Александр Рославлев - В башне

• Название: В башне
• Автор: Александр Рославлев
• Издательство: Эос
• Жанр: Поэзия
• Год: 1907

Александр Степанович Рославлев (1883–1920) — один из полузабытых поэтов и прозаиков Серебряного века. Выпустив за короткую жизнь довольно много книг стихов и прозы, имел среди современников репутацию эпигона «старших» символистов, скандального представителя петербургской литературной богемы. Вместе с тем, лучшим стихотворениям Рославлева присущи сила и мрачная выразительность. В основе данного издания — первая книга стихов «В башне» (за исключением пяти стихотворений, которые отсутствуют и на сайте www.knigafund.ru, откуда и был взят данный сборник), а также стихотворения разных лет, найденные в сети.

Все стихи по возможности приведены в соответствие с нормами современного русского языка.

---

С улицы

В мертвенном свете стеклянных шаров
Женщина в каменной маске,
Нужная взбодренность четких шагов,
Встречи безличны, заучены ласки.

Сердце изжило, забыло мечту,
Первые взгляды, пожатья,
Солнце и яблоня в нежном цвету,
Радостней цвета их белое платье.

Режущий ветер качает шары,
Снег от мороза хрустит под ногами,
Улица в наглом захвате игры
Телом продажным, тупыми словами.

Кто он, который придет и возьмет,
Вялый, поникнет на груди.
Снова и снова она проклянет:
Дьявольской город — ни звери, ни люди.

Смерть с нею заживо правит пиры,
Смятое ложе, гробница.
Режущий ветер качает шары,
Черная шляпа, как черная птица.

Арлекин

За кулисою один
У заветной дверцы
Плачу, бедный Арлекин,
О разбитом сердце.

Гаснет лампа, все тесней
Обступают тени,
Вторит ночь тоске моей
Песнею осенней.

Вот твой бубен, обруч твой,
Звездная повязка.
Где теперь ты, что с тобой,
Золотая сказка?..

Лейтесь слезы вы мои,
Бисерные блестки
Мойте слезные ручьи
Грязные подмостки.

Хлещет дождик, ветер пьян,
Вздулась парусина,
Пропади ты, балаган,
С горем Арлекина.

«Ослепший месяц странно гас…»

Ослепший месяц странно гас,
Вокруг менялись очертанья,
Куда-то тихо плыли зданья
И кто-то в даль спешил от нас.

Мы шли. Был страшен ранний час,
Был страшен каждый миг сознанья,
А месяц гас, и плыли зданья,
И кто-то в даль спешил от нас.

Сон

Я трепетал, наш путь был горд и страшен,
На встречу нам плыл облачный чертог,
Багрянцем роз и золотом украшен.

На грани медлил огнеликий бог,
И кругозор туманился широко.
Я посмотрел и оглянуть не мог.

Мелькнули срывы белого потока,
Верхи камней и скалы на весу,
«Ко мне, ко мне», — шумел он издалека.

На склоне лес и тайное в лесу.
Он слал привет. Я вспомнил дев пещерных,
Их вольный смех и дикую красу.

Поля, селенья на уступах верных.
Туда, туда. Но снова синева.
Тревожней высь и шум от взмахов мерных.

Теснило грудь, мутилась голова,
За мыслью мысль противилась несвязно.
И были мне орлиные слова:

«Учись парить без страха и соблазна».

Дьяволы города

Дьяволы города, цепки их сети,
Над бредящим городом черный покров,
Хмурые улицы в мертвенном свете
Колеблемых ветром стеклянных шаров.

Дьяволы города, купли и мены,
Кто не предатель, кто здесь не лжет?
Справа и слева все стены и стены,
Вывески, вывески, пасти ворот.

Дьяволы города все запятнали.
Бледный мечтатель в камнях тюрьмы.
Чахлые дети в промозглом подвале,
Женщина с сердцем страшнее чумы.

Дьяволы города, все им не сыто,
До боли изведана каждая ночь.
А дни? Иль не знаете, солнце убито.
Прочь из проклятого города, прочь!

Цветок

Дочь солнца и земли,
Она была цветком,
И от людей в дали
Росла в лесу глухом.

Сошлись мы в поздний час
Меж уличных огней,
И страсть взманила нас
От шума и людей.

Смеялся в хрустале
Янтарный бес вина,
Свет гас и в теплой мгле
Мы были два звена.

Я вкрадчиво шептал,
Как шепчет ветерок,
Я нежно целовал,
Я знал, она цветок.

Мелькнула сказкой ложь,
Вновь улица, рассвет…
Спросил я: «ты придешь?»
Сказала: «да», как «нет».

Дочь города

Когда затихнет город гулкий,
Она, дочь бездны городской,
Сойдет в кривые переулки
С плаката модной мастерской.

На перекрестке, молча, станет
И как судьба подстережет,
Полночный взгляд ее заманит
И черной молнией зажжет.

На миг преступишь в знойном чуде
Заклятье стен и смех колес,
Целуя дерзостные груди
И шелк дурманящих волос.

Но глянет утро из тумана
В заголубевшее окно,
Поймешь, что сердце было пьяно
И лживым сном обольщено.

К степным просторам нет возврата.
Не будет солнечных побед,
Смотри, опять она с плаката,
Смеясь, кричит тебе вослед.

Калека

Я видел мальчика без ног.
Над жизнью злее нет насмешки.
Рукой, толкая колесо,
Катился мальчик на тележке.

Была весна, был яркий день.
Казалось, каждый — смел и волен.
Пестрела жизнь и гулкий звон
Широко падал с колоколен.

Казалось, счастье близко всем,
И, как невидимая птица,
Трепещет в ласковых лучах,
И от того так светлы лица.

Лишь на мгновенье кто-нибудь
Склонялся в сдержанной тревоге,
И мягко падали грачи
На искалеченные ноги.

Самодовольные лжецы,
Что все алмазы и червонцы?
Полузавядшему цветку,
Цветку, погибшему для солнца.

И даже лучший дар — любовь,
Святое счастье человека,
Не примирит его с судьбой.
Он не у жизни — он калека.

Часовщик

Кто вечность разделил и выдумал часы,
Кто силою минут связал безумье снов,
Кто жизнь связал и бросил на весы,
Того кляну проклятьем всех веков.

Кто б ни был ты, коварный часовщик,
Не мог ты запретить безвременных путей,
Для верящих — любовь как бесконечный миг,
И, как всегда, беспечен смех детей.

Я пьян собой, я смею превозмочь
Возвратный час рассудка моего,
В добре и зле, ровняя день и ночь,
Я здесь и там для всех и для всего.

Хотя твой взор был дьявольски жесток
И за предел предельного проник,
Но в злобном торжестве всему, назначив срок,
Ошибся ты, коварный часовщик.

«Смехом каменным, мглою железной…»

Смехом каменным, мглою железной,
Замыкаются ужасы дня.
Каждый миг я ступаю над бездной
И она отвергает меня.

Опьяняюсь бесстыдством хотений,
Сею зло и, хуля имена,
Клевещу на великие тени,
Но во мне в глубине тишина.

Чтоб иссыпаться чашею звездной,
В жажде мрака рассудок кляня,
Каждый миг я ступаю над бездной
И она отвергает меня.

В пещере

В моей пещере два дракона:
Один покой мой стережет,
Другой незыблемое лоно
Никем не зримых, темных вод.

Когда, скрывая отдаленье,
Немая ночь сгущает мглу,
Они вытягивают звенья
И выползают на скалу.

И я, властитель их суровый,
За ними тихо выхожу,
И каждый раз с тоскою новой
Считаю звезды, и слежу.

Века сменяются, как миги,
И, безнадежность затая,
Вникая в смысл небесной книги,
Судьбу судеб читаю я.

Когда же солнце шлет на склоны
Намеки ясности дневной,
Спешу назад я, и драконы
Вползают медленно за мной.

Песня крови