Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

• Название: Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Информационно-издательский центр «Союз»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9033373-08-6

Третий, завершающий, том охватывает наиболее важный и наиболее насыщенный событиями период жизни и деятельности И.В. Сталина. И хотя уже минуло более пяти десятилетий со дня его смерти, тень Сталина как бы витает над нашей страной, вызывая ожесточенные споры, порождая диаметрально противоположные оценки как самой его личности, так и всей его деятельности: он как бы по-прежнему остается активным участником политических баталий, развертывающихся в современной России.

Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз. Особое внимание уделено раскрытию роли Сталина в достижении победы, его деятельности на посту Верховного Главнокомандующего: здесь, с одной стороны, проанализированы его несомненные стратегические просчеты и ошибки, с другой, – показано поистине колоссальное значение твердости, решительности и железной воли Сталина в достижении победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. Особое место занимает показ деятельности Сталина в развитии отношений с союзниками, где он продемонстрировал присущую ему способность гибко и в то же время бескомпромиссно отстаивать национально-государственные интересы Советской России. Во многом именно благодаря последовательности и твердости Сталина нашей стране удалось в международном плане закрепить итоги купленной столь дорогой ценой победы.

В томе проанализированы истоки «холодной войны», процесс складывания социалистического лагеря, основные цели и принципы, на которых базировалась внешняя политика Сталина в тот исторический отрезок времени. В целом формирование биполярной системы международных отношений после второй мировой войны – одна из исторических заслуг советского лидера, которая пока еще не нашла адекватного отображения в работах о нем. Отдельная глава посвящена долгосрочной стратегии Сталина в вопросах отношений с новым Китаем.

Из поля зрения автора не выпали ключевые вопросы развития внутриполитических процессов в стране в этот период, в первую очередь в сфере духовной жизни. Достаточно детально освещены послевоенные репрессии, в частности, «ленинградское дело», «дело врачей» и другие ключевые аспекты политической жизни страны на закате жизни Сталина. В томе читатель найдет ответ на вопрос о том, почему Сталин не выбрал и в силу каких причин не мог выбрать себе преемника. Финальная часть тома посвящена смерти вождя. Автор высказывает и мотивирует свою точку зрения на злободневную и в наши дни проблему – умер ли Сталин своей смертью или же ему «помогли» умереть.

В целом третий том как бы венчает собой многоплановый анализ политической и государственной деятельности Сталина. Вся она соткана из противоречий, которым нельзя дать однозначную оценку. Примечательно и признание автора, что и для него личность Сталина, даже после написания трехтомной биографии, по-прежнему остается в определенном смысле загадочной. Иными словами, перед историками проблема объективного и всестороннего исследования жизни и деятельности Сталина остается актуальной и в наше время. История еще не вынесла окончательного вердикта этой одной из самых значительных личностей минувшего столетия. Да и едва ли в ближайшее время такой вердикт будет вынесен. Многие сегодняшние оценки и выводы относительно Сталина, несомненно, будут переосмыслены. В конечном счете, последнее слово принадлежит не историкам, а самой истории, где время выступает в роли неподвластного конъюнктуре судьи.

---

Вот что писал один из наиболее авторитетных в данных вопросах советских военных Василевский: «…По завершении зимней кампании 1941/42 года, когда наши вооруженные силы по своему численному составу, и особенно технической оснащенности, все еще значительно уступали противнику, а готовых резервов и материальных ресурсов у нас в то время не было, в Генеральном штабе сложилось твердое мнение, что основной ближайшей задачей войск наших фронтов на весну и начало лета 1942 года должна быть временная стратегическая оборона.

…Верховный Главнокомандующий согласился с выводами и предложениями Начальника Генштаба, но приказал одновременно с переходом к стратегической обороне предусмотреть проведение на ряде направлений частных наступательных операций – на одних с целью улучшения оперативного положения, на других – для упреждения противника в развертывании наступательных операций. В результате этих указаний было намечено провести частные наступательные операции под Ленинградом, в районе Демянска, на смоленском, льговско-курском направлениях, в районе Харькова и в Крыму.

…События, развернувшиеся летом 1942 года, воочию показали, что только переход к временной стратегической обороне по всему советско-германскому фронту, отказ от проведения наступательных операций, таких, например, как Харьковская, избавили бы страну и ее вооруженные силы от серьезных поражений, позволили бы нам значительно раньше перейти к активным наступательным действиям и вновь захватить инициативу в свои руки.

Допущенные Ставкой и Генеральным штабом просчеты при планировании боевых действий на лето 1942 года были учтены в дальнейшем, особенно летом 1943 года, когда принималось решение о характере боевых действий на Курской дуге»[491].

Близкую к этой, хотя и более критическую в отношении лично Сталина, оценку дают и современные советские военные историки. Они подчеркивают, что летне-осенняя кампания 1942 г. также носила в целом оборонительный характер. Попытки советского командования предпринять наступательные операции на отдельных направлениях заканчивались провалом. И здесь крупнейшей ошибкой была неправильная оценка обстановки. Несмотря на данные разведки, предупреждавшей о подготовке немцами наступления на юго-западе, Ставка полагала, что противник свой главный удар нанесет на западном направлении, и сосредоточивала там основные силы. Чреватым оказалось решение Верховного Главнокомандования одновременно и обороняться, и наступать. Вновь была допущена переоценка своих сил и недооценка сил вермахта. Сталин санкционировал проведение наступательных операций Красной Армии фактически на всем советско-германском фронте, что привело к распылению сил. Особенно гибельные последствия имел провал наступления под Харьковом, резко ослабивший группировку Красной Армии на юго-западном направлении, как раз там, где противник готовил летнее наступление[492].

Не отрицая вины Сталина за неудачи 1942 года, в первую очередь за не вполне адекватную оценку общего стратегического положения и переоценку наших наступательных возможностей, вместе с тем надо констатировать следующее.

Советские военные историки провели большую исследовательскую работу, в том числе и с привлечением богатых архивных материалов с целью объективного анализа коренных причин неудач нашей армии в первые полтора года войны. В числе этих причин отмечались следующие главные причины: и некомпетентность руководящих органов армии и флота, и слабая подготовка командного состава, и недостаточное владение имевшейся на вооружении военной техникой, и низкое боевое мастерство наспех обученных резервов. Все это, вместе взятое, в условиях непрерывного сильнейшего натиска врага приводило к плачевным результатам. Воевать мы еще не умели. Выход искали в чрезвычайных мерах: меняли командные кадры, усиливали репрессии, пытались поднять боевой дух массированной пропагандой.

Вполне обоснованно отмечалось также то обстоятельство, что войскам зачастую ставились непосильные задачи. Ни на одном стратегическом направлении не было необходимого превосходства в силах. Отсюда незавершенность ударов по противнику. Недостаток сил, усугублявшийся плохо организованным взаимодействием, слабое и часто непрофессиональное управление не обеспечивали прорыва тактической зоны обороны противника, а если это удавалось, не оставалось сил для развития успеха в оперативной глубине. Распыление сил приводило к отсутствию сильных резервов, особенно танковых.

В условиях, когда фашистские войска обладали к тому времени не только мощными силами, но и накопили большой опыт ведения масштабных операций, особенно по окружению противостоящих им сил, некомпетентность руководства, дилетантские волевые решения имели губительные последствия.

Чтобы компенсировать потери, понесенные в ходе Крымской операции и особенно Харьковской, требовались все новые резервы. Наспех сформированные, плохо обученные соединения сразу же шли на фронт. Дивизии на фронтах сражались до полного истощения, взамен вводились вновь сформированные дивизии, часто не укомплектованные полностью личным составом и вооружением. Отсутствовала преемственность, части учились на собственных ошибках.

Но при всех неудачах Красной Армии летом 1942 г. активные и маневренные оборонительные действия все же подготовили условия для срыва генерального наступления вермахта[493].

В наших поражениях в период оборонительно-наступательных действий этого периода войны во многом повинны и советские военачальники, командовавшие фронтами и армиями. В частности, Тимошенко, а также Хрущев и Баграмян, непосредственно отвечавшие за проведение операции в районе Харькова. В своем докладе Хрущев изображает дело так, будто Военный совет фронта занимал правильную позицию, а вот указания и распоряжения Сталина шли вразрез с реальной обстановкой, и только в них он усматривает причину катастрофы под Харьковом. Вот это место из его доклада:

«Я позволю себе привести в этой связи один характерный факт, показывающий, как Сталин руководил фронтами. Здесь на съезде присутствует маршал Баграмян, который в свое время был начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта и который может подтвердить то, что я расскажу вам сейчас.

Когда в 1942 году в районе Харькова для наших войск сложились исключительно тяжелые условия, нами было принято правильное решение о прекращении операции по окружению Харькова, так как в реальной обстановке того времени дальнейшее выполнение операции такого рода грозило для наших войск роковыми последствиями.

Мы доложили об этом Сталину, заявив, что обстановка требует изменить план действий, чтобы не дать врагу уничтожить крупные группировки наших войск.

Вопреки здравому смыслу Сталин отклонил наше предложение и приказал продолжать выполнять операцию по окружению Харькова, хотя к этому времени над нашими многочисленными военными группировками уже нависла вполне реальная угроза окружения и уничтожения.

Я звоню Василевскому и умоляю его:

 – Возьмите, – говорю, – карту, Александр Михайлович (т. Василевский здесь присутствует), покажите товарищу Сталину, какая сложилась обстановка. – А надо сказать, что Сталин операции планировал по глобусу. Да, товарищи, возьмет глобус и показывает на нем линию фронта. Так вот я и говорю т. Василевскому: – Покажите на карте обстановку, ведь нельзя при этих условиях продолжать намеченную ранее операцию. Для пользы дела надо изменить старое решение.

Василевский мне на это ответил, что Сталин рассмотрел уже этот вопрос и что он, Василевский, больше не пойдет Сталину докладывать, так как тот не хочет слушать никаких его доводов по этой операции.

После разговора с Василевским я позвонил Сталину на дачу. Но Сталин не подошел к телефону, а взял трубку Маленков. Я говорю тов. Маленкову, что звоню с фронта и хочу лично переговорить с тов. Сталиным. Сталин передает через Маленкова, чтобы я говорил с Маленковым. Я вторично заявляю, что хочу лично доложить Сталину о тяжелом положении, создавшемся у нас на фронте. Но Сталин не счел нужным взять трубку, а еще раз подтвердил, чтобы я говорил с ним через Маленкова, хотя до телефона пройти несколько шагов.

„Выслушав“ таким образом нашу просьбу, Сталин сказал:

 – Оставить все по-прежнему!

Что же из этого получилось? А получилось самое худшее из того, что мы предполагали. Немцам удалось окружить наши воинские группировки, в результате чего мы потеряли сотни тысяч наших войск. Вот вам военный „гений“ Сталина, вот чего он нам стоил.