Павел Ганжа - Дети Земли

• Название: Дети Земли
• Автор: Павел Ганжа
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези

Вы не были на Таити? Нет? И слава богу. Но отпуск-то в Турции проводили? Помните: соленая волна, солнце, пляж, катание на гидроциклах и катерах, дайвинг… Именно с заурядного погружения с аквалангом в Средиземное море и начались приключения обычного сибирского парня Никиты Селина. Во время подводной прогулки произошло мощное землетрясение, и несчастный турист оказался в пещере, отрезанной от внешнего мира. В одиночестве. Измученный попытками вырваться из каменного мешка, Селин прилег отдохнуть… и привиделось герою, что с ним вступил в контакт представитель давно погибшей цивилизации. Судя по физиономии – типичный рептилоид. Научил паре фокусов и испарился. Очевидно, от скуки. ГГ выбрался из пещеры… Ну, и дальше начинается обычная канитель в духе то ли фэнтези, то ли фантастики… Пересказывать сюжет не буду, даже под угрозой забрасывания тапочками. Ах, да еще… Сам тоже поугрожаю. Кто не дочитает или начнет возмущаться, что, мол, не свежо, затасканно и напоминает свод компиляций – тому автор плюнет вслед, проклянет и нагадит под дверью.

---

Нет, все же Мурат – молодец, вытащил его из трясины ленивого курортного существования. Теперь будет о чем байки травить на работе, расписывая подводные красоты и придуманные жуткие приключения. Селин служил менеджером в крупной компьютерной фирме (и на кой, спрашивается, человеку высшее педагогическое образование?), где народ подобрался недоверчивый, лапшу просто так по ушам не развесишь. Требуются сочные и пикантные подробности. А их без непосредственных впечатлений измыслить трудно. В связи с чем еще один поклон господину Сафарову. Никита основательно впечатлился видами. Могучие прибрежные скалы упирались седыми гривами в поднебесье, периодически на них возникали руины какой-то древних построек, от которых за мили несло ароматом сказочной таинственности. То ли еще будет в подводном царстве. Надо потом нового приятеля отблагодарить, нечего халявой пользоваться.

Селин приподнялся на локтях с кормовой лавки, почесал изрядно потемневший от солнечных лучей живот и поинтересовался:

– Мурат, долго еще плыть?

Сафаров оторвался от панели управления катером, где периодически нажимал на какие-то кнопки и вертел штурвалом, попутно умудряясь священнодействовать с баллонами со сжатым воздухом, посмотрел на наручный хронометр и ответил:

– Минут пятнадцать.

– А там, в самом деле, красиво?

– Красиво, Никита, не то слово. Потрясающе!

– И народу, наверное, не протолкнуться…

– Не угадал. Наоборот, никого за месяц не встретишь. Я бы даже сказал, что нога человека редко ступает, никто не бывает, кроме дайверов. Пещер ведь на побережье прорва, в том числе и подводных. Все облазить сложно. А эту редко посещают, потому что далеко плыть, жилья вокруг нет, одни скалы и море. Есть гроты и поближе, и посимпатичнее. Зато в них, действительно, не протолкнуться. А в нашей – и экзотика, и романтика.

– В чем же романтика?- усомнился Селин.

– Доберемся, узнаешь, – загадочно шевельнул бровями Мурат и надвил на рычаг.

Двигатель зарычал громче, и катер с двойным усердием запрыгал по мелким игривым волнам…

Акваланг и сопутствующее снаряжение давили на плечи неподъемным крестом, тянули вниз, норовили опрокинуть новоявленного ныряльщика на спину. Хлипкие навыки двух прошлых погружений, куда-то испарились, и, пока Мурат пристраивал баллон, груз и проводил короткий инструктаж, Селин наслаждался новизной ощущений. Под тяжестью снаряжения он покачивался китайским болванчиком в такт морской волне, и ему казалось, что очередная соленая кудряшка перевернет его вверх тормашками. Вместе с жестяной консервной банкой, которая по недоразумению именовалась катером, несмотря на ее вес и опущенный на дно здоровенный пудовый булыжник, считающийся у доблестных турецко-казахских мореходов якорем.

Мурат возился долго, натягивал теплоизолирующий костюм, пристраивал акваланг к собственной жилистой фигуре, регулировал подачу воздушной смеси, затем наводил на "консервной банке" подобие порядка, складывая разбросанную одежду в кучу, однако, в конце концов, управился, столкнул в воду Никиту и прыгнул сам.

Опыт предыдущих погружений забылся бесповоротно, а навыки тогда не выработались. Это Селин ясно осознал, когда взбесившимся компрессором начал жадно всасывать в себя воздух из загубника. Инстинкты проклятые! Хотелось постоянно вентилировать легкие, несмотря на то, что знал – дыхание должно быть ровным, размеренным. Уши сразу заложило и пришлось, как выражаются специалисты, их продувать. Благо, хоть баланс плавучести быстро нащупал, а то кувыркался бы от поверхности до дна, словно полный неумеха.

Мурат подождал, пока его новый друг натешится, и, увидев, что тот освоился, суматошные шевеления и барахтанья закончились, показал знаками, куда плыть.

Пещеру обнаружили не сразу.

Мурат сунулся было в одну подводную нишу, но она оказалась обманкой – на небольшой глубине плавно перетекала в донные отложения.

Сместившись на полсотни вправо, нашли неширокий провал в мощной скальной стене и направились в него. Подводный туннель в скале извивался насаженным на крючок дождевым червяком, местами то утолщаясь до размеров приемного покоя, то суживаясь до норы диаметром от силы в метр. Не сказать, что вокруг царила абсолютная тьма, но освещения все же не хватало. Эдакий вечный сумрак. Сколько они проплыли по туннелю, Никита определить затруднялся – навыков не хватало, но продвижение по скальной кишке начало надоедать, когда впереди вдруг забрезжили неясные блики, а вода приобрела мягкий зеленоватый оттенок. Еще десяток мощных гребков, и пловцы оказались в красивом, усыпанном сказочными огоньками гроте.

Мурат не обманул – место потрясало своей необычной, загадочной красотой. Детали скрадывал все тот же полумрак, но другой по качеству, более светлый что ли.

Назвать пещеру огромной язык не поворачивался, однако и к маленьким она явно не относилась. Полость яйцеобразной формы, большей частью заполненная водой, имела метров сорок в длину и двадцать в ширину. Глубину же скрадывала морская вода.

Свет проникал из отверстия в верхней части грота, не напрямую, преломляясь не один десяток раз, но все-таки умелым шпионом просачивался в каменный мешок, и здесь рассыпался мириадами сверкающих жемчужин – какие-то минералы блестели даже в тусклой водяной среде. А там, где морская зыбь граничила с пустотой (верхняя часть грота образовывала своеобразный воздушный купол), выступающие из скальных пород минералы сияли, словно звезды. Будь Селин чуть более романтичным и наивным, то непременно заподозрил бы в них редкие самоцветы: алмазы, сапфиры или изумруды. До подобной глупости он не скатился, но впечатлился изрядно. Даже сквозь не самое прозрачное стекло маски.

Нутро потянулось к волшебному блеску "самоцветов", и начинающий аквалангист, нарушив границу между двумя извечными стихиями, вырвался из морской полутьмы. Вынырнул, взбаламутив спокойную до сих пор водную гладь.

– Что скажешь, интересно? – невинный вопрос Сафарова царапнул по нервам неуклюжестью, неуместностью человеческой речи под сводами этой первозданной красоты. Оказывается, пока Никита любовался интерьером пещеры, Мурат успел освободиться от маски и загубника и теперь наслаждался слегка ошарашенной физиономией нового товарища.

От переизбытка чувств и дабы вновь не нарушать покой в удивительной пещере, Селин лишь продемонстрировал круг из большого и указательного пальцев – универсальный сигнал, пресловутый О.К. А затем еще добавил известный русский жест одобрения, заимствованный подлыми славянами у посещавших гладиаторские бои римских императоров. Тот самый жест, что свидетельствовал о желании венценосной особы сохранить жизнь проигравшему бой рабу.

Старания Никиты соблюсти тишину в чудном месте Мурат проигнорировал.

– И это еще не самая красивая пещера.

По примеру проводника в мир подводных чудес Селин стянул маску и рискнул не согласиться с непререкаемым Константином Сергеевичем Станиславским:

– Верю!

Лениво шевеля ластами, Никита поплыл вдоль вздымающейся из водного покрывала шероховатой, усыпанной переливающимися искрами стены и украдкой ощупывал пальцами наиболее симпатичные "самоцветы". Словно определял, не настоящие ли. К сожалению, камни напоминали драгоценности только издалека, превращаясь вблизи в обыкновенные скальные выступы, разве что усеянные мелкими блестящими вкраплениями.

Невинный вопрос о происхождении блестящих точек Сафаров оставил без ответа, заявив, что он не занюханный геолог, а Дайвер Милостью Божьей, и пусть Селин сам догадывается, какие это минералы. А затем вообще намекнул на ограниченность времени и порекомендовал осмотр данной пещеры завершать, поскольку их ждут еще два не менее удивительных грота.

Никита рекомендациям внял, напялил маску на собственную загорелую физиономию, и они отправились в обратный путь.

Мурат стремительно скользил прочь из пещеры, и зажиревший на курортных харчах Никита вскоре видел впереди лишь темное расплывчатое пятно. Пытаясь догнать проводника, Селин самозабвенно шевелил ластами и настолько рьяно молотил руками, что корпус мотало в разные сторону, и турист плохо переваренной сосиской болтался между стенок каменного то ли пищевода, то ли кишки. Однако, несмотря на все усилия, безнадежно отставал. Когда пятно впереди растворилось в общем полумраке, мозги посетила здравая мысль о том, что настигать проводника не обязательно. Тем более что не получится.

Одному в этой мгле, конечно, жутковато, но вода уже стала светлеть. Спешить не стоит. Без него господин Сафаров все равно не уплывет, бросив на произвол судьбы потенциально ценного клиента и еще более дорогое оборудование на нем.

Водное пространство вокруг ощутимо поголубело. Никита приготовился к тому, что вот-вот по стенам пещеры пробегут солнечные блики, навстречу плеснет яркая световая волна, а полумрак съежится застуканным на месте преступления воришкой и забьется в укромный уголок, когда по ушам ударил пронзительный гул. Если гул может быть пронзительным. Селина изрядно тряхнуло. В лицо действительно плеснула волна, но не солнечная, а морская. Будто неведомый хозяин каменной кишки залпом проглотил кружку рассола. Свет померк. А полумрак, которому по генеральному плану вменялось испуганно забиться в самую дальнюю расселину, осмелел, местами обнаглел, заполнил собой окружающую вселенную и обратился полнейшей тьмой. Или почти тьмой.