Антонио Хименес - Алхимия единорога

• Название: Алхимия единорога
• Автор: Антонио Хименес
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40462-9

Встреча с Виолетой и Джейн Фламель, «однофамильцами» великого средневекового алхимика Николаса Фламеля, изменила жизнь сорокалетнего испанского архитектора Района Пино навсегда. Теперь его путь — паломничество по странным мирам в поисках философского камня, дарующего человеку бессмертие. А древнееврейская «Книга каббалы» — его верный помощник и его же смертельный враг, потому что за драгоценным манускриптом ведет охоту израильская разведка. Но это еще не самое страшное в изменившейся жизни Рамона. Ему с навязчивым постоянством снится один и тот же сон. В нем он видит себя человеком, приносящим в жертву любимую…

---

— А почему единорог отказывается от своего одиночества? Он что, переживает внутренний кризис?

— Я знаю, что он постепенно отказался от одиночества ради дружбы с женщиной, которая не погасила своего внутреннего взора и не отдалась вожделениям этого мира. Ведь единорог обитает на самой границе нашего мировосприятия, и те, кто гонится за зримыми блаженствами, никогда не пойдут по его следу — на это способны только люди с открытым и доверчивым сердцем. Те, кто рвется к власти, никогда не потерпят чужого руководства. Познай самого себя, Рамон: желающий наставлять должен привыкнуть быть учеником.

— А правда ли, Джейн, что и сейчас существуют люди дикие, древние, жившие еще до Потопа?

— Единорог показывал мне странных людей…

Виолета строго посмотрела на Джейн, недовольная, что та раскрыла тайну, постичь которую я смог бы и сам. Ведь говорить так, как говорил сейчас я, можно лишь о чем-то глубоко прочувствованном, лично пережитом. Но вдруг лицо Виолеты стремительно преобразилось: теперь она смотрела снисходительно, одобряя даже манеру речи Джейн.

— И кто же эти дикие люди, столь любезные единорогам?

— Древние — седовласые старцы, песни которых несут воспоминания о временах до Потопа. Задолго до основания Рима они заселили эти земли, дали имена звездам и водрузили каменные изваяния, до сих пор иногда встречающиеся в лесах. Но теперь таких сооружений осталось мало, и стоят они в непроходимых зарослях, куда не ведут тропинки. На первый взгляд древние выглядят дикарями: у них одежда из шкур, каменные амулеты, распущенные длинные волосы. Однако более внимательный наблюдатель разглядит их миролюбивый и приветливый характер, кроткий нрав. Единорог безмятежно гуляет среди этих людей, и они обращаются с ним как с родичем. Зверь показал древним лечебные травы, научил постигать язык деревьев и птичьих крыльев и прочие тайны природы. Боги древних запрещают им прикасаться к железу, пользоваться колесом и есть свинину. А вот в работе по дереву они подлинные мастера. Они передвигаются между деревьями молча, как филины; в их родной роще им запрещено смотреть на звезды. С каждым днем древних остается все меньше, потому что каждую весну их роща уменьшается и сумерки надвигаются на этот народ. Однако древние не ропщут на несправедливость судьбы, они знают, что бороться с ней невозможно.

Я был ошарашен и подавлен нескончаемыми историями о единорогах; казалось, Джейн может рассказывать о них вечно.

— Меня очень интересует это животное. Единорог — символ начала, символ возвращения ко временам рая.

— А быть может, и к куда более древним временам, — заметила Джейн.

— Да, к более древним, — подтвердила Виолета.

— Я вижу, об этих изумительных животных вы можете говорить часами. Для меня столь отрадно бегство из безобразной, обыденной реальности, что я как одержимый читаю и брожу, мечтаю и размышляю. Но главное, ищу нечто лучшее. Мне хотелось бы все изменить, преобразить, но я не вижу как. Я замыкаюсь в себе, мысли мои покрываются коркой льда и застывают, а когда мне случается с кем-нибудь поговорить, я выгляжу нетерпимым, надменным, тупым, эгоистичным и самодовольным мечтателем.

— Довольно, Рамон. Я не собираюсь сочувствовать твоей негативной самооценке. Полагаю, поступки твои хороши и прямы. Обратись к философии единорога: он духовно самодостаточен, он избегает даже общества себе подобных, если для встречи с ними нет веской причины. Самые древние единороги встречаются друг с другом только в случае крайней необходимости. Поскольку у них нет языка, они застывают неподвижно, омытые сиянием звезд. Им некуда торопиться, они вглядываются в самих себя и мысленно проходят через все эпохи, пока не добираются до начала времен, когда мир был еще юным. Так они возобновляют изначальный миропорядок, восстанавливают свой древний союз с человеком. Единороги воскрешают в памяти истории былых эпох и в конце концов, добравшись до нынешнего дня, решают, какими вопросами необходимо заняться, а какие можно и отложить.

Джейн подошла ко мне со старинной книгой в руках. То была даже не книга, а скорее старая кожаная папка с овальной эмблемой на обложке: несколько спиралей и крест.

— Взгляни-ка: книга брата Ямвлиха.[32] Называется «Codex Unicornis».[33] Ты можешь ее листать, читать, изучать или просто разглядывать рисунки и гравюры — они великолепны. Только не выноси ее из этих стен — на таких условиях я получила книгу Ямвлиха от Майкла Грина, нынешнего руководителя общества, известного под названием «Общество священного зверя». Именно он доверил нам рукопись.

Я пролистал несколько страниц с изображениями мифических животных. Детеныши единорогов, поединки единорогов, их повадки, взаимоотношения с людьми, сборища, девственницы, устройство тела единорогов, пророчества… Я обхватил книгу, прижал к груди и с благодарностью взглянул на своих собеседниц.

— Ты сможешь изучить ее после ужина, Рамон. Пожалуйста, давайте поедим! — воскликнула Виолета.

Теперь мне не удалось никуда мысленно уйти — излишняя мечтательность граничила бы с дурным воспитанием, — и я принял решение держаться косной действительности в ожидании, пока сестры не вознесут меня снова к своим мирам.

— Завтра тебе следует сходить в Британский музей, чтобы посмотреть на ужасы Британской империи, — сказала Джейн.

— О чем ты?

— Там ты увидишь обломки сокровищ Греции, Египта и других стран, украденные и выставленные в витринах, словно охотничьи трофеи.

— Да, но то же самое происходит во многих других странах, — заметили. — Возьми Францию, Германию, Испанию. Даже Штаты.

— В Штатах все не так. Они покупают предметы искусства за миллионы, — возразила Джейн.

— Еще один из способов колонизации, — отозвалась Виолета. — Деньги имеют не меньше власти, чем оружие. Важно только их раздобыть, безразлично каким способом, а затем выманивать с помощью дипломатии, долларов, фунтов или пушек великие сокровища искусства у страны, которая слабее твоей.

IV

За ужином нас услаждали звуки симфонии Гайдна «Охота», опус 73, ре мажор, в исполнении Пражского камерного оркестра. Беседа текла легко и непринужденно.

После еды мы перешли в другую комнату, там не было картин — только ряды полок с книгами в роскошных переплетах. В центре комнаты стоял столик, рядом — два диванчика, один в полтора раза длиннее другого. Через плотные темно-зеленые шторы не мог пробиться даже самый настойчивый лучик света. Когда мы вошли, шторы были распахнуты, но Виолета задернула их. Джейн внесла в комнату поднос с чаем, кофе, сластями и ликером из хорватской черешни, «Мараска черрика».

Я скользнул взглядом по книжным полкам и понял, что предчувствия меня не обманули. Египетские ритуалы Исиды, Осириса и Гора; дионисийские обряды; священная пища пифагорейцев; жизнеописания и толкования Лао Цзы, Кришны, Заратустры и Магомета — и это лишь сотая часть книг одного только шкафа. А рядом — «Соединение соединений» Альберта Великого, «Великое алхимическое делание» Петринуса,[34] «Принципы розенкрейцерства» Спенсера Льюиса,[35] «Алхимия и мистика» Александра Рооба, «Философские обители» Фулканелли,[36] «Великие посвященные» Эдуарда Шюре,[37] «Шамбала», «Молчание Будды», «Избранные тексты» Парацельса, его же «Парамирум» и еще сотни томов, сомкнувших ряды в этой чудесной комнате.

— Зачем ты приехал в Лондон, Рамон? — без предисловий спросила Виолета.

— Чтобы познакомиться с тобой, — отвечал я без промедления, не взвешивая за и против.

— Да, конечно.

Джейн смотрела на нас несколько озадаченно, вдруг снова став серьезной, — как будто, зная Виолету, ожидала от нее другого, сокрушительного, ответа. Я подумал, что своим простым вопросом Виолета готовит мне нечто вроде диалектической ловушки, цель которой — испытать меня, проверить, достоин ли я узнать тайны, доступные лишь немногим.

Собравшись с мыслями, я постарался ответить как можно убедительней:

— Я пережил глубокий личностный и эмоциональный кризис и приехал, чтобы излечиться. Мне приходилось по-настоящему тяжко, свидетельство тому — мои сны. Что-то заставило меня купить билет на самолет и позвонить моему лондонскому другу, Рикардо Лансе. Вот почему я здесь. К тому же Рикардо обладает замечательной алхимической библиотекой, и я собирался восполнить пробелы в своих знаниях. А еще намеревался прикупить кое-какие издания у лондонских букинистов, ведь таких книг здесь полно.

— Но как ты оказался у моих дверей?

— В основном по воле случая.

— Я не верю ни в случайности, ни в совпадения, — отрезала Виолета.

Тогда я подробно рассказал, что со мной произошло, особенно детально остановившись на своих сновидениях, ночных встречах с загадочной женщиной, которую никак не мог встретить наяву, хотя во сне не сомневался в ее реальности.