Джерри Спенс - Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде

• Название: Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде
• Автор: Джерри Спенс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-039397-8

Вы хотите овладеть мастерством побеждать в спорах?

Подбирать самые убедительные аргументы?

Укладывать противника на лопатки буквально одной фразой?

Научиться доказывать свою правоту?

Отстаивать свою точку зрения в самых сложных обстоятельствах?

Национальный бестселлер Джерри Спенса вам поможет!

---

Он показывает на прокурора.

«Почему вы его боитесь?»

— «Он собирается задать мне много вопросов, а еще он умнее меня».

— «Есть еще кто-то в зале, кого вы боитесь?»

— «Да, думаю, есть».

— «Кто?»

— «Вы».

— «Почему вы боитесь меня? Я переживаю за вас, собираюсь выступить на вашей стороне. Почему вы меня боитесь?»

— «До этого обо мне еще никто не беспокоился». Он выглядит беспомощным.

Борьба со страхом в зале суда вряд ли отличается от такой же борьбы в любом другом месте. Если извлечь страх из мрачных, мутных глубин и развернуть на солнечном свете, он меняется. Он становится тем, с чем мы способны справиться, потому что дали себе обещание посмотреть ему в лицо, и, как по мановению волшебной палочки, он теряет свою силу. Едва мы поймем, что бояться — не означает быть трусом, мы сможем заставить страх работать на нас. И он взорвется действием, спонтанно превратившись в эмоциональную силу, заботу и приверженность, с помощью которых мы побеждаем.

6. Опасность силы гнева

На войне как на войне. Мы готовимся к битве так же, как страна готовится к сражениям. Она начинает с того, что промывает гражданам мозги, стремясь разогреть их военный пыл. Нам демонстрируют несправедливость и зверства врага, вызывая гнев против его жестокости. Нас бомбардируют примерами его варварских актов и напоминают о том, что он опасен для нас. Мы начинаем бояться оппонента и ненавидеть его, и наш страх заменяется гневом. Гнев имеет свое назначение в человеческом организме — это важный антидот страха.

Я переполнен гневом. Он со мной, куда бы я ни пошел, но это не означает, что я злой человек — просто у меня есть запас гнева, доступный в любое время. Его источником является мой жизненный опыт — хотя и болезненный, но оказавшийся для меня подарком. Не хочу тратить его зря. Как пар локомотива, он тащит за собой весь состав. Но если его не сдерживать и выпускать бесконтрольно, он может взорваться.

Я говорил, что мы должны чувствовать, что без чувств мы подобны ходячим мертвецам или говорящим манекенам. Разве мы не должны чувствовать гнев? Я утверждаю, что должны. Но учтите: нет ничего опаснее адвоката, изливающего свой гнев на присяжных, или протестующего гражданина, который на собрании местной общественности кричит и ругается на председательствующего. Это опасно не для субъекта, на которого направлена ярость, а для самого сердящегося, который будет побежден собственным гневом, — от него отвернутся как от безответственного человека и будут всеми силами избегать как неразумного.

Прежде чем решить, что делать с нашим гневом, давайте сначала попытаемся его понять. Что он собой представляет? Каково его назначение? Гнев, багровый и разъяренный, обычно появляется в ответ на обиду. Если мы обидимся на слова или действия окружающих, то скорее рассердимся, чем заплачем. Обида больно задевает. Мы реагируем гневом. Измена приносит боль. Мы отвечаем гневом. Если мы чувствуем себя беспомощными, эта боль компенсируется гневом. Назовите меня в сердцах нехорошим словом — я немедленно отвечу гневом и тоже оскорблю вас.

Если мы поймем, что гнев — это главным образом результат обиды, то разве трудно будет признать, что он является вторичной эмоцией, что вначале приходят обида и боль, а затем их место стремительно занимает гнев? Кстати, он не пройдет, пока мы не освободимся от обиды. Иногда для этого должно смениться несколько поколений. Священные войны не заканчиваются. Конфликт берет начало в боли — угрозе господства, которая приносит страх, убийства, скорбь, возмездие и новые убийства. Круговорот боли не знает конца.

Если мы поймем, что гнев вызван обидой, разве не полезнее будет иметь дело именно с ней? Наша обида не угрожает человеку, который нас оскорбил. А гнев угрожает. Гнев порождает гнев. Принцип волшебного зеркала действует всегда. Если я испытываю к вам злость, вы скорее всего ответите тем же — война продолжится. Но если я скажу: «Вы меня обидели», ответ может прозвучать так: «Я не хотел вас обидеть» или: «Мне жаль, что я вас обидел», и война подойдет к концу. Когда нападают с гневом, разве не лучше понять, что он рожден обидой? Вместо того чтобы ответить тем же, разве не лучше сказать: «Вы, наверное, обижены. Чем я вас обидел?», и война завершится.

Опасность гнева в том, что он угрожает. Когда мне угрожают, страх и боль рождают мой собственный гнев, и начинается война. Мы уже обнаружили, что, угрожая другим, угрожаем себе. Как известно, доведенный до совершенства невыраженный гнев таит опасность для окружающих. Если я могу спокойно и даже по-доброму сообщить оппоненту, что испытываю по отношению к нему гнев, и объяснить его причину, то позитивным результатом может быть мир. Если я сохраню его в себе, он будет расти, как вредный сорняк, и заполонит плодородное поле. Уильям Блейк, английский поэт XIX века, писал:

Я был сердит на друга:
и рассказал о своем гневе, и он исчез.
Я был сердит на врага:
и не сказал о своем гневе, и он рос.

Но так же важно, как говорить. Если я буду говорить о своем гневе со злостью, то вырою себе яму и упаду в нее.

Несправедливость приносит гнев. Мы постоянно убеждаемся в этом. С ребенком, плохо ведущим себя в школе, угрожающим одноклассникам, чаще всего плохо обращаются в семье. Ничто не вселяет неослабный, смертельно опасный гнев больше, чем несправедливость в отношении невинного. Мы видим это на примере беззащитных людей, пожираемых собственным бессильным гневом. Видим это в насилии. Эти люди родились невинными детьми. Не совершив никакого преступления, они тем не менее были наказаны нищетой, ненавистью, мерзостью и насилием — это наказание за то, что они были рождены. Тот факт, что двадцать пять процентов афроамериканцев отбывают срок — тюремный или условный, — является постыдным доказательством того, что наказание невиновных питает стойкий гнев, направленный против системы и самих бедных.

Когда меня спрашивают, как можно защищать тех, кто обвиняется в чудовищных преступлениях, я часто отвечаю, что редко считаю преступление отдельной личности столь же отвратительным, как преступления системы, творящиеся год за годом в отношении многих людей. И когда темнокожего заключенного наконец освобождают из гетто, мы знаем, что война продолжится, потому что несправедливость, помноженная на несправедливость, порождает гнев, результатом которого является преступление. И в той же мере, в какой общество угрожает своим отвергнутым членам, оно представляет угрозу для просвещенных слоев. Такой хаос называется революцией.

Нас с самого начала учили не питать гнев к окружающим. «Не смей злиться!» — таким было сердитое предостережение, которым нас обманывали и которым мы, в свою очередь, обманываем своих детей. С самого раннего, невинного детства нашу психику программировали против гнева — своего и чужого. Тем не менее если не сдерживать его и не иметь безопасного способа высвободить, можно сделаться неврастеником, получить физическое заболевание или обернуть свой гнев против себя, что может окончиться депрессией, в том числе суицидальной.

Человек, который не способен испытывать гнев, в чем-то неполноценен. Чаще всего ему все равно. Когда нас оскорбляют или обижают, тут же приходит гнев, чтобы подготовить нас к бою и помочь выжить. Но это наш гнев. Он принадлежит нам по тому же праву, по какому мы владеем своими чувствами. Их нельзя безрассудно изливать под влиянием момента. Если бы речь шла о картине, написанной красками, на ней в этом случае вряд ли можно было бы что-либо разобрать. Но если краски эмоций вначале распознать, а затем умело, с душой наложить, то можно создать шедевр. Картине требуются все оттенки — от черного до белого — и все цвета, относящиеся к изображенному на ней. Я не имею в виду умеренность и сдержанность, а говорю об умении искренне выражать эмоции с изящностью и мастерством высокого художника.

В зале суда гнев на несправедливость позволяет мне противостоять оппоненту — обычно крупной корпорации или государству, несправедливо преследующему своего гражданина. Я благодарен своему гневу. Если бы не его энергия, я мог бы сидеть в тихом кабинете юридической фирмы и писать смертельно скучные контракты или рыться в пылящихся на полках книгах. Тем не менее в начале карьеры гнев много раз побеждал меня. Я уже говорил то, что известно всем: нам не нравятся сердитые люди. Но точно так же мы не доверяем людям, которые остаются безучастными, когда следует сердиться. Что бы мы подумали о мужчине, спокойно жующем жвачку, в то время как его жену насилуют? Что бы мы подумали о человеке, постоянно подвергающемся оскорблениям и не имеющем смелости постоять за себя? Гнев допустим, только если он ограничен рамками общественных правил.