Кэролайн Роу - Лекарство от измены

• Название: Лекарство от измены
• Автор: Кэролайн Роу
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-6054-8; 2011 г.

Испания, Жирона, 1353 год. Слепой лекарь Исаак борется с эпидемией чумы, охватившей город. Но скоро он узнает, что чума — не единственная напасть, угрожающая жителям. В общественных банях обнаруживают труп монахини, которая оказывается переодетой служанкой королевы. Сам епископ Жиронский обращается к пользующемуся авторитетом Исааку за помощью в выяснении обстоятельств этой странной смерти. Расследование приводит Исаака к раскрытию коварного заговора, нацеленного на уничтожение испанской монархии.

Кэролайн Роу — псевдоним Медоры Сейл, специалиста по средневековой истории и автора серии исторических детективов о расследованиях слепого лекаря Исаака из средневековой Жироны.

---

— Я — переплетчик, — сказал тот. — Меня зовут Мартин.

— Отличное занятие, — сказал Ромео. — Неужели в Жироне нет больше книг, если вы не можете поднять бокал за святого?

— Да книг-то полно. Совсем недавно я выполнял все переплетные работы в соборе, в духовных судах, а также всю случайную работу для господ в городе. Это был отличный заработок. Я не старше вас, господин, и на меня работали подмастерье и двое учеников. А затем какой-то злобный каноник, и я даже знаю, кто именно, — сказал Мартин, на сей раз сам наполняя свой стакан, — пожаловался на плохо сделанную работу. Но это была работа ученика. Сейчас невозможно найти учеников, ведь очень многие умерли во время мора. Теперь каждый небрежный, ленивый бездельник думает, что стоит целого кошелька золота и что он может целый день спать на скамье в мастерской. — Он тряхнул головой. — Все верно, я был занят, а викарий — очень суровый человек — передал часть его работы другому, еврею, а затем мне сказали, что он сделал ее лучше, и за меньшие деньги.

— И они забрали твою работу…

— Совершенно верно, господин. Они передали ему всю мою работу. Еврею. Работу на епископа. — Он понизил голос. — Говорят, что этот еврей держит рабов. Он запирает их в переплетной мастерской, кормит объедками, и это позволяет ему брать за работу меньшие деньги. Это несправедливо. Работу для епископа должны делать христиане, а не евреи с их рабами-маврами.

— Слышали, Хосеп? — спросил Ромео. — Что же будет, когда все бумажные работы захватят евреи?

— Ну, этому не бывать, дружище, — сказал мужчина, который выглядел таким состоятельным. — Я знаю, как защитить свои интересы.

— Пришло время что-нибудь сделать, — произнес голос с противоположного конца стола.

— Мы здесь, Марк, — сказал третий. — Присоединяйся к нам.

— Тише вы, дураки, — пробормотал кто-то. — Кто знает, кто нас здесь может подслушать?

— Меч мести архангела Михаила сразит правителей-кровопийц, грязных священников и еврейских колдунов, — произнес голос из темноты. — Так же, как во времена наших дедов, в день его памяти он спас нас от французских захватчиков.

Но когда все повернулись, чтобы посмотреть, кто это говорит, там уже никого не было.

Глаза Ромео блеснули, он улыбнулся, держа в руке стакан с вином, который он даже не допил. Он поставил стакан на стол, перекинулся несколькими словами с владельцем таверны, заплатил за вино и выскользнул в теплую ночь. Его работа только начиналась.

Уже наступила полночь. Луна низко скользила над холмами, а дневной жар все еще окутывал бархатную темноту Жироны, как одеяло. От реки сочились миазмы грязи и мертвой рыбы, соединяясь с ароматами самого города — запахами кухонных остатков, гниющего мусора, уборных и умирающего дыма кухонных печей.

Город затихал. Только несколько самых отпетых гуляк еще не нашли себе ночлег — ароматный луг, пару мягких рук, или даже их собственные убогие лежанки. Стоя в северных городских воротах, лекарь Исаак попрощался со своим эскортом, перебросился со стражником парой слов и, сунув тому монету, целеустремленно направился в сторону еврейского квартала. Его башмаки из мягкой кожи привычно ступали по булыжной мостовой, и эхо его шагов разносилось в неподвижном июньском воздухе. Неожиданно он остановился. Эхо слышалось еще несколько мгновений, а затем исчезло: кто-то крался за ним в ночи. Исаак почувствовал в неподвижном воздухе дуновение страха и вожделения, а затем ощутил сильный запах зла. Он покрепче перехватил посох и ускорил шаги.

Теперь шаги слышались на значительно большем расстоянии, и лекарь мысленно вернулся к больному ребенку, от постели которого он только что ушел. За последнюю неделю его состояние определенно улучшилось: тот стал лучше есть и снова стремился пойти поиграть около конюшен или у реки. Больной больше не нуждался в лекарствах; хорошая еда и свежий воздух, и к концу лета он снова станет таким же сильным и живым, как любой мальчишка его возраста. Большая радость для его отца.

Ворота Еврейского квартала давно были заперты и заложены засовом. Исаак постучал посохом по толстым доскам. Никакого ответа. Он заколотил сильнее.

— Яков, — позвал он глубоким, пронзительным голосом, — ты, ленивый бездельник, проснись. Ты что, хочешь, чтобы я простоял здесь всю ночь?

— Вы пришли, мастер Исаак, — заворчал Яков. — Заходите. Неужели я должен был всю ночь держать ворота открытыми, ожидая, когда вы наконец появитесь? — Его голос становился все тише, и к концу был уже почти не слышен.

Исаак поставил корзину на землю, оперся на посох и стал ждать. Легкий ветерок принес густой аромат роз из сада епископа, сдунул прядку волос с лица Исаака и затих. Где-то залаяла собака. Ночной воздух квартала прорезал тонкий плач ребенка. Судя по болезненному тону крика, скорее всего, это был первенец раввина Самуила, которому не было и трех месяцев. Исаак тряхнул головой. Он сочувствовал раввину и его жене. В любой момент их служанка могла появиться в дверях его дома, чтобы позвать к ребенку.

Наконец тяжелый брус был снят, в замке заскрипел ключ и послышался визг открывающейся калитки.

— Уже слишком поздно пускать кого-либо внутрь, господин, — сказал Яков. — Даже такого уважаемого человека, как вы. Сегодня тревожная ночь, полно пьяных мужланов, не поймешь, что у них на уме. Вы уже второй раз вытащили меня из постели, — добавил он многозначительно. — И еще я впустил чужих людей, которые пришли за вами.

— Ах, Яков, если бы остальная часть мира проводила ночи в покое, и ты, и я могли бы провести ночные часы, предаваясь мирному сну, так ведь? — Он вложил монету в руку привратника. — Но как бы мы тогда заработали себе на хлеб? — добавил он немного раздраженно, направляясь к дому.

Когда он уже стоял в дверях, его окликнул незнакомый ему голос. Похоже, это был голос подростка. Он говорил с акцентом каталонских горцев.

— Мастер Исаак, — сказал незнакомец, — меня прислали из женского монастыря Святого Даниила. Одна из наших послушниц серьезно заболела. Она кричит от боли. — Он говорил так, как будто с трудом запомнил слова и теперь мучительно вспоминал обрывки фраз. — Мне велели привести вас и сказать, чтобы вы принесли лекарства.

— В женский монастырь? Сегодня ночью? Я только что пришел.

— Мне сказали, что я должен привести вас, — сказал незнакомец, и в его голосе послышалась паника.

— Успокойся, парень, — мягко сказал Исаак. — Я приду, но сначала мне нужно собрать все необходимое. Давай не будем будить все семейство. — Он отпер дверь и вошел внутрь дома. — Подожди здесь, во внутреннем дворе, — сказал он, показывая вперед. — У меня еще дела в доме.

Помощник садовника из женского монастыря наблюдал за Исааком с любопытством, граничащим со страхом. Верно о нем говорили в городе. Мастер Исаак мог пройти пролет каменной лестницы, не издав ни звука. Перешептывались также, что Исаак мог пролететь рядом, а вы бы почувствовали только легкий ветерок. Мальчик напряг зрение, чтобы увидеть, поднялся ли лекарь сам, или прислуживающие ему демоны вознесли его на верхний этаж дома.

Что-то мягкое, бесформенное и угрожающее, прижавшееся к ноге, отвлекло его от наблюдения. Он подпрыгнул, героически подавляя вопль ужаса. Ответом на его придушенный крик было вопросительное мяуканье. Кот. Устыдившись, он наклонился, чтобы почесать его за ухом, и снова стал ждать.

Исаак достиг верхней площадки лестницы, немного постоял, прислушиваясь, около двери в комнату жены, пересек холл и подошел к другой двери. Он тихо постучал.

— Ракель, — прошептал он. — Ты не спишь? Ты мне нужна.

Услышав тихий голос своей шестнадцатилетней дочери, он прислонился к стене, поджидая ее.

— Исаак! — В ночной тишине это слово прозвучало как труба Иерихона, и он даже напрягся, чтобы не дать стенам обрушиться. Внимание и забота Юдифи настигали его всегда в тот момент, когда он меньше всего этого ожидал, и окутывали, как плотная ткань, отнимая силы и энергию. — Что случилось?

Он услышал, как она встала с постели и быстро прошла по комнате. Заскрипела, открываясь, дверь, позволяя прохладному ветру ворваться в душный холл.

— Ничего, любовь моя, — сказал Исаак. — Все хорошо. Просто за мной послали из женского монастыря, и нужно, чтобы Ракель помогла мне.

— Где ты был? — спросила Юдифь. — Тебя всю ночь не было, ты где-то ходил один, даже без сопровождающего. Это небезопасно.

Он протянул руку, чтобы коснуться ее лица и остановить поток ее недовольства.

— Сын раввина скоро умрет, дорогая моя. Его жена в отчаянии. После того, как они три года ждали сына, это будет для них большим ударом. Если они пошлют за мной, скажи, что мы придем сразу же, как только я вернусь из монастыря.

Юдифь стихла, пойманная в ловушку своими же жесткими правилами поведения. Вслух ни он, ни она ничего не говорили по поводу помощи раввину. Но Юдифь сама потеряла двух сыновей в младенчестве, прежде чем родились близнецы, и в душе считала, что в горе все равны. Душевные терзания и сомнения относительно того, что ей теперь следует делать, отвлекли ее настолько, что она даже не заметила, что Исаак не ответил на ее вопрос.