Юрий Никитин - Ярость

• Название: Ярость
• Автор: Юрий Никитин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-00585-0

Что... или кто может остановить продвижение НАТО на восток? Что... или кто может вновь поднять Россию на уровень мировой державы? Твердая воля всего нескольких человек... и Идея, способная захватить умы целого народа!

---

Мирошник кивнул женщине:

– Марина Павловна, я прибыл с товарищем... простите, Виктор Александрович, вы, наверное, предпочитаете «господин»?

– Раньше предпочитал, – отмахнулся я. – Теперь нет.

Женщина улыбнулась одними глазами. Я не видел, когда она включила переговорное устройство, но из приемника раздался рокочущий голос:

– Да-да, тащи его сюда.

Я изумился:

– И даже не подержать с часик в приемной? Это же несерьезно!

Мирошник хмыкнул, распахнул дверь.

Глава 3

Кабинет президента был классически огромен, стол – с футбольное поле, со стен высокомерно глядят картины великих, все блещет золотом, богатством. Любое кресло – произведение искусства, фаберже на фаберже сидит и фабержой погоняет, ковры, люстра... Впрочем, он всего несколько дней в роли президента, вряд ли что-то изменил. Это от предшественников. И даже тех, которые назывались не президентами, а генсеками. А то и царями. Все это не мне оценивать, я не отличу Веласкеса от Шилова, но в кабинете светились экраны двух огромных телевизоров, правда, с приглушенным звуком, на краю президентского стола монитор, настоящий, громадный, сама коробка компьютера едва заметна среди бумаг, блокнотов, серой коробки факса, неужели президент сам... как теперь говорят: тебя послать сейчас или по факсу?

Кречет нетерпеливо покрикивал в трубку телефона. В жизни он выглядел еще массивнее, чем на телеэкранах. Голова как пивной котел, лицо серое, почти безобразное, а разговаривал с невидимым собеседником с таким верблюжьим высокомерием, что мне тут же захотелось повернуться и уйти.

Он жестом пригласил сесть, злой гримасой добавил, что сейчас закончит с этим придурком и займется мною.

Я сел, сердце стучит чересчур часто, я на него прикрикнул шепотом, что великие дела творятся не здесь, а в тихих комнатках ученых, в лабораториях, и хотя на экранах мелькают то порнозвезды, то президенты, но в истории цивилизации остаются Архимед, Гомер, Сервантес, Достоевский, Кулибин... и редкий прохожий сумет ответить, кто в их времена правил миром и мелькал на телеэкранах.

И все же Кречет выглядел пугающе. Высокий, сложенный атлетически, широколицый, лицо поковыряно оспой, нос расплющен, как у бывшего боксера, массивный, как утес на Волге, а когда рыкал в трубку, у меня по коже проносились стаи мурашек размером с откормленных мышей – голос был еще неприятнее, чем с экрана телевизора – металлический, словно лязгал затвор, и надменный, словно он уже призвал меня в армию.

В старых книгах о таких говорили: чувствуется врожденная привычка повелевать, я таких заранее ненавидел, даже если те оказывались благородными героями. Единственное достоинство, что монитор – двадцать один дюйм, зерно – не больше ноль двадцати пяти, клавиатура под рукой, мышка майкрософтовская. На другом конце стола навороченная аппаратура, словно президент сам умеет попадать пальцем в клавиши, а не только в кнопку пуска ракет.

Кречет рыкнул в трубку напоследок, мне почудился на том конце жалобный писк, словно заяц попал под гусеницы танка, а Кречет поднялся, рост намного выше среднего, как и вес – настоящий народный президент, ибо для простого народа очень важно, чтобы их глава был выше и здоровее других царей, королей и прочих президентов, здоровее в простом понимании: мощнее, шире в плечах, чтобы чужой президент или король, которому наш будет жать руку, смотрел на него снизу вверх, как пес на человека.

– Здравствуйте, Виктор Александрович, – сказал Кречет. Он вышел из-за стола, пошел навстречу с протянутой рукой. – Честно говоря, всегда хотел с вами повидаться!

Рукопожатие его было мягким, вежливым, только слабые и неуверенные люди жмут руку сильно, а по-настоящему сильные в такой дешевой демонстрации не нуждаются.

– Я вас, честно говоря, – сказал он неожиданно, – представлял другим. Ученый с мировым именем – это седая борода, очки, впалая грудь и спина колесом... И животик, естественно, свои туфли не разглядеть... А вы больше смахиваете на тренера по боксу. В среднем или полутяжелом весе.

– Спасибо, – сказал я, этот черт чувствует, что тренеру по боксу было бы приятно, если бы его приняли за ученого, а ученому всегда лестно, когда замечают его рост, широкие плечи, квадратную челюсть. – Спасибо, это не моя заслуга.

– А чья?

– Родителей, – ответил я, все не мог найти верный тон. – Я не из тех, кто истязает себя бегом трусцой... А где же карта?

– Карта? – не понял Кречет.

– Ну да. Перед которой отец народов не спит, а думает о судьбах народов.

Кречет расхохотался. Зубы у него были свои, пожелтевшие, как слоновая кость, но ровные и крепкие с виду, как у волка.

– А это!.. Тогда где моя трубка и «Герцоговина-Флор»? У каждого самодура-диктатора свои привычки. Не курю, а вместо старой карты предпочитаю экран компьютера. Правда, теперь большая карта тоже понадобится. Дабы охватывать все разом... Уже заказал, завтра повесят. Может быть я несколько смягчу вас, если скажу, что читал все ваши работы по футурологии. И не просто читал, а могу пересказать. Пару особо задевших глав могу просто наизусть!

Секретарша внесла на подносе две чашки кофе. Еще когда она появилась на пороге, я ощутил запах настоящего мокко, из которого арабы на экспорт не продают ни единого зернышка, а потребляют сами.

– Спасибо, – поблагодарил я. С удовольствием сделал глоток, прислушался. Кофе был просто сказочный. – За этими зернами диверсантов наверняка посылаете?.. Как я знаю, в нашу страну, как и в Европу, под маркой настоящего мокко завозят обыкновенный.

Кречет кивнул, глаза из благодушных без всякого перехода стали острыми, как лезвия ножей:

– Вот об этом я и хотел с вами поговорить.

– О кофе?

– О настоящем.

– Настоящем мокко, – уточнил я. – Все остальное...

Кречет сдержанно усмехнулся, но глаза держали меня как на острие прицела:

– Все остальное тоже допустимо... за неимением лучшего. Но если можем получить настоящее?.. Ладно, я солдафон и держиморда, унтер Пришибеев...

Я протестующе выставил ладони:

– Простите, я вас так не называл. Вы все-таки человек грамотный, а унтер и есть унтер. Вы тянете больше на Скалозуба, тот все-таки полковник.

– А я генерал, – подчеркнул Кречет. – А тупых генералов в нашей литературе нет. Есть беспомощные, как у Салтыкова, но тупых нет. А я даже читать умею, как вы заметили. Кроме устава читал еще и ваши работы. Знаю, вам за них доставалось... да и сейчас достается. Что ж вы так резко меняете курс? Во времена Брежнева дрались за восстановление Храма Христа Спасителя, а теперь, когда вы и ваша партия победили, вдруг отошли в сторону! Даже высказываетесь против засилья церкви?

Я ответил досадливо:

– Я дрался за восстановление храма в условиях диктатуры. А сейчас, когда победа, когда в наши ряды хлынула мутная волна политиков, демагогов, когда в церкви прут и ставят свечи главы правительства, депутаты и все те, кто еще вчера уничтожал эти церкви... согласитесь, для порядочного человека просто противно быть с ними рядом. А церковь, сохранив структуру и кадры, сейчас заняла место коммунистической партии. Если раньше я не мог включить телевизор, чтобы не наткнуться на пропаганду советского образа жизни, то теперь обязательно увижу бородатого попа, что учит как жить, кланяться, смиряться, покоряться власти, ибо власть президента от их бога. Эти же попы освящают банки, плотины, заводы, одобряют или не одобряют указы, бюджет, инспектируют армию...

Кречет усмехнулся краешком рта:

– Но сейчас самое время бы собирать плоды! Восстановление храма – ваших рук дело. Ваших и той группки интеллигенции, что сейчас в стороне. Вас оттерли?

– Я же сказал, сам отошел.

– Гм... Хотя некоторые все же что-то заполучили. Но в остальном плодами воспользовались те, кто успел вовремя перестроиться. Какое подлейшее слово «перестроился»!.. А у нас его употребляли как похвалу. Что за подлейшее время, а?

Я сказал угрюмо:

– Я автоматически выступаю против любой чрезмерной власти. Это моя натура. Так что не знаю, чем вызван ваш интерес...

Кречет развел руками:

– Да, пора к делу. А суть в том, что в каком состоянии наша страна, знаете. Знаете и то, что всякий президент либо приводит свою команду, либо составляет ее спешно уже на месте. У меня команды нет, я победил на выборах, не смейтесь, в самом деле по воле народа. Но я один, почти один. И вы здесь затем, чтобы согласиться войти в президентскую команду.

* * *

Я отшатнулся:

– Шутить изволите?

– С какой стати?

– Я разрушитель, а не созидатель. Я вам такое наработаю!

Кречет покачал головой:

– А мне кажется, что мы сработаемся. В конце-концов, вы мужик и я мужик...

– Простите, – прервал я, сразу ощетинившись, – это вы мужик, если уж так хотите.

Он вздернул брови:

– Да, я мужик... А вы... Ладно, глупости, не спрашиваю, хотя... Опустим это, хотя, честно говоря, любопытно, что вас так задело.