Антонио Хименес - Алхимия единорога

• Название: Алхимия единорога
• Автор: Антонио Хименес
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40462-9

Встреча с Виолетой и Джейн Фламель, «однофамильцами» великого средневекового алхимика Николаса Фламеля, изменила жизнь сорокалетнего испанского архитектора Района Пино навсегда. Теперь его путь — паломничество по странным мирам в поисках философского камня, дарующего человеку бессмертие. А древнееврейская «Книга каббалы» — его верный помощник и его же смертельный враг, потому что за драгоценным манускриптом ведет охоту израильская разведка. Но это еще не самое страшное в изменившейся жизни Рамона. Ему с навязчивым постоянством снится один и тот же сон. В нем он видит себя человеком, приносящим в жертву любимую…

---

— Смотрю, ты слепо в меня веришь. Встречу ли я когда-нибудь Николаса Фламеля?

— О чем ты? Николас умер шесть веков назад.

Джейн взглянула на меня с улыбкой, провела рукой по моему лицу и поцеловала.

Ей было прекрасно известно, что я давно понял: Фламель и его супруга все еще живы. И я надеялся увидеть Фламеля в ближайшее время, может быть, в Амстердаме.

— Джейн, зачем мы летим в Голландию?

— Ты ведь не собираешься возвращать книгу в Асторгу? С этой неблагодарной служанки теперь станется обменять ее на «феррари» или на кольцо с бриллиантами.

— А тебе не приходило в голову, что рукопись обнаружат в аэропорту и тогда нам нелегко будет дать объяснения?

— У меня имеется сертификат, подтверждающий, что книга приобретена в одном из антикварных магазинов Лиссабона. Это на тот случай, если детекторы высветят медный переплет и нас заставят предъявить ручную кладь. Так вот, я купила эту книгу в Лиссабоне и отдала за нее пять тысяч евро. Видишь?

Джейн предъявила чек, датированный вчерашним числом, и официальный сертификат, позволяющий возить книгу по всему свету.

— Неплохая идея.

— К тому же здесь указано, что книга будет отправлена в один из голландских музеев.

Эта весть обрадовала меня, но проницательная, догадливая Джейн немедленно добавила:

— Я точно знаю, о чем ты думаешь.

— Вряд ли.

— Знаю. Рикардо мечтает стать богатым, очень богатым, если научится добывать золото, но ему невдомек, что, продав книгу израильтянам, он получил бы целую гору денег. А теперь ему придется ждать до весны, снова безуспешно пройти все этапы Великого делания… Лишь для того, чтобы в очередной раз рухнуть в изначальную пустоту. Такова судьба невежества, — усмехнулась моя подруга.

— И все-таки, Джейн, Николас лишился одной из своих драгоценных книг.

— Ты прав, однако ключи к философскому камню никогда не должны оказаться в руках неподготовленных людей. Если это случится, миру грозит страшная катастрофа.

— А если камень достанется какому-нибудь государству?

— Немыслимо. Мы не можем допустить подобного. Наследие Фламеля должно остаться в верных руках. Однажды Николасу придется кому-то доверить свою тайну…

— Значит, он все-таки жив?

— Ну, я просто так выразилась. Живы лишь его потомки.

— Почему ты не скажешь мне все до конца? Не доверяешь?

— Мы не никому не можем доверять. Кроме тебя, дурачок. Ты теперь — один из нас.

— Кого — «вас»?

— Об этом мы еще поговорим. Поехали в аэропорт. До нашего рейса осталось два часа, а нам нужно успеть купить билеты. Давай поторапливайся. Детали обсудим позже.

XIII

Поднявшись в салон самолета, я заметил, что все места бизнес-класса заняты иудеями ортодоксальной внешности: черные шляпы, козлиные бородки. Я сразу подумал, что они возвращаются с большого собрания раввинов.

Бизнес-класс был переполнен. Среди пассажиров я рассмотрел двоих, которых обслуживали с особым почтением.

Я обернулся к Джейн; та еле заметно улыбнулась и крепче прижала сумку к груди. Мною овладел страх, которым люди заражают друг друга, глядя на последствия автокатастроф. При этом люди остаются безучастными (ведь все это произошло не с ними), хотя на самом деле понимают, что сами спаслись лишь чудом. Бывает страх химический — его вдыхают, его запах узнаваем, его прикосновение к коже ощутимо; вот такой страх я и чувствовал сейчас всем телом. Мне всегда недоставало хладнокровия.

«Черт, ну и совпаденьице!» — подумал я.

С озадаченной улыбкой Джейн спросила:

— Знаешь, кто эти люди?

— Они похожи на нью-йоркских раввинов, которые встречаются на Биг-Эппл и Даймонд-стрит.

— Нет, эти люди гораздо важнее. Здесь собрались высшие иерархи иудейской церкви, каждый из них — как Папа. Смотри, слева сидит главный ашкеназский раввин Израиля, Иона Мецгер, а рядом с ним — главный сефардский раввин Шломо-Моше Амар.

— И что они делали в Лиссабоне?

— Они летят из Мадрида. Наверное, конечный пункт маршрута самолета — Тель-Авив, с посадкой в Лиссабоне и Амстердаме, а у многих из них семьи живут в Голландии.

— Странный маршрут.

— Это новая линия.

— Логичней было бы наоборот: Лиссабон — Мадрид.

— Вот и нет. Теперь летают так.

— Не понимаю, зачем им пользоваться обычным рейсом, подвергая себя опасности?

— Это мера предосторожности. Кому придет в голову, что в рейсовом самолете собрались важнейшие столпы иудаизма?

— И в придачу — одна из книг Авраама, — добавил я с усмешкой.

— Замолчи, сумасшедший! По меньшей мере дюжина из этих людей работает на правительство, на «Моссад». Я читала в газетах, что раввины побывали в Толедо и в Кордове; в общей сложности их сто пятьдесят человек. Их визит во дворец архиепископа в Толедо расценили как «историческую революцию». Один из главных раввинов, кажется, Мецгер заявил: «Если бы пятьсот лет назад дед прадеда моего деда вошел сюда, его бы запытали в подвалах инквизиции, но вчера архиепископ встретил нас в дверях и пригласил войти, чтобы поговорить на важные темы. Это историческая революция». А в Кордове раввины посетили Алькасар, в котором во время так называемой «реконкисты»[68] размещался двор Изабеллы и Фердинанда, католических королей.

Джейн долго рассказывала мне про евреев — про их трагедии, их драмы, их коммерческие таланты. Она все говорила и говорила, не повышая голоса, поражая меня точностью своих познаний. Это была необыкновенная женщина, порой олицетворявшая саму мудрость. Когда она раскрывала свою копилку исторических знаний, оставалось лишь изумляться — когда такая молоденькая девушка успела столькому научиться? Именно эта сверхэрудиция порой ставила меня в тупик, порождая смесь страха и недоверия. Я долгое время наивно полагал, что, вступив с женщиной в любовную связь и успев провести с ней немало времени в постели, ты уже ее понимаешь. На самом же деле порой все выходит по-другому. Начинает казаться, что ты спишь с незнакомкой, и становится ясно, что физическая близость — тончайшая недолговечная пленка — не позволяет проникнуть во внутренний мир.

Единственный путь в глубины души пролегает через разговоры, через искренность и умение истолковывать слова и поведение другого. А для этого с человеком нужно довольно долго общаться. Легко ли разобраться в человеческой психологии? Понятия о четырех основных темпераментах недостаточно, чтобы добраться до глубин, куда мы все стремимся проникнуть. Нам хотелось бы узнать тайную суть помыслов другого, но это удается лишь с экстравертами. Да и экстраверты то и дело преподносят сюрпризы.

— Как ты относишься к верности? — спросил я.

— Хочешь знать, буду ли я верна тебе, когда мы расстанемся? — отозвалась Джейн.

— Понимаешь, вот что меня беспокоит: сегодня у меня есть девушка, а завтра она уже с другим.

— Видимо, это зависит от взаимных обещаний. Мы что-нибудь друг другу обещали? К твоему сведению — ничего. Так о чем волноваться?

От этих слов мне стало холодно, точно Джейн окатила меня ведром ледяной воды. Она говорила со мной безразлично, как с незнакомцем, и мне сделалось грустно. Я вспомнил все, связывавшее меня с этой женщиной, и понял — между нами нет ничего, кроме секса. В памяти осталась лишь череда неописуемых наслаждений.

Я смотрел на лицо Джейн, на ее юную шейку, и у меня кружилась голова. При взгляде на вырез ее футболки, на тугие груди с крепкими сосками, натянувшими ткань, становилось трудно дышать, и при виде ее ног сразу перехватывало горло. Но едва я начинал думать о привязанности, о духовном контакте, как меня ожидала полная пустота. Ровным счетом ничего. Мои чувства к Джейн держались только на отличных сексуальных отношениях, инициатива в которых принадлежала ей. Я даже не был потрясающим любовником (хотя, возможно, я к себе слишком суров и несправедлив) — потрясающей была она. Поэтому я и не понимал, чем привлекаю Джейн. Если вообще привлекаю. Мы не говорили о чувствах всерьез, не пробуждали друг в друге нежности, которая развивается постепенно, не вспоминали о прошлых горестях, о семейных секретах, о первой любви, о потаенных переживаниях. Ничем подобным мы с Джейн не делились, а ведь именно такие семена могут дать всходы, пускающие корни любовного союза.

У нас ничего похожего не было. Только секс. Только взаимная выгода, зарождающаяся дружба и много секса. Мы не флиртовали, мы миновали все стадии любовного ухаживания, которое традиционно развивается in crescendo.[69] Нет, с самого начала был только яростный ураган страстей; неприкрытое наслаждение, присущее животным, но с разумностью человеческих существ, которые благодаря своей культуре и утонченности научились растягивать удовольствие и выжимать из него все соки.

— Ты любишь меня, Джейн?