Максим Дубровин - Новелла по мотивам серии «Сыщики». Исповедь потрошителя

• Название: Новелла по мотивам серии «Сыщики». Исповедь потрошителя
• Автор: Максим Дубровин
• Издательство: АСТ, Этногенез
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904454-81-4

Викторианский Лондон. Некий доктор Бертран Морт тонет в Темзе с искореженной рукой и пулевой раной в груди. Собственно, он и не против свести счеты с жизнью. Но тут он замечает, как некая девушка кидает в воду сверток с плачущим младенцем. Забыв обо всем, Берт спасает ребенка и находит его мать – бедную молодую швею Мэри, которую накануне хозяин квартиры выгнал на улицу. Втроем они поселяются в доках Ламбета. И все сложилось бы неплохо, если бы не страшная тайна Берта и не маленький серебряный предмет в виде медузы, который превращает Морта в дьявола.

---

Берт попытался подплыть к дощатому сооружению, но на это не осталось сил. Преодолеть какую-то пару ярдов он был уже не способен. В голове образовалась пустота, тело стало легким и боль ушла.

— Помогите! — в последний раз прохрипел он и потерял сознание.

***

Возвращение в этот мир было болезненным и мучительным. От дикой боли в груди Берт закричал что есть сил, но на деле получился лишь едва слышный стон.

Ритмичными рывками, пыхтя и отдуваясь, кто-то волок его по земле. Каждое движение захлестывало тело новыми волнами боли. Тянули за капюшон. Лопатками несостоявшийся утопленник пересчитывал твердые камни набережной. Плотная ткань макинтоша впивалась в подмышки, причиняя дополнительные страдания. Берт попытался пошевелить руками и только теперь обнаружил, что продолжает прижимать к себе сверток с ребенком. Как ни странно, малыш молчал.

— Остановитесь! — нашел в себе силы прошептать Берт.

Движение прекратилось. Тащивший, тяжело обрушился рядом. Берт скосил глаза, насколько возможно, стараясь не двигать головой. Мокрые длинные волосы, рваное платье, тонкая лодыжка, видневшаяся из-под лохмотьев — все говорило о том, что своей жизнью несчастный обязан женщине. Спасительница тяжело, со всхлипами дышала, и Берт понял, что она все еще плачет.

— Спасибо,— одними губами сказал он.

Она не услышала и продолжала горестно всхлипывать, уже не владея собой.

Берт сделал невероятное усилие, перевалился на бок и подобрал под себя одну ногу. Затем, опираясь на локоть здоровой руки, неуклюже сел. Все это время руки его судорожно прижимали к груди сверток с младенцем. Так счастливец прижимает к сердцу выигрышный билет лотереи. Даже сейчас, когда разум его был затуманен болью и пережитым недавно ужасом, Берт понимал — этот малыш и есть его счастливый билет. Вот только Мясник... Он тоже спасся...

Оцепеневшие руки не слушались, но Берт все же смог отнять младенца от мокрого плаща. В свете фонаря было видно, что сверток пропитан кровью. Прежде чем Берт успел испугаться, стало понятно — кровь его собственная. Тем не менее, он развернул мокрое тряпье и бегло осмотрел маленького человека. Результат его удовлетворил: на руках ворочался здоровый крепкий мальчишка одного-двух дней отроду. Ребенок посмотрел прямо на своего спасителя, громко чихнул и захныкал. Женщина вздрогнула, как от удара хлыстом.

— Мисс,— позвал Берт осторожно. — Кажется, он хочет есть.

Женщина подняла голову и убрала волосы со лба. Лицо у нее было совсем молодое, почти юное, руки большие грубые и жилистые, как у старухи, а глаза тусклые, безжизненные. По этим глазам Берт и понял — она находится на грани безумия и все еще оплакивает своего несчастного малютку.

— Ваш малыш жив, мисс! И голоден,— он протянул ребенка матери.

На лице спасительницы мелькнуло выражение понимания. Она протянула мокрые дрожащие руки к младенцу и вдруг схватила его, жадно, по-птичьи, а затем прижала к своей груди и вновь зарыдала.

Берт снова опустился на камни набережной. Непослушными пальцами расстегнул крупные медные пуговицы плаща и попытался выпростать руки из рукавов. С третьего раза это ему удалось. Белая рубашка оказалась до последней нитки пропитана кровью. Левый рукав был изодран зубами бладхаунда, но меньше, чем Берт опасался — видимо прорезиненная ткань макинтоша послужила неплохой защитой от клыков животного. Тем не менее, руке изрядно досталось и нормально шевелить ею он не сможет, по крайней мере, месяц.

С раной на груди было сложнее. Пуля из револьвера, да еще выпущенная почти в упор должна была убить его на месте. К добру или к худу, но он все еще жив. Берт осторожно разорвал рубашку и прижал подбородок к груди, пытаясь разглядеть рану. Но света было слишком мало, и оценить тяжесть ранения он так и не смог. Проделанные манипуляции обессилили его, и Берт снова упал на камни, тяжело дыша.

Тем временем, ребенок на руках у матери успокоился и уснул. Спасительница постепенно приходила в себя. Она бросила на Берта внимательный, настороженный взгляд.

— Вы донесете на меня в полицию, сэр?

— Донесу?! Да за что же? Ведь вы меня... — Берт осекся. Взгляд женщины сделался злым и опасным. Раненый посмотрел в ее глаза. А в следующий миг абсурдность и дикость происходящего заставили его расхохотаться. Как же, донесет он! Хороша парочка: детоубийца и Потрошитель.

Женщина продолжала пристально смотреть на хохочущего безумца. Ничего хорошего этот взгляд не сулил.

— Я никому ничего не скажу,— сказал он, овладев собой. — Верьте мне, я скорее умру.

Она кивнула. Берт вновь приподнялся на локте.

— Вы промокли, ребенок тоже, а я и подавно, к тому же истекаю кровью. Мы могли бы спрятаться под крышу и погреться у очага?

Настал черед женщины грустно усмехнуться.

— У меня больше нет крыши и нам с малюткой некуда податься.

— Вы живете прямо на улице?

— Сегодня меня вышвырнул из нашей халупы ее хозяин. Я задолжала за два месяца...

Берт начал понимать, какое отчаяние, должно быть, овладело его спасительницей. Разрешиться от бремени и быть тут же выброшенной на улицу в преддверии зимы — тут поневоле лишишься разума и натворишь бед.

— Ваше жилище далеко? — спросил он.

— Нет, в доках Ламбета, в двух кварталах отсюда.

— Пойдемте. О деньгах не беспокойтесь.

Женщина колебалась.

— Как вас зовут? — спросил Берт.

— Мэри.

— А меня Берт. Вообще-то, доктор Бертран Морт, но для вас — Берт. — Он порылся в карманах снятого макинтоша. — Вот десять шиллингов, для начала этого хватит, а после мы найдем еще. Помогите мне встать.

Она, наконец, решилась. Прижимая к груди младенца одной рукой, она наклонилась к Берту и он, опираясь на ее неожиданно крепкое плечо, медленно поднялся.

— А как зовут вашего малыша?

— У него нет имени.

— Назовите его Кей.

— Почему именно так?

— Это имя означает — Приносящий Надежду.

***

Доктор Бертран Морт уже давно забыл, что такое надежда. Живя в одном теле с кровавым убийцей, поневоле перестаешь на что-то надеяться. Жизнь превращается в адский лабиринт без просвета и выхода.

Впервые Мясник появился, когда Берту было десять лет.

В тот год отец получил хорошее назначение на чатемские верфи, и вся семья переехала в Кент. Обладая общительной и веселой натурой, инженер Генри Морт быстро сдружился с местным обществом. Как всякий обеспеченный человек, он любил комфорт и стремился окружить себя людьми достойными и уважаемыми. Миссис Морт была под стать своему мужу, и ее мягкий дружелюбный характер пришелся по душе дамам из «Кентского благотворительного общества». Малыш Берти, в котором родители не чаяли души, был единственным ребенком и в полной мере пользовался как вниманием отца, так и любовью матери.

Семья сняла большой особняк в окрестностях Чатема, а вскоре оказалось, что соседнее поместье Гэдсхилл-Плэйс принадлежит не кому иному, как величайшему писателю Англии Чарльзу Диккенсу. На дворе был счастливый 1865 год. Морты стали частыми гостями Диккенса и Берти не раз играл на лужайках поместья с детьми писателя и дворовой ребятней. Порой веселые забавы приводили их в швейцарское шале, если там в это время не работал строгий мистер Диккенс, но чаще всего дети пропадали на псарне, возясь со щенками, или в конюшне, где к их услугам всегда был взнузданный пони.

В конюшне и произошла трагедия. Пока конюх поправлял подпругу у кроткого пони по прозвищу Малыш, любимый рысак Диккенса — Ретивый, взбрыкнул. То лето выдалось особенно щедрым на оводов и слепней. Как потом посчитали, Ретивого ужалила одна из этих тварей. Как бы там ни было, но только что стоявший спокойно конь, внезапно диким ржанием выбил дверцы денника и вырвался наружу. Вряд ли он бросился на детей специально, скорее всего Берту просто не посчастливилось оказаться на его пути.

Когда конюх выскочил из загона Малыша все уже было кончено. Всхрапывая и роняя пену изо рта, Ретивый несся к выходу из конюшни, а Берти лежал на присыпанном опилками полу, широко раскинув руки и уставившись в потолок невидящим взглядом. Из рассеченного копытом лба обильно текла кровь, заливая волосы и лицо мальчишки.

Его перенесли в дом и вызвали врача. Осматривая ребенка, лучший чатемский доктор недовольно хмурился и качал головой — рана не внушала оптимизма. Шутка ли, получить копытом по голове. Такая травма могла убить на месте взрослого человека. То, что мальчик был все еще жив, уже само по себе являлось чудом.

Надежды на благополучный исход таяли на глазах. Шли часы, ребенок оставался без сознания. Морты сходили с ума от горя, Диккенс ходил мрачнее тучи, весь дом замер в ожидании неминуемого. К вечеру из Лондона в личном экипаже писателя были доставлены трое лучших лондонских докторов, один из которых являлся придворным врачом самой королевы. Их заключение было единодушным — ребенок нежилец.