Чайна Мьевиль - Кракен

• Название: Кракен
• Автор: Чайна Мьевиль
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56398-2

Впервые на русском — недавний роман от флагмана движения «новые странные», автора трилогии, объединяющей «Железный Совет», «Шрам» и «Вокзал потерянных снов» (признанный фантасмагорический шедевр, самый восхитительный и увлекательный, на взгляд коллег по цеху, роман наших дней, лучшее, по мнению критиков, произведение в жанре стимпанк со времен «Машины различий» Гибсона и Стерлинга).

Из Дарвиновского центра при лондонском Музее естествознания исчезает в своем контейнере формалина гигантский кальмар — архитевтис. Отвечал за него куратор Билли Харроу, который и обнаруживает невозможную пропажу; вскоре пропадает и один из охранников. Странности с этого только начинаются: Билли вызывают на собеседование в ПСФС — отдел полиции, занимающийся Преступлениями, Связанными с Фундаментализмом и Сектами. Именно ПСФС ведет расследование; именно в ПСФС Билли сообщают, что его спрут может послужить отмычкой к армагеддону, а сам Билли — стать объектом охоты. Ступив на этот путь, он невольно оказывается не пешкой, но ключевой фигурой в противостоянии невообразимого множества группировок оккультного Лондона, каждая со своим богом и своим апокалипсисом.

---

Глава 19

Идти в новый Лондон? Город проявляет к вам огромное и отнюдь не сочувственное внимание, сказал тевтекс. За вами охотятся. Билли представил, как он с выпученными по-рыбьи глазами появляется на поверхности, а Лондон — где его ждут Тату, Госс, Сабби, мастерская — тут же его замечает. А, вот ты где.

Под городом он расхаживал почти свободно. Мимо не раз проходили кракенисты, пристально его разглядывая, и он отвечал им тем же, но никто его не останавливал. Местами серые барельефы с изображениями цефалоподов обвалились, обнажив старинную кладку. Билли нашел дверь в ярко освещенную комнату.

У него перехватило дыхание. По размерам помещение соответствовало небольшой гостиной, но пол располагался очень глубоко. Глубоко до нелепости. Вниз уходили ступеньки. Комната-шахта, сплошь увешанная книжными полками. Со стеллажей свисали стремянки. По мере того как владения церкви разрастались, подумал Билли, многие поколения почитателей Кракена распространяли библиотеку вглубь, из-за невозможности делать это вширь.

Спускаясь, Билли читал заглавия. Тибетская книга мертвых рядом с Бхагавадгитой, два или три Корана, Заветы — Ветхий и Новый, эзотерические сочинения и теономиконы ацтеков. Книги о Кракене. Предания о головоногих; биология; юмор; искусство и океанография; дешевки в бумажных обложках и антикварные редкости. «Моби Дик» с вытисненным на обложке силуэтом кита. «20 тысяч лье под водой» Жюля Верна. Гербовый щит медали Пулитцера, прикрепленный к единственной странице некоей книги, где из-под краски оставалась видна лишь строка: «Гигантский спрут, поднимающийся со дна моря в холодной темноте». «Высочайший прилив» Джима Линча, пригвожденный вверх тормашками, как что-то богохульное.

Книги Теннисона и Хью Кука смотрели друг на друга, раскрытые на стихотворениях, посвященных кракену. Билли прочел поэтический ответ Кука лорду Альфреду:

КРАКЕН ПРОБУЖДАЕТСЯ

Мелкая серебряная рыбешка
Разлетается в стороны, как шрапнель,
Когда я ныряю кверху
Из черноты преисподней,
Зеленые волны вздымаются по бокам:
Устремляюсь наверх, подгоняем своею порой;
Не успев сосчитать до десяти,
Я почувствую собственный жар —
Никакой ветер не студит, как океан.

Еще до полудня
Смертным потом я весь пропитался.
В кишечнике буря
Вздувает мне кожу.
Так тошно, что сил нет бороться, —
Вишу, охваченный пламенем боли,
Лишь воплями противостоя тягучему
Подъему навстречу паденью.

И безумие боли моей
Все вокруг заражает —
Города изрубают друг друга,
Корабли тонут в огненных смерчах,
Армии молотят палками и костылями,
Тучность бредет к сердечному приступу
По улицам истощения.

— Господи, — прошептал Билли.

Самиздат, роскошные издания в твердых обложках, рукописные тексты, сомнительного вида продукция мелких издательств. «Apocrypha Tentacula»[22], «О поклонении Кракену», «Евангелие от Стенструпа».

«Мы не можем видеть вселенную», — прочел Билли во взятом наугад тексте.

Мы не можем видеть вселенную. Мы пребываем во тьме котлована, глубокой впадины, в темной воде, которая тяжелее Земли, — видимости, освещаемые нашей собственной кровью, маленькие биолумы, героические и жалкие Прометеи, слишком пугливые или слабые, чтобы украсть огонь, но все же способные мерцать. Боги среди нас, и они совсем на нас не похожи, и нет им до нас никакого дела.

Вот в чем наша храбрость: мы поклоняемся им, несмотря ни на что.

На старинных фолиантах, вспученных дополнениями, было вытиснено: «Катехизисы». Альбомы с вклеенными вырезками. Примечания, снабженные опять-таки примечаниями, и так далее, интерпретации интерпретаций, — безжалостная тевтическая герменевтика.

На одной из книг, озаглавленной «Шахматы Алисы», значились имена «Дикинс» и «Джеллисс». В ней пространно описывалась разновидность этой игры с загадочными правилами, где слонам и пешкам придавалась странная сила, преобразованные фигуры звались ящерами, торами и антикоролями, а одна — кракеном. Ферзь, «свободно ходящий», обычно считается самой сильной фигурой, читал он, поскольку может ходить оттуда, где стоит, на любую клетку на доске. Но это не так. Самая сильная фигура — кракен. Кракен = свободно ходящий + ноль, читал он, = свободно ходящий. Он может перемещаться на любую клетку, включая ту, на которой уже стоит. Свободно ходящий куда угодно, хоть никуда.

На доске и в жизни для Кракена, внутри пустоты, ничто не есть ничто. Неподвижность Кракена не есть отсутствие. Его ноль — это повсеместность. Это движение, которое выглядит как неподвижность, и это самое могучее движение из всех возможных.

Скачки цен проистекают из нейтральной плавучести, прочел Билли. Ар-нуво — зависть к спиральности. Войны — тусклые отблески предполагаемой политики кракена.

Спустя бессчетные часы Билли поднял взгляд и в дверном проеме, далеко вверху, увидел молодую женщину. Он помнил ее по какому-то мигу просветления среди своих видений. Стоя в неприметной лондонской форме — флисовка с капюшоном и джинсы, — она закусила губу.

— Здравствуйте, — застенчиво сказала женщина. — Такая честь… Говорят, что вас, э-э-э, ищут все, кто снаружи. Ангел памяти и все такое, по словам Дейна, — (Билли моргнул.) — Тевтекс спрашивает, не желаете ли вы прийти, если да, они будут рады… если хотите, то следуйте за мной, потому что они ждут.

Билли прошел вслед за ней в комнату поменьше, с одним большим столом и множеством людей, среди них — Мур с Дейном. Несколько пожилых мужчин и женщин были в таких же мантиях, что и у Мура; большинство же — в обычной одежде. Все выглядели обозленными. На столе стоял цифровой диктофон. При входе Билли бурный спор сразу стих.

— Билли, — сказал Мур через пару секунд. — Пожалуйста, присоединяйтесь.

— Протестую, — возразил кто-то. Раздались шепотки.

— Присоединяйтесь, Билли, прошу вас, — повторил Мур.

— А что это такое? — спросил Билли.

— Такого времени, как сейчас, никогда не было, — сказал Мур. — Вас интересует будущее? — (Билли ничего не ответил.) — Вы когда-нибудь читали свой гороскоп?

— Нет.

— Разумно. Видеть конкретное будущее нельзя: его не существует. Все это только ставки. От двух ясновидцев никогда не получишь одинакового ответа. Но это не означает, что кто-то из них не прав.

— Может, оба не правы, — заметил Дейн.

— Может, — согласился Мур. — Но разница в степени вероятности. Хочется, чтобы предсказатели твоего будущего спорили между собой. Вы так и не сказали, Билли, что вам снилось. Что-то поднимается? Все чувствуют: что-то поднимается. С тех пор, как исчез кракен. И ни у кого нет возражений. — Он свел ладони, изобразив нечто обратное взрыву. — А это неправильно. Вот запись консультаций с лондонмантами…

— С кем?..

— Ну, тебе-то спрашивать позволительно, — заметил Дейн.

— Голоса города, — пояснил Мур.

— Как им хочется думать.

— Дейн, пожалуйста. Старейшие оракулы из М-двадцать пять.

— Прошу прощения, — извинился Дейн. — Но Фитч давно уже никуда не годится. Говорит то, что от него хотят услышать. Все только следуют традиции…

— Кое-кто проницательнее остальных, — вставил один из присутствующих.

— Вы забываете, — сказал тевтекс. — Именно лондонманты первыми указали на это. Фитч, может быть, уже не в форме, это верно. Многие отказываются от традиции, это тоже верно.

— Сантименты, — проронил Дейн.

— Возможно, — кивнул Мур. — Но на сей раз именно он об этом сказал. Он всех умолял обратить на это внимание.

Мур нажал на кнопку воспроизведения.

«…вы бы лучше спросили», — произнес резкий цифровой голос.

— Это Саира, — вставил Мур.

«…о том, ради чего сюда пришли».

«Что-то такое поднимается, глубоко подо всем». Это проговорил тевтекс.

«Мы ищем линию между возможными…»

«Не в этот раз. — Стариковский голос, бормотавший то связно, то бессмысленно. Звучал он настойчиво и с оттенком замешательства. — Веруйте, но вам надо что-то делать, понимаете? Вы правы, это надвигается, и вы должны… Это конец всему».

«Веровать во что? — спросил тевтекс. — В Лондон?»

Старик Фитч стал плести что-то о закоулках и сокрытых историях, распространяясь о пентаграммах в банальностях городской планировки.

«Было время, когда я уже говорил об этом», — сказал он вдруг.