Он был монументальным, как памятник. Большое, властное лицо с резкими чертами наводило на мысль о грубости его обладателя. Огромные сухопарые руки с рыжими волосами торчали из рукавов кителя, как вилы, и казались лишними для этого и без того огромного человека.

– Садитесь, садитесь… – сказал он, пряча ухмылку. – Разговор долгим будет.

Костя бухнулся на диван и стал ждать, когда его арестуют. Только зачем Бараско так старался, подумал он, можно было сдаться еще в больнице.

Бараско пожал руку генералу:

– Здравствуйте, Эдуард Петрович! – сел рядом и принялся как ни в чем не бывало попивать горячий чай с печеньем и конфетами.

На что генерал со своим монументальным лицом отреагировал на удивление благосклонно и, подождав, как понял Костя, для приличия, пока Ред не насытится, сказал, обращаясь к Косте:

– Сейчас его осмотрит врач, а мы с вами побеседуем.

Ред рассмеялся и снял бейсболку. По-моему, ему вовсе не больно, решил Костя. Действительно, пришел врач в звании майора и санитар с биксом в руках, и они занялись плечом Бараско. Ред постанывал и, кажется, в какое-то мгновение вскрикнул от удовольствия.

– Ну, не будем мешать нашим эскулапам… – поднялся генерал Берлинский.

Красные лампасы на его брюках притягивали взгляд. Костя вообще общался с генералом впервые. Они отошли по мягким коврам в затемненную часть помещения, где вокруг низкого стола тоже стояли кожаные диваны.

– Мы выбрали вас, – сказал Берлинский, усаживаясь напротив, – потому что логика событий диктует нам пойти по пути сотрудничества с бывалыми людьми.

Костя промолчал. Он не считал себя бывалым. Бывалее, чем Бараско, никого не бывало. Генерал словно прочитал его мысли:

– Нам известны ваши приключения в Чернобыльской Зоне и то обстоятельство, что «анцитаур» у вас. Он ведь у вас? – спросил генерал и внимательно посмотрел на Костю.