Юрий Тихонов - Следствием установлено…

• Название: Следствием установлено…
• Автор: Юрий Тихонов
• Издательство: Юридическая литература
• Жанр: Детектив
• Год: 1984

Первый заместитель прокурора Рязанской области Ю. С. Тихонов, кандидат юридических наук, заслуженный юрист РСФСР, посвятивший прокурорско-следственной деятельности более двадцати лет, в предлагаемой читателю книге стремится вскрыть истоки того или иного преступления, показать, к какому глубокому падению могут привести такие пороки, как лживость, сутяжничество, как порой влияет на жизненный путь человека неблагополучие семейных устоев. Преступным, аморальным проявлениям противопоставляются подлинно человеческие отношения.

Для широкого круга читателей.

---

«Все говорит правильно, — думал Вершинин, — и главное, что на первое место ставит судьбу человека. Хотелось, чтобы так думали все…»

— Для избрания в новый состав парткома мы хотим рекомендовать отчетно-перевыборному собранию следующие кандидатуры, — прервал его мысли женский голос, и он прислушался к словам худенькой женщины.

Сначала перечислялись имена, не знакомые Вершинину. Потом он услышал фамилию Кулешова. Говорившая интуитивно сделала большую паузу. Члены парткома одобрительно зашумели, а парень с комсомольским значком даже привстал и хотел что-то сказать в поддержку кандидатуры директора, но его усадили назад. По всей вероятности, он был известен своей экспансивностью. У Вячеслава отлегло от сердца. История с Ефремовой не выходила у него из головы.

— Лубенчиков, — услышал он новую фамилию и с интересом стал наблюдать за реакцией собравшихся.

В зале установилась тишина. Молчали в президиуме. Охочий рассматривал замысловатую люстру на потолке, и только Слепых нервно постукивал костяшками пальцев по столу.

Вершинин старался не смотреть на Лубенчикова, понимая, как трудно ему сейчас.

— Я.. — сказал секретарь парткома осипшим голосом, с трудом приподнявшись со стула. — Я прошу не выдвигать мою кандидатуру в новый состав парткома… Болезнь… и прочее…

Он сел.

Женщина, выдвинувшая его кандидатуру, растерянно посмотрела на президиум.

В тишине гулко прозвучали сказанные вполголоса слова парня с комсомольским значком: «Вот ведь опять не хватило мужества назвать вещи своими именами».

Лубенчиков вздрогнул и вобрал голову в плечи. Рюмин одобряюще прошелся взглядом по сидящим, словно хотел сказать: «Что же молчите? Решайте».

— Я думаю, надо удовлетворить просьбу товарища Лубенчикова, — вдруг решительно сказал Охочий.

— Я свое мнение уже высказал, — поддержал его Слепых. — Давайте голосовать.

Все члены парткома проголосовали единогласно. Напряжение сразу спало, люди задвигались, зашевелились. И все-таки каждый из них избегал смотреть на Лубенчикова.

С парткома выходили вместе с Охочим.

— Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, — пошутил Вячеслав.

— Дело вы действительно сделали огромное, — без улыбки сказал Охочий. — Сложно было разрубить такой узел, но вы его разрубили. Однако этого мало. О случившемся на нашем заводе знают только у нас, а надо, чтобы знали все.

— Вы правы, — согласился Вячеслав, — и я сделаю это. Я напишу статью в областную газету, где расскажу, кто такие Чепурнова и компания, и так ли они безобидны.

— Напишите. Пожалуйста, напишите. Вы даже себе не представляете, как нужна такая статья.

— Собственно, почему статья? — разгорячился Вячеслав. — Я напишу фельетон. Он будет называться… «Искренне болеющий».

Их догнал Лубенчиков. Шел он странно, бочком.

— Всего хорошего, товарищ Вершинин, — поклонился он и протянул руку.

Вячеслав суетливо подал ему свою и ощутил вялое рукопожатие.

Домой Вячеслав вернулся в приподнятом настроении. Он даже пожалел, что еще находится в отпуске и не может сейчас же рассказать все скептику Грише Салганнику.

— Ты весь светишься, — заметила Светлана при его появлении.

— Есть основания, — горделиво ответил он и рассказал ей, как проходило заседание парткома.

— Я получил моральное удовлетворение, когда припер к стенке Чепурнову, но сейчас мне приятней вдвойне, ибо увидел, как все это преломилось в сознании многих людей, причем заметь — от рядовых до крупных руководителей, — сказал Вячеслав.

— Я все понимаю и рада за тебя, — улыбнулась Светлана, — скоро обиженные будут ходить к тебе домой, как к частному детективу. Сегодня уже дважды звонила одна женщина.

— Кто такая?

— Она не назвалась и пообещала позвонить еще раз почему-то из аэропорта.

— Странно, — пробормотал Вершинин, — опять незнакомка. Впрочем, не будем ломать голову, дай-ка мне лучше поесть.

Телефонный звонок прервал ужин.

— Опять она, — шепотом сказала Светлана и передала ему трубку.

— Вячеслав Владимирович, — услышал он голос, который сразу узнал.

— Инесса Владимировна, — заторопился сообщить ей важную новость Вершинин, — я только что с завода. Кандидатуру вашего мужа вновь рекомендовали в состав парткома. Алло, алло, вы слышите меня?

— Я слышу, — после короткой паузы отозвалась Кулешова. — Вячеслав Владимирович… Игорь Арсентьевич умер сегодня утром.

— Что! Что?! Как вы сказали?!

— Два часа назад я получила телеграмму.

В трубке уже давно раздавались короткие прерывистые гудки, а Вершинин все сидел и бессмысленно смотрел в угол.

— Что произошло?! — воскликнула Светлана, заметив его состояние.

— Пиррова победа, — едва внятно произнес он и с трудом, как чугунную, положил трубку на рычаг.

«ИСКРЕННЕ БОЛЕЮЩИЙ»

Остролицый человек с мелкими желтыми зубами смущенно отвел в сторону глаза.

— Существенных замечаний нет, — мямлил он, — фельетон написан хорошо, достаточно аргументирован, факты апробированы в суде.

— Тогда в чем дело? Он лежит у вас свыше месяца без движения.

Заведующий отделом писем редакции газеты Андрюшкин смущенно молчал. Чувствовалось, что самого главного он не договаривает. Вершинин продолжал возмущаться.

— Да вот, взгляните сами, — в сердцах вспылил Андрюшкин и бросил Вершинину отпечатанный уже на бланке редакции фельетон.

Вячеслав быстро пробежал текст глазами Андрюшкин внес кое-какие изменения, отчего фельетон только выиграл. Судя по дате, он был подготовлен к печати еще месяц назад.

— Очень хорошо. Я не возражаю против вашей правки, — сказал Вершинин, возвращая, материал. — Печатайте в таком виде. Когда вы его поставите?

— Жду момента, — уклонился от определенного ответа заведующий отделом.

— Момента? Какого момента?

— Подходящего.

— Кто-то возражает, — сообразил Вершинин. — Но кто же? И почему?

— Все упирается в наш прежний фельетон, — откровенно признался Андрюшкин. — Выступить сейчас с вашим — все равно, что высечь самих себя.

— И вы так считаете?

— Да, и я так считаю, но видите — фельетон-то подготовил, значит убежден, что ошибки надо исправлять.

— Ага, значит есть человек, который возражает. Скажите, кто он?

Андрюшкин замялся. Называть фамилию ему явно не хотелось.

— Я понимаю — речь идет о вашем начальстве, поэтому мой разговор с ним будет проходить без ссылок на вас. Просто зайду поинтересоваться судьбой фельетона.

— Тогда идите к заместителю редактора, — решился Андрюшкин. — Его кабинет напротив. Только предупреждаю: вас постигнет разочарование. Он у нас сверхбдительный, под удар себя не подставит, да и, по-моему, фельетон «Криминалист с сельмаша» печатался по его указанию. Я ему дважды говорил, убеждал, что ваш фельетон надо ставить, а он молчит, словно и не слышит. Попытайтесь теперь вы.

Кабинет, в который вошел Вершинин, оказался раза в три больше, чем у Андрюшкина. На стене висел портрет Луначарского. Огромные створки окон были раскрыты настежь, и октябрь вдувал внутрь прохладный воздух. На столе, как живые, подпрыгивали листки бумаги. Хозяин кабинета сидел невозмутимо.

— Я автор фельетона «Искренне болеющий», — представился Вершинин. — Зашел поинтересоваться его судьбой.

— «Искренне болеющий»? — мрачно спросил тот и сделал вид, будто копается в памяти. — Не помню.

— Это фельетон об анонимщиках завода сельхозмашин.

Лицо собеседника ничего не выразило. Он медленно встал, подошел к распахнутому окошку, глубоко вдохнул свежий воздух и снова вернулся на место.

— Фельетон находится в работе, — коротко ответил он.

— И каковы ориентировочные сроки его опубликования?

— Трудно сказать. Редакция загружена материалом. Сейчас еще уборка идет полным ходом.

— Но ведь одно другое не исключает. Редакция просто обязана напечатать этот фельетон.

Хозяин кабинета вопросительно взглянул на Вершинина.

— Именно обязана, — пошел напролом тот. — Редакция допустила однажды грубейшую ошибку и должна ее исправить.

— Какую ошибку? — лицо собеседника перекосилось.

— Когда опубликовали фельетон «Криминалист с сельмаша».

— Вы находите?

— Да.

— Почему?

— Редакция еще тогда должна была тщательно разобраться в сложившейся на заводе обстановке, а не идти по пути наименьшего сопротивления. Автор высмеял директора за то, что тот занялся криминалистикой, а правильней было бы помочь ему. Фельетонист погнался за легкими лаврами. Куда легче посмеяться над человеком, чем по-деловому вникнуть в существо жалобы. Вот и привело это к многолетней нервотрепке.