Самуил Лурье - Полдень XXI век, 2012 № 10

• Название: Полдень XXI век, 2012 № 10
• Автор: Самуил Лурье
• Издательство: Вокруг света
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98652-404-7

Содержание

КОЛОНКА ДЕЖУРНОГО ПО НОМЕРУ

Самуил Лурье

ИСТОРИИ, ОБРАЗЫ, ФАНТАЗИИ

Виталий Мацарский «ВЫСОКИХ ЗРЕЛИЩ ЗРИТЕЛЬ». Повесть, начало

Максим Тихомиров «АД INFINITUM, или УВИДЕТЬ ЗВЕЗДЫ И УМЕРЕТЬ». Рассказ

Борис Богданов «ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЛЯ ПЕНСИОНЕРА». Рассказ

Сергей Фомичёв «БАРСЕЛОНА». Рассказ

Мария Познякова «ВИТЕЧКА». Рассказ

Александр Етоев «ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ». Рассказ

Сергей Малицкий «ПРОГУЛ». Рассказ

ЛИЧНОСТИ, ИДЕИ, МЫСЛИ

Антон Первушин «ЭВХРОНИИ ВЕЛИКОГО КОЛЬЦА»

ИНФОРМАТОРИЙ

Петербургская фантастическая ассамблея — 2012

Наши авторы

---

«Туманность Андромеды» — не самый лучший роман Ивана Антоновича, но, пожалуй, самый известный. Сегодня считается, что именно «Туманность Андромеды» стала образцом новой фантастики, которая пришла на смену утилитарной фантастике «ближнего прицела».

Вот что говорил по этому поводу Аркадий Натанович Стругацкий: «В те годы вышла в свет «Туманность Андромеды» Ивана Антоновича Ефремова, которая произвела буквально ошеломляющее впечатление и оказала огромное влияние на всю последующую советскую фантастику. Это было первое произведение такого взлета фантазии, такого полета духа. И причем, обратите внимание, это необозримо далекое будущее отнюдь не бъло таким безобидным и розово-радостным. И в нем были потери и разочарования, и даже через тысячелетия перед человечеством будут стоять неразрешимые загадки, мучаясь над которыми, будут гибнуть лучшие люди, гибнуть или уходить в невозвратный космос. Да, это была большая книга, написанная настоящим художником и мыслителем».

«Туманность Андромеды» — не простой научно-фантастический текст, это коммунистическая утопия. Ефремов не был членом КПСС, однако верил, что будущее принадлежит коммунистам. Грядущую победу коммунизма он связывал не только с глобализацией и уничтожением государственных институтов старого образца, но и с выходом человечества в космическое пространство. Иван Антонович сам писал позднее, что наиболее важным для него при создании романа была полемика с западными фантастами, представляющими освоение Галактики чем-то сродни освоению Дикого Запада. Советский фантаст не сомневался, что, выйдя на межзвездные трассы, земляне неизбежно встретят представителей других цивилизаций, которые также «поднялись на высшую — коммунистическую — ступень общественного развития». По мнению Ефремова, в этом случае между цивилизациями не возникнет антагонизма — наоборот, они будут рады установить контакт и наладить постоянный культурный обмен в рамках так называемого Великого Кольца миров.

«Туманность Андромеды» оказала серьезнейшее влияние не только на дальнейшее развитие советской фантастики, но и на мировоззрение тех, кто реально созидал будущее. Известно, например, что это произведение очень высоко оценивал Главный конструктор ракетно-космической техники Сергей Павлович Королёв, до того довольно пренебрежительно отзывавшийся о фантастике и фантастах. Можно предположить, что Ефремов заполнял некий идеологический вакуум, который для советских граждан того времени не могла и не умела заполнить официальная пропаганда: фактически писатель объяснял, зачем нужны эта странная власть и эта космонавтика, но главное — показывал, что именно «советская цивилизация» способна в перспективе дать миру.

Таким образом, утопия Ефремова сделалась органичной частью глобальной коммунистической эвхронии, объединявшей различные векторы целеполагания и образы будущего в общее непротиворечивое целое. Эвхрония пробуждала определенные ожидания, которые, как ни странно, продолжают жить даже после крушения коммунистической идеи. Однако сегодня эти ожидания ничем не подкреплены и должны быть отвергнуты, поскольку нет ничего опаснее для дальнейшего развития, чем реанимация архаичных идей.

Чтобы вернуться из утопии в реальность, мы разберем представления Ивана Ефремова о космической экспансии и докажем, что они основывались на ошибочных предпосылках и, как следствие, не могут быть использованы при моделировании будущего.

2

Иван Антонович Ефремов, как мы помним, был профессиональным палеонтологом, прекрасно разбирался в биологии и геологии. Понятно, что к теоретической космонавтике или практическому ракетостроению он никакого отношения не имел и мог почерпнуть информацию о ней только из научно-популярных статей и книг.

Метод работы Ефремова был довольно прост, о чем он прямо пишет в статье «На пути к роману «Туманность Андромеды»», опубликованной в журнале «Вопросы литературы» (№ 4, 1961 год):

«Еще в пору занятий наукой я выработал в себе привычку фиксировать те проблемы и гипотезы, которые занимали, волновали меня. У меня существовали специальные блокноты, которые я в шутку называл «премудрыми тетрадями». В них делались различные пометки, наброски для памяти. Когда появился интерес к литературе, круг вопросов, занимавших меня, естественно, расширился, что сказалось и на характере моих записей: они стали более подробными. Если раньше одной «премудрой тетради» мне хватало на несколько лет, то теперь я исписывал их две-три за год. Я заносил в них литературные идеи, но не просто «голую мысль», а ряд деталей, фактов, сведений, группировавшихся вокруг какого-то стержня. <…> Особенно много записей появилось в моих «премудрых тетрадях», когда обдумывалась «Туманность Андромеды». Меня интересовали вопросы передовой современной науки самого широкого профиля и преимущественно тех отраслей, которые я знал хуже: физики, химии, медицины и т. п. Несколько лет я внимательно следил за всем, что в этих науках происходило. Нужно было понять, над какими вопросами бьется мысль современных биологов, астрономов, физиков…»

Кроме того, Ефремов принадлежал к новому поколению русских ученых, которые ушли из кабинетов в поле, быстро приучившись любую идею поверять опытом. В повести «Звездные корабли» (1947) Иван Антонович очень хорошо показал работу такого ученого: столкнувшись с феноменом из посторонней области научного знания (астробиологии), персонаж обращается к уважаемым авторитетам в этой области, сам едет в обсерваторию, чтобы взглянуть в трубу телескопа на далекие звезды, дающие тепло и свет чуждым существам.

Не сомневаюсь, что если бы у Ефремова была возможность при написании «Туманности Андромеды» обратиться к руководителям ракетно-космической программы за консультацией, он дошел бы до самого Королёва и, возможно, добрался бы до первого ракетного полигона Капустин Яр, — однако из-за повышенной секретности, которая окружала деятельность советских ракетчиков, подобное вряд ли было реально. Достаточно вспомнить маленький факт, который красноречивее других характеризует эпоху: академик Сергей Павлович Королёв не мог публиковать статьи под собственной фамилией и пользовался псевдонимом «проф. К. Сергеев» (единственное исключение — статья «Основоположник ракетной техники», приуроченная к столетию Циолковского); сама его фамилия как Главного конструктора была рассекречена только после смерти.

Ивану Ефремову, который ничего не знал о Королёве, предлагался довольно большой выбор из популяризаторов космонавтики: Карл Гильзин, Феликс Зигель, Борис Ляпунов, Георгий Покровский, Юрий Хлебцевич, Ари Штернфельд. Все они имели достаточное количество публикаций и свое собственное видение перспектив развития космонавтики. Кого же из них предпочесть?..

Выскажу гипотезу: вариант космической экспансии, описанный в романе «Туманность Андромеды», имел в своей основе теоретические построения Ари Абрамовича Штернфельда, который в середине 1950-х годов был крупнейшим из теоретиков космонавтики, публикуемых в открытой печати. Собственно, именно Штернфельд привнес австрийский термин «Kosmonautik» в русский и французский языки, противопоставляя его более распространенной «астронавтике» и при этом резонно указывая, что «определение науки, изучающей движение в межпланетном пространстве, должно дать понятие о среде, в которой предполагается движение (космос), но не об одной из возможных его целей».

Расскажу немного о Штернфельде, поскольку он гораздо менее известен, чем Константин Циолковский, хотя в отдельных областях превзошел основоположника. Ари Абрамович был выходцем из польского города Серадз, учился в Ягеллонском университете в Кракове, затем — в Институте механики Нансийского университета во Франции. Там он увлекся проблематикой межпланетных полетов, переписывался с крупнейшими теоретиками того времени: Константином Циолковским, Робером Эсно-Пель-три, Германом Обертом и Вальтером Гоманом. В период с 1929 по 1933 годы он создал капитальный труд «Введение в космонавтику», представив его в Варшавском и Парижском университетах. В 1934 году Комитет астронавтики Французского астрономического общества отметил «Введение…» поощрительной премией, о чем не забывали упомянуть журналисты, представляя новые работы Штернфельда публике. Однако с французами у Ари Абрамовича не заладилось, и он переехал в Советский Союз, где устроился старшим инженером в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), причем сразу в отдел Сергея Королёва. «Введение в космонавтику» было переведено на русский и издано в 1937 году. В тот же период руководство РНИИ попало под каток репрессий за связи с маршалом Тухачевским, который курировал довоенную ракетную программу. Хотя Штернфельд лучше других сотрудников института подходил на звание «иностранного шпиона», ему повезло — он отделался увольнением, но позднее уже не смог найти работу по специальности, занявшись популяризацией. Его статьи и научно-фантастические очерки публиковались в журналах «Вокруг света», «Знание — сила», «Наука и жизнь», «Огонек», «Природа», «Техника — молодежи», «Юность», в газетах «Вечерняя Москва», «Комсомольская правда», «Красная звезда», «Московский комсомолец», «Московская правда» и других. Эти тексты активно переводились, издавались в европейских странах, в Китае и даже в Корее. Кроме того, Штернфельд не уходил окончательно из науки — его теоретические работы периодически появлялись в специальных изданиях, он запатентовал несколько изобретений. После войны начали выходить новые книги Штернфельда, в которых его теоретические изыскания удачно сочетаются с популярным изложением проблематики космической экспансии: «Полет в мировое пространство» (1949), «Межпланетные полеты» (1955, 1956), «Искусственные спутники Земли» (1956). Кстати, первую из книг иллюстрировал Николай Кольчицкий, работавший позднее со многими писателями-фантастами, — и благодаря его рисункам выкладки Штернфельда обрели изящную зримость.