Лорен Де Стефано - Увядание

• Название: Увядание
• Автор: Лорен Де Стефано
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58027-9

Рейн Эллери всего шестнадцать лет, но она уже стала женой молодого человека по имени Линден, отпрыска богатого и влиятельного семейства. Точнее – одной из многих его жен…

В мире, где люди умирают, не достигнув зрелости, девушка не может позволить себе роскошь выходить замуж по любви. Она просто обязана стать женою и матерью, чтобы вымирающий человеческий род не прекратился. Но Рейн не из тех, кто позволяет решать за себя. Она не смирилась с судьбой. И пусть Линден искренне ее любит, а его отец лихорадочно ищет средства борьбы с генетическим заболеванием, которое вот-вот унесет жизнь его сына, Рейн  обязательно найдет способ сбежать. И поможет ей в этом Габриель, единственный мужчина на этой безумной планете, к которому она испытывает искреннее чувство. Ведь на любовь и счастье у нее остаются считаные годы…

---

Без лишних разговоров залезаю в ванну. Мне неловко быть обнаженной перед совершенно чужими людьми, но искушению окунуться в эту теплую ароматную воду просто невозможно сопротивляться. Невольно вспоминаю о той мутной жиже, в которой мне обычно приходится мыться. Трубы в доме, где я жила с братом, совсем проржавели.

Жила. В прошедшем времени. Да что это со мной такое творится?

Я лежу в душистой воде и чувствую, как на коже лопаются маленькие мыльные пузырьки. Меня окутывает аромат корицы, цветочных лепестков и еще чего-то незнакомого: так, наверное, пахнут настоящие розы. Стараюсь не поддаваться очарованию всех этих приятных мелочей. Вспоминаю о доме, где мы с братом живем, о доме, где накануне нового века родилась моя мама. Его пожарная лестница давно сломана, а темные следы на кирпичных стенах говорят о том, что их когда-то оплетал густой плющ. Все дома на нашей улице стоят так близко друг к другу, что мы с девочкой, живущей напротив, могли с легкостью дотянуться друг до друга, сидя на подоконниках своих спален. Мы перебрасывали между окнами бечевку, к концам которой были привязаны бумажные стаканчики, и говорили по ним, как по телефону, то и дело прыская со смеху.

Моя подружка, дочь людей из нового поколения, рано осталась одна. Она едва помнила свою мать, а отец заболел, когда она была еще совсем ребенком. Однажды утром я обнаружила, что девочка куда-то пропала.

Для меня эта новость стала настоящей трагедией: ведь она была моей первой близкой подругой. Я иногда вспоминаю о том, как блестели ее ярко-голубые глаза и как она бросала в мое окно мятные леденцы, если хотела поиграть в телефон. Когда моя подружка пропала, мама взяла бечевку, которую мы использовали для игры в телефон, и объяснила, что это веревка от бумажного змея. Она сказала, что когда была маленькой, то проводила в парке целые дни напролет, пуская воздушных змеев. Я часто просила ее рассказать мне побольше о ее детстве, и иногда она соглашалась. Это были истории об огромных игрушечных магазинах и об озерах, скованных льдом, по которому она легко скользила, выписывая коньками причудливые фигуры. Истории обо всех людях, прогуливавшихся мимо нашего дома в то время, когда он еще был молод и увит плющом, а вдоль нашей улицы стройными рядами стояли припаркованные, сияющие на солнце автомобили. Это были воспоминания о ее Нью-Йорке, о Манхэттене ее детства.

Когда родители умерли, мы с братом завесили окна холщовыми мешками из-под картошки, потом собрали все мамины драгоценности и выходные костюмы отца и спрятали их в чемоданы с крепкими замками. Все остальное ночью зарыли у себя в саду, прямо под лилиями, которые уже начали увядать.

Такова моя жизнь, мое прошлое, и я никому не позволю их у меня отобрать. Я найду способ вернуться домой.

– У нее такие мягкие волосы, – замечает одна из женщин, зачерпывая ладонью очередную порцию мыльной воды и выливая ее мне на голову.

– И такого красивого оттенка. Интересно, он у нее такой от природы?

Конечно, от природы. Откуда же еще?

– Спорю, из-за волос-то ее Комендант и выбрал.

– Дай посмотрю, – говорит другая и, взяв меня за подбородок, слегка разворачивает лицом к себе. Она пару секунд меня разглядывает, потом вдруг охает и резко прижимает руку к груди. – Хелен, ты только посмотри, какие у нее глаза!

Женщины прекращают меня мыть и принимаются рассматривать, будто до этого никогда не видели.

Цвет глаз – это первое, что во мне обычно замечают. Левый глаз у меня голубой, а правый – карий. У брата то же самое. Наши родители занимались генетикой. Они нам и рассказали, что это явление называется гетерохромией. Я бы, конечно, расспросила их об этом поподробнее, когда стала постарше, но у меня уже не оказалось такой возможности. Мне всегда думалось, что гетерохромия – это ничего не значащая генетическая мутация, но если женщины правы и Комендант меня выбрал только за разный цвет глаз, то гетерохромия спасла мне жизнь.

– Думаешь, они настоящие?

– Нет, ну а какие еще они могут быть? – не выдерживаю я. Женщины вздрагивают от неожиданности, а затем приходят в бурный восторг. Оказывается, их кукла умеет говорить! Меня засыпают вопросами: откуда я, знаю ли, где сейчас нахожусь, вид из окна просто сказочный, не так ли, люблю ли я ездить верхом – местная конюшня просто чудо, – мне волосы убрать или распустить…

Не говорю ни слова. Ничего не собираюсь рассказывать незнакомкам, работающим в этом доме, какими милыми бы они ни казались. В любом случае, вопросы сыплются на меня с такой скоростью, что я даже при желании не успела бы на них ответить. Вдруг раздается осторожный стук в дверь.

– Мы готовим ее для Коменданта, – отзывается одна из стоящих рядом.

Из-за двери слышится приятный женский голос:

– Леди Роуз просит ее к себе немедленно.

– Но мы не закончили ее мыть. Да и ногти еще…

– Извините, – невозмутимо продолжает голос, – но я получила четкое указание привести ее тотчас же, неважно, готова она или нет.

Судя по всему, с желаниями леди Роуз приходится считаться. Меня выуживают из ванны и насухо обтирают розовым полотенцем, еще влажные после купания волосы приглаживают щеткой. Затем на меня накидывают легкий халатик из деликатной, приятной на ощупь ткани. Не знаю, что именно они добавили в воду для купания, но мое тело словно объято пламенем, каждый нерв обнажен. Я одновременно чувствую возбуждение и некоторую слабость.

Дверь распахивается, и в комнату заходит обладательница настойчивого голоса. Она совсем девочка, чуть не вполовину ниже меня ростом. Одета она почти как мои непрошеные гостьи: на ней белая блуза, похожая на ту, что носит Габриель, но женского кроя, и пышная темная юбка вместо черных брюк моего тюремщика. Волосы заплетены в косу и уложены венком вокруг головы. Она мне улыбается, и на ее щеках появляются две очаровательные ямочки.

– Тебя зовут Рейн?

Я киваю в ответ.

– А я Дейдре, – представляется она и протягивает мне руку. Ладонь у нее мягкая и прохладная. – Ну, пойдем.

Мы выходим из комнаты и идем вниз по коридору в уже знакомом мне направлении.

– Послушай, – начинает она с серьезным видом, смотря прямо перед собой. – Говори, только когда тебя спрашивают. Не задавай никаких вопросов – она их терпеть не может. Обращайся к ней «леди Роуз». Над ночным столиком есть кнопка, беленькая такая. Нажми на нее, если леди Роуз станет плохо. Она здесь главная. Комендант ей ни в чем не отказывает, так что постарайся ей понравиться.

Мы останавливаемся перед приоткрытой дверью. Дейдре распускает пояс на моем халатике и завязывает его в аккуратный бант. Затем она легонько стучит в дверь.

– Леди Роуз? Она здесь, как вы и просили, – сообщает она.

– Ну пусть уже заходит, – нетерпеливо перебивает ее та. – А ты иди, займись чем-нибудь полезным.

Дейдре разворачивается и уже собирается уйти, как вдруг крепко хватает меня за руку.

– Только, пожалуйста, – шепчет она, не сводя с меня испуганных глаз, – не говори с ней о смерти.

Дейдре наконец уходит. Я толкаю дверь и вхожу в комнату. Уже с порога в нос бьет резкий запах лекарств, на который вчера жаловалась леди Роуз. Прикроватный столик заставлен разными склянками, баночками и упаковками таблеток.

Я обнаруживаю леди Роуз сидящей у окна на низком атласном диванчике. В прядях ее спутанных светлых волос играют солнечные лучи, а вчерашний болезненно-желтоватый цвет лица уступил место здоровому румянцу. Кажется, что ей сегодня получше, но она подзывает меня к себе, и вблизи становится видно, что нежный румянец ее щек отливает неестественным, почти неоновым блеском. Я вдруг понимаю, что и свежий цвет лица, и яркость губ созданы при помощи макияжа. Единственное, что есть в ней настоящего, это живые, карие, лучащиеся молодостью глаза. Я пытаюсь представить себе мир, каким он был семьдесят лет назад, когда двадцатилетняя девушка считалась юной и впереди у нее была целая жизнь.

Мама мне как-то сказала, что люди раньше жили лет до восьмидесяти, а иногда и до ста. Я ей не поверила.

Сейчас все иначе. Я ведь никогда толком не разговаривала ни с кем, кому уже исполнился двадцать один год. И хотя Роуз кашляет кровью, ее кожа все еще гладкая и упругая, а лицо сияет мягким светом. Она выглядит не намного старше меня.

– Садись, – говорит она мне. Я беру стул и устраиваюсь напротив.

Пол у ее ног усыпан обертками от конфет, а на диванчике стоит ваза с леденцами. Когда она говорит, видно, что ее язык окрасился в ярко-синий цвет. Она рассеянно вертит в изящных пальцах очередную конфетку, подносит ее ко рту и, кажется, вот-вот поцелует. Но нет, леденец отправляется обратно в вазу.

– Откуда ты? – спрашивает она. В ее голосе нет и следа раздраженного тона, которым она разговаривала с Дейдре. Густые ресницы Роуз слегка подрагивают, пока она наблюдает за залетевшей в комнату мошкой. Та пару секунд кружит вокруг нее и вылетает в окно.