Стивен Фрай - Хроники Фрая

• Название: Хроники Фрая
• Автор: Стивен Фрай
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86471-600-7

Вторая часть автобиографии Стивена Фрая охватывает годы, проведенные им в Кембридже, и период его становления как актера и сценариста. Честно и искренне Стивен рассказывает о своей молодости, о друзьях, о первых попытках пробиться в театр, о славе, которая постепенно пришла и к нему, и к лучшим его друзьям — Хью Лори и Эмме Томпсон. Автобиография одного из самых неординарных и ярких британцев наших дней читается как увлекательнейший роман, каковым она на самом деле и является. Стивен Фрай, у которого к двадцати годам позади уже имелись и криминальное прошлое, и тюремная отсидка, и преподавательский опыт, к тридцати годам становится эталоном английскости и весьма успешным актером, сценаристом и драматургом с крайне необычным чувством юмора.

---

Ныне Иэн Софтли ставит кинофильмы — «Крылья голубки», «Пятый в квартете», «Хакеры», «Чернильное сердце» и так далее, — а в то время он был кудрявым студентом, с черными волосами и привлекательным обыкновением носить белые брюки. В труппу входили Роб Уайк, аспирант, которому предстояло стать моим близким другом, и игравший Просперо совершенно поразительный актер и еще более поразительный человек Ричард Маккинни. Он писал в то время докторскую диссертацию «Торговые гильдии и религиозные братства в государстве и обществе Венеции 1620-х» и, хоть добрался только до середины ее, уже бегло говорил не только на итальянском, но и на венецианском, а это совсем другой язык. Ожидая, когда соберется труппа (он, как и я, всегда отличался пунктуальностью), Ричард быстрым шагом прохаживался взад-вперед, выпевая каждую ноту увертюры к моцартовскому «Дон Жуану». Если ко времени ее окончания кворума еще не наблюдалось, Ричард переходил к вступительной арии Лепорелло и продолжал исполнять оперу, идеально воспроизводя по памяти каждую ее партию, пока не собирались все актеры. Однажды Ариэль, что-то такое напутавший со временем и местом сбора, опоздал на полчаса (возможности послать текстовое сообщение или позвонить в то время не существовало), и, когда он наконец появился, красный и запыхавшийся, Ричард прервал пение и гневно повернулся к нему:

— Сколько сейчас времени, как по-твоему? Уже и Командора убили, и Оттавио поклялся на его крови, что отомстит.

Актером Ричард был великолепным — для человека столь молодого (редеющие надо лбом волосы и притворная сварливость тянули лет на пятьдесят, хотя больше двадцати трех или четырех быть ему никак не могло). Короля Лира он играл просто поразительно, а за его помешательством на темпе и на громкости голоса («Все, что требуется, — говорил он, — это подойти к краю сцены и заорать во все горло») крылась истинная артистичность. Однажды он устроил всей труппе выволочку за то, что она затянула представление на пять лишних минут. «Не-мать-вашу-простительно! Каждая добавочная секунда — это новая струя мочи, орошающая могилу Шекспира».

Как-то раз я увидел Иэна Софтли сидевшим на корточках перед Барри Тейлором, который играл Калибана.

— Ты знаешь такого панковского поэта — Джона Купера Кларка? — негромко спросил Иэн, вникая грустным взором в глаза Барри.

— Э-э, да…

— Я думаю, что мы можем наделить Калибана чем-то вроде его уличного буйства. Чем-то вроде его гнева, так?

— Э-э…

— Ой, забудь об этом, — вмешался в разговор Ричард, прогуливавшийся туда-сюда, крепко сцепив за спиной руки. — Просто выйди к краю сцены и повизжи от души, полепечи какую-нибудь невнятицу.

При всем моем уважении к Иэну и Джону Кларку Куперу, я думаю, что ни один из актеров, исполнявших роль Калибана за прошедшие со времени создания «Бури» 400 лет, более толкового совета не получал.

В одно из утр я заметил на улице плакат, извещавший о выставке в Музее Фицуильяма. Там собирались показать рисунки, картины, гравюры и письма Блейка, которые, вследствие их чувствительности к свету, долгое время пролежали в закрытых ящиках. Я рассказал о выставке Ричарду и спросил, пойдет ли он.

— Уильям Блейк? — ответил Ричард. — Рисовать не умел, раскрашивать тоже.

Сейчас Маккинни — профессор истории Эдинбургского университета. Надеюсь, его там ценят по достоинству.

Как-то раз меня остановил посреди «Волнат-Три-Корта» Дэйв Хаггинс:

— Знаешь, этим вечером на ваш спектакль приедет моя мама.

— Правда? — Дэйв к театральному миру не принадлежал, а зачем маме смотреть спектакль, в котором не участвует ее сын?

— Да. Она актриса.

Я порылся в памяти, пытаясь найти в ней какие-либо сведения об актрисе по фамилии Хаггинс. И не нашел никаких.

— Э-э… ладно. Это хорошо.

— Ага. И папа тоже.

— Слушай, а я могу их знать?

— Да вряд ли. Разве что по псевдонимам. Она — Анна Масси, а он — Джереми Бретт.

— Н-но… Боже милостивый!

Анна Масси решила посмотреть на мою игру? Ну, не то чтобы на мою, но все же — посмотреть спектакль, в котором я играю.

— Но отца твоего на спектакле не будет, так?

— Нет, они разведены. Он гей.

— Правда? Правда? А я и не… Ладно. Господи. Чтоб я пропал. С ума сойти.

И я затрусил дальше, онемев от волнения.

Мы отыграли под порхающими летучими мышами не то четыре, не то пять представлений; Ариэль носился по двору, Калибан визжал и лепетал, я басил, Просперо выходил вперед и орал во все горло, Анна Масси благосклонно аплодировала.

А тем временем я помогал готовить Майский бал.

Так уж сложилось, что «Покровительницей» — она же «Визитерша» — «Куинза» становится, что вполне отвечает его названию, та, кому выпадает в данное время исполнять обязанности королевы, — а став «Визитершей», эта женщина остается ею до своей кончины. С 1930-х до 1950-х королевой была, разумеется, Елизавета, супруга Георга VI. После его смерти она, получившая титул королевы-матери, продолжала исполнять эту должность. Что и привело ко всему дальнейшему.

Мы с вами находимся на заседании комитета по подготовке Майского бала. Большую часть времени занимает, как и следовало ожидать, обсуждение разного рода частностей: как устроить рулетку, не нарушив закона об азартных играх, кому надлежит сопровождать группу «Бумтаун Рэтс» до шатра, в котором она будет переодеваться, хватит ли льда в шампанском баре — в общем, обычные административные пустяки. Затем председатель обращается ко мне:

— Ты уже получил приглашения в «Магдалину» и «Тринити»?

— Да — и в «Клэр» тоже.

Одна из приятных сторон работы в комитете Майского бала состояла в том, что ты получал бесплатные билеты на Майские балы других колледжей. Помимо нашего, я собирался побывать на балу «Клэр» — одного из красивейших кембриджских колледжей, на первом курсе которого училась моя двоюродная сестра Пенни, — и на двух самых великолепных: в «Тринити» и в «Магдалине». Великолепие их было таким, что на этих балах присутствовали ведущие колонок светской хроники и фотографы из «Татлера» и «Харперс Куин». На балы «Клэр» и «Куинза» можно было являться и в обычных костюмах, но «Тринити» и «Магдалина» настаивали на фраках. Для компаний, сдававших напрокат фраки, эти балы были золотым дном. Один только «Кингз», в котором учились и мужчины, и женщины, кичась своей радикальностью и прогрессивностью, Майских балов не устраивал. Его летний прием носил уныло буквалистское название «Июньский праздник Кингза».

— Хорошо, — говорит председатель комитета. — Ах да. Еще одна мелочь. Я получил записку от доктора Уолкера — насчет того, что, если королева-мать вдруг умрет, колледжу придется объявить недельный траур, на время которого любые развлечения и праздники будут отменены, а уж Майский бал тем более. Ты не мог бы выяснить, как нам застраховаться на этот случай?

— Застраховаться? — Я постарался произнести это небрежно и бесстрастно — так, точно страхование было моим привычным занятием еще с младенческих лет. — А… ну правильно. Да. Конечно. Хорошо.

Заседание заканчивается, я вхожу в будку телефона-автомата и начинаю обзванивать страховые компании.

— «Сан лайф», могу я вам чем-то помочь?

— Да. Я по поводу страхового полиса…

— Что вы хотите застраховать — жизнь, машину, вашу компанию, собственность?

— Ну, вообще-то, ни то ни другое.

— Страховка от несчастий на море, во время путешествия, медицинская?

— Опять-таки, нет. Мне нужна страховка на случай отмены праздника.

— Приостановки?

— Э-э… это так у вас называется? Пожалуй, да, приостановки…

— Подождите, пожалуйста…

Я жду, и в конце концов в трубке раздается усталый голос:

— Особые услуги, чем могу быть полезен?

— Я хочу застраховать празднование… По-моему, у вас это называется «приостановкой».

— Да? Празднование какого рода?

— Ну, прием.

— На открытом воздухе, так?

— В общем, это бал. Все происходит главным образом на лужайках, в палатках, но кое-что и в здании.

— Понятно… И вы хотите застраховаться на случай дождя. Приостановка будет частичной или полной?

— Нет, на случай не дождя, а определенного события в королевской семье.

— Простите?

— Да не за что. Я имею в виду… ну, в общем, мне нужна страховка на случай смерти королевы-матери.

Я слышу, как трубка падает на стол, потом мой собеседник дует в нее.

— Похоже, линия неисправна. Мне послышалось… ладно, неважно. Вы не могли бы повторить ваши слова?

Сейчас, в двадцать первом веке, в мире осталось, скорее всего, не больше двух страховых компаний, но в 1979-м их насчитывались десятки. Я обзваниваю все, о каких что-либо слышал, и с десяток тех, о коих не слышал ничего. И в каждой, как только я добираюсь до страхового агента, которому удается понять, что мне требуется, он просит меня перезвонить попозже. Я решаю, что этим агентам необходимо проконсультироваться с начальством. По-видимому, страхование от приостановки — дело не самое простое.