Ольга Голотвина - Хранитель

• Название: Хранитель
• Автор: Ольга Голотвина
• Издательство: Издательский дом "Ленинград"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-906017-06-2

О чем должен думать беглый раб и разбойник, если его приняли за знатного господина из Клана Сокола и торжественно преподнесли ему власть над пограничной крепостью? Правильно. О том, куда бы удрать, пока не раскрылась ошибка.Но как бежать, если под стенами уже встала вражеская армия, а защитники крепости смотрят на тебя как на единственную надежду? Хочешь не хочешь, приходится иметь дело и с вражеским войском, и с чудовищными Подгорными Тварями, и с могущественным чародейством… и с законами, придуманными людьми… Есть ли время любоваться на экзотические диковины Наррабана, когда древняя тайна, способная изменить лик мира, может попасть в недобрые руки?..И пусть ему предстоит встретить старых врагов и нажить новых, пусть недружелюбная к чужакам заморская страна преподносит на каждом шагу новые опасности - что это меняет? А значит - вперед, воин!

---

Годится лишь на роль приманки сладкой,

Чтоб в клетку заманить тебя… Постой,

Дай мне договорить! Ведь поцелуи

Твои лишат решимости меня…

Отвага тает… Путаются мысли…

Прощай! Взгляни туда, на горизонт!

Ты видишь, там рассветная полоска

Так ярко и победно заалела?

Пусть так же солнце славы и величья

Разгонит ночь судьбы твоей жестокой!

В седло, мой принц! В бессмертие скачи!

Женщина смолкла, словно обессилев в борьбе с собой И тут же ей ответил мужской голос: низкий, хрипловатый, изнемогающий от страсти:

Но если власть, и слава, и величье

Не стоят слезки девочки моей,

Грустящей тихо у ручья лесного?..

Ты говоришь, любовь твоя - приманка?

Злорадный смех врагов тебя тревожит?

Но кто они для нас с тобой, Луанни?

Так… стайка пауков из темной щели…

Моя красавица, во всех балладах

Звенят слова: «Любовь костром пылает».

Избитая, затасканная фраза…

А я сегодня понял: да, костром!

Смотри, Луанни, как я в это пламя

Бросаю без тоски, без сожаленья

Мечты, что в черном холоде изгнанья

Спасали от отчаянья и боли!

Бросаю замыслы, что и меня

Порой пугали царственным размахом,

Бросаю память о печальном детстве,

Об одинокой юности… В огонь!..

А это что?.. Жемчужина ценнее,

Чем все, что я швырнул в костер любви:

Месть за отца… Смотри, моя Луанни:

Рука не дрогнет… На костер ее,

Кровавую, жестокую химеру!..

Ну вот и все. Теперь я чист, Луанни.

Я - это я. Без мишуры, без блеска.

Я остаюсь у нашего ручья…

Женщина, которую сейчас нельзя было назвать старухой, вгляделась в лицо мужчины так, словно ничего дороже ей в жизни видеть не приходилось и не придется, и ответила:

Нет, милый! Память, и мечты о славе,

И жажда мести, что меня пугает,

В огне любви великой не исчезнут…

А знаешь, почему? Все это - ты!

«Я - это я», - сказал ты… Нет, любимый!

Не сможешь ты самим собой остаться,

Отвергнув все, чем жил, страдал, дышал!

Ты не судьбу сейчас приносишь в жертву -

Ты разрушаешь самого себя!

В развалины души ворвется стужа,

Любовь умрет - поверь, мой ненаглядный!

А это страшный грех - убить любовь!

Уж лучше за спиной оставь Луанни,

Забудь свою «девчонку у ручья».

Как сор, швырни в траву воспоминанья!

Я соберу их - каждое мгновенье! -

И буду помнить, помнить за двоих!..

Отзвучали последние слова, на поляне воцарилась тишина. Ее разбили звонкие хлопки в ладоши.

- Молодцы! - пронзительно закричала Ингила. - Ох, какие молодцы!..

Старуха и Орешек, как по команде, обернулись к своей маленькой «публике» и величественно кивнули. Связанный по рукам и ногам Орешек при этом выглядел весьма комично, но не замечал этого.

- У меня было такое платье… - блаженно улыбнулась старуха. - Белое, с огромными васильками… Я сидела в траве, вокруг были такие ромашки… А Раушарни стоял рядом…

- Во имя Хозяйки Зла! - заявил вдруг Орешек с явным отвращением. - А я-то, дурак, почти поверил, что ты и впрямь играла Луанни…

Обе женщины с негодованием уставились на грубияна.

- Да, ты могла бы сыграть, - с полупрезрительной снисходительностью протянул Орешек. - У тебя неплохо получается… выразительно… но надо же чувствовать сцену! Травка… Ромашки… Когда эту пьесу играли мы - усаживали Луанни на большой валун!

Женщины недоуменно переглянулись. Какая разница, на чем сидит героиня пьесы?..

- Стало быть, Раушарни стоял рядом с тобой? На коленях стоял?

- Ты что, сдурел? Он же принца играл! Ему нельзя было на коленях!..

- Ага-а! - протянул Орешек въедливым тоном судьи, поймавшего преступника на противоречивых показаниях. - Он дальше говорит: «Позволь припасть пылающим челом к ручьям твоих прохладных белых ножек!.. » И кланяется Луанни в ноги! Это как же его должно скорчить, если ты сидишь на полу, а ему, бедняге, и на колени встать нельзя?

- Кланялся! - завопила старуха. - Я вот так сидела… колени к подбородку… - Она плюхнулась на траву, коричневая домотканая юбка веером легла вокруг грубых стоптанных сапог. - Вот так свои ноги обнимала… А он - лицом мне в колени… У него лютня в руках была, он на лютню чуть опирался… изящно так…

- Да сроду Раушарни такой трюк не проделать!

- Дурень, он ведь моложе был, спина лучше гнулась!

- Все равно б не вышло! Он высокий, с меня ростом… это как же ему нужно было гнуться?

- Да, ростом он, пожалуй, с тебя… А ну вставай! Вставай, кому сказано! Сейчас примеримся…

Старуха вошла в сарай, рывком за цепь заставила Орешка подняться на ноги.

- Вот я сажусь… Да стой ровно, пенек неуклюжий!

- Сама бы так постояла… со связанными-то ногами! - зло ответил Орешек и через голову бабки бросил Ингиле странный взгляд. Словно просил сделать что-то… Но что?

Девушка в отчаянии огляделась - и сразу взгляд наткнулся на вбитое рядом в стену кольцо со змеящимся длинным обрывком цепи…

Правильно! У нее-то руки свободны… Вот только как добраться до цепи, чтобы бабка не заметила?

Тем временем Орешек неловко ткнулся головой в сторону старухиных колен, упал, перевернулся на бок и, не вставая, заорал во весь голос:

- Грымза! Актриса с большой дороги! Корова старая! В ромашках она восседала! А принц через нее кувыркался!

Под эти крики Ингила подвинулась к соседнему кольцу. Это осталось незамеченным для бабки, которая продолжала упрямо возражать:

- Сам дурак! Говорю тебе - он на лютню…

Старуха недоговорила. Два крайних звена цепи аккуратно хлестнули ее по макушке. Всхлипнув, старуха осела к ногам Ингилы.

Когда вредная карга очнулась, она была уже опутана веревкой, а рот ее был завязан полосой от подола юбки. Разбойница завозилась и свирепо замычала, но не устрашила этим пленников, которые уже освободились от цепей.

- Пошли! - скомандовал Ралидж, отшвыривая ненужную Уже связку ключей и набрасывая на голые плечи свой плащ с меховой оторочкой.

- Ты, бабушка, не сердись, - почти виновато сказала Ингила. - Ты хорошо роль сыграла, правда-правда-правда! Я чуть не разревелась!

- Еще извинись за то, что она тебе к горлу нож приставила! - бормотнул Орешек.

Бывшие пленники покинули было поляну, как вдруг Орешек хлопнул себя по лбу - мол, забыл! Поспешно вернулся к дверям сарая, нагнулся над связанной старухой и произнес серьезно, с глубоким чувством:

Тебе лишь кажется, что я свободен.

Да, руки не в цепях… но разум, сердце

Всегда к тебе одной стремиться будут,

И этого уже не изменить.

Моя душа с тобою остается.

Прощай, моя последняя любовь!

И в несколько прыжков догнал негодующую Ингилу.

- Зачем моему господину понадобилось издеваться над старухой?

- И не думал издеваться! - удивился Орешек. - Просто не хотелось оставлять сцену скомканной. Уверен, бабка меня поняла правильно.

- А для кого было стараться? Зрителей-то нет…

- Зрители есть всегда. Они смотрят на нас каждое мгновение - до погребального костра. Только мы об этом все время забываем… Да, а куда мы идем? Меня-то без сознания сюда приволокли…

- Ничего, я запомнила дорогу. По пути прихватим одежду, чтоб не в таком позорном виде на постоялый двор заявиться… - Циркачка, чуть склонив головку набок, бросила на спутника задорный взгляд и спросила с лукавым намеком: - А может, заодно… искупаемся? Очень бы не помешало после всех этих приключений, а?

Орешек ухмыльнулся и, не ответив озорнице, весело запел:

Угощала курочка

Ястреба пшеном.

Радовалась, дурочка,

Что они вдвоем.

Рассыпала зернышки…

Ну а поутру -

Беленькие перышки

По всему двору…

Ингила отвела в сторону загадочный, многообещающий взгляд - мол, там видно будет! - и перевела разговор на другое:

- Мой господин так красиво читал стихи… Если б я не знала, что имею дело с Сыном Клана, и впрямь бы поверила, что он играл главную роль в «Принце-изгнаннике»… на сцене аршмирского театра…

Прикусила язычок, быстро глянула в лицо спутнику: не рассердился ли за дерзкие слова? И увидела: Сокол улыбается мягко, задумчиво.

- Ну что ты… такая роль!.. Я мечтал, но не довелось… В этой пьесе я играл слугу. У меня были целых три строчки:

Мой господин, пора! На горизонте

Уже зари сиянье разлилось,

И кони бьют копытом в нетерпеньи…

Ингила округлила глаза, отшатнулась. Да кто же он, этот человек?

23

Дракон снижался, черный и тяжелый, как грозовое облако. Удары широких крыльев поднимали ветер, от которого задрожала листва на дереве.

Стая завыла, кинулась врассыпную. Но крылатый хищник оказался невероятно проворным. Скользнув над самой землей, он выбросил вперед лапы с длинными когтями, подцепил извивающееся бурое тело, перехватил пастью, встряхнул в воздухе… Верещание стало пронзительным, перешло в визг - и оборвалось.