Евгений Прошкин - Слой Ноль

• Название: Слой Ноль
• Автор: Евгений Прошкин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01652-X

Виктору Мухину повезло. Ему удалось пережить конец света, несмотря на то, что летящие прямо к его окну ядерные ракеты, казалось, перечеркнули всякую надежду. Но созданная в разгар `холодной войны` загадочная Установка расщепила Вселенную на бесконечные параллельные Слои, и, погибнув в одном из них, Мухин `перекинулся` в следующий. Новый мир подарил Мухину новое тело, новую память и новую смерть, впрочем, далеко не последнюю…

---

Когда-то это был глухой двор с единственной аркой, но люди сочли, что обходить дома по кругу – слишком большая морока, и прорубили в кирпичном заборе отверстие. Примыкавшая ко двору типография по понятным причинам не работала и после бойни за старый ручной пресс опустела окончательно. Победители добили раненых и укатили трофей на телеге. Побежденные остались лежать в переплетном цехе, и через два дня жары на территорию типографии уже не мог зайти никто.

Вот через эту территорию ее и вели – худенькую брюнетку в серой телогрейке, подпоясанной бельевой веревкой. Женщина шла не по своей воле, но и сопротивлялась скорее для проформы – все равно никто не поможет.

Каменный мешок – три здания старой постройки и высокий забор типографии – смотрел на это равнодушно, точнее, не смотрел вовсе. Большинство окон со второго по четвертый этаж были заколочены кровельным железом, на первом и пятом никто, как правило, не жил – холодно, да и опасно.

Женщина начала упираться сильнее, даже что-то крикнула, но из домов не отозвались. Если кто и глянул в щелочку, то немедленно отпрянул: у одного мужика в рваном милицейском кителе висел на плече карабин.

Виктор отвернулся от окна и суматошно зашарил глазами по полу. Комната была завалена разным хламом, и чутье подсказывало: что-нибудь толковое тут найдется непременно. Мухин, еще не осознавая своего замысла, подхватил кусок проволоки и метнулся в смежную комнату. Проволока пригодится всегда, а вот что к ней…

А к ней – обрезок трубы, догадался Виктор, но по-прежнему как-то отстраненно, не вполне понимая, о чем речь. Труба с обеих сторон была забита землей, и это ему особенно понравилось. Мухин поднял половинку кирпича, обернул ее в рваный полиэтиленовый пакет и застыл, соображая, что же дальше. Трубу и кирпич надо сложить вместе, но этого недостаточно… Будильник!

Часы Сука рассматривал исключительно как средство обмена, сам он давно научился определять время по небу. За будильник он планировал выручить от семи до десяти картофелин или двух-трех голубей. Обойдется, сука.

Виктор примотал часы к кирпичу и вставил между ними кусок трубы – получилось натуральное взрывное устройство из среднего фильмеца, которые в изобилии крутили по ящику до прихода Дури. Стрелки он перевел на «11:55», будильник поставил ровно на двенадцать.

Во дворе раздался хлопок – то ли грохнула дверь подъезда, то ли что-то упало с крыши. Из аванса, выданного за сестру, Мухин торопливо выбрал бычок подлиннее и прикурил от располовиненной спички – один из многих навыков, приобретенных в дисбате. На улицу он вышел солидно – с загадочным выражением лица и с остатком «Мальборо» в зубах.

Небрежно помахивая миной, как типичный камикадзе из того же кино, Виктор оглядел двор в поисках женщины. Он ее отобьет, как – неизвестно, но он постарается. Возможно, это будет первое благородное дело во всей его сучьей жизни.

Женщину он нашел почти сразу, но отбивать ее было поздно: она лежала возле стены, лежала не шевелясь. Одежда на ней осталась нетронутой, троим ублюдкам от нее было нужно вовсе не это. Они ее просто застрелили. Потому и волокли ее сюда, в тихий двор, подальше от народа, – убить молодую красивую женщину прямо на улице никто бы не позволил. Молодую и красивую хотелось каждому, и цена на них постоянно росла.

Виктор отбросил кирпич и сел на землю. С приходом Дури, когда косметика стала недоступной, женщины катастрофически быстро разделились на действительно симпатичных и на тех, кто только прикидывался. Эта – не прикидывалась. С немытыми волосами, торчавшими, как вороньи перья, с кривым рубцом на щеке, она все равно была красивой – по-настоящему красивой. Веки с длинными ресницами были опущены, Виктор не решился к ним притронуться, но он мог бы поручиться, то и глаза тоже прекрасны – наверняка темные, карие или черные. Рот был отрыт, точно, когда ей пальнули в грудь, она еще что-то говорила. Тело, даже под ватником, казалось тонким, но не хрупким. В ее позе и после смерти оставалось что-то упрямое и вызывающее. Солнце закатилось за крыши, и на ее лицо легли бледные тени, – от этого женщина стала как будто старше, хотя как раз она-то теперь и не состарится… Ей было, наверно, лет тридцать, когда ее убили – в пустом дворе, рядом с бесхозной типографией, под молчащими окнами.

В арке загромыхали подкованные сапоги, и Виктор заметил бритого. Мужик с пулеметными лентами шел прямо на него, по пути вытаскивая из кармана какую-то железку, скорее всего – пистолет.

Мухин мог бы ползти на коленях и молить о пощаде, или смыться через дыру в заборе, но ни того ни другого он делать не пожелал – именно потому, что оба варианта сулили продление жизни. А в этом он не видел смысла. Он был благодарен бритому за предстоящий выстрел. За избавление он с радостью отдал бы все, что только имел, – четыре окурка, горсть расщепленных надвое спичек и будильник, который вот-вот зазвонит…

Глава 8

– Я просил тебя подождать пятнадцать минут…

Голос звучал нигде, даже не в пустоте – здесь и ее-то не было. Да и в существовании самого голоса Виктор сомневался.

– Всего пятнадцать минут…

– Кто ты?! – выразил Мухин немой вопрос.

– Как и ты – покойник.

– Ты тоже перекинутый? Это ты со мной разговаривал? Недавно, когда я…

– Мы не разговариваем, мы общаемся. Да, я с тобой общался.

– Я думал – померещилось…

– Я тоже хотел бы думать, что вы мне все мерещитесь. Надо пообщаться иначе, вживую. Надо встретиться.

– Где тебя искать?

– Там, куда ты возвращаешься, меня нет. После. Я выберу другой слой.

– У меня пока не получается.

– Сказал же: выберу слой. Для тебя.

– Ты умеешь, как Константин?.. Не только сам, но еще и других направляешь? И… сейчас тоже?! – догадался Мухин. – Это ты решил, куда мне попасть?

– Я.

– Зачем сюда?! Их же, слоев, много. Выбор очень большой!

– Почти бесконечный. И я выбрал, – твердо произнес голос. В нем впервые звучала какая-то определенная интонация. Уверенность.

– В дерьмо меня окунул…

– Твое дерьмо. Ты сам в него окунулся.

– Не мое! – Это был не крик, кричать Виктор не мог, впрочем, его ответ оценили правильно.

– Геройство – твое, а дерьмо – не твое? Нет, все твое – и дерьмо, и геройство. Это не мир такой, это ты такой. И ты за все отвечаешь.

– Какое еще геройство?.. Я не герой, я обыкновенный…

– Тем хуже для тебя.

– Почему меня здесь не перекинуло? – спохватился Мухин. – Почему Дурь скосила всех, кроме меня?

– В том слое, откуда их выдавило, ты погиб несколько лет назад. Тогда границы были крепче, и ты остался там. Так и должно быть. А теперь они тают. Вы это видите, но не осознаете, к чему это ведет.

– Границы?.. Между слоями?

– Стены нужны не только для того, чтоб соседи не мешали друг другу спать. Они держат дом, и это важнее.

Кажется, голос продолжал вещать, но дальше Мухин забыл. Он решил, что попытается вспомнить хоть что-то, обязательно попытается, но не сейчас…

Спазмы все не проходили, и Виктор, корчась над унитазом, сплевывал омерзительно горький желудочный сок. Зубы скрипели, язык и десны щипало, о запахе и говорить нечего – Мухин вывернулся бы от одной лишь вони. Собственно, как раз этим он последние полчаса и занимался.

Утерев рот туалетной бумагой, Виктор встал с пола, но его тут же повело вбок, и он достаточно аккуратно упал на четвереньки. Так он и перешел в ванную – на манер домашнего животного. Если б кто наблюдал со стороны, то, наверное, помер бы со смеху. Мухин и сам готов был умереть.

Закрыв дверь, он повис на раковине и пустил холодную воду. Умывание его слегка взбодрило, но голова заболела еще сильнее. Надо было сначала принять этот чертов «тетра…», а уж потом – в туалет. Хотя когда он бежал к унитазу, времени на таблетки не было.

Виктор дрызгался минут двадцать и, почувствовав себя лучше, отважился поднять глаза к зеркалу. Лицо, как ни странно, выглядело нормально.

На стеклянной полке он увидел пять стаканчиков. В четырех находилось по зубной щетке и одноразовому станку, в пятом была только щетка – вероятно, кто-то отпускал бороду. Все стаканы оказались подписаны: «Костя», «Витя» – уже позаботились! – и «А.А.». Скорее всего, Сан Саныч. Также был стакан с нарисованной бомбой – Виктор сообразил, что сие принадлежит Саперу. На последнем – на том, что без бритвы, была изображена хитрая полосатая кошка.

«С ними в бункере пендос какой-то живет,” – подумал Мухин раздраженно. И тут же поправился: не «с ними», а «с нами». То есть, в некотором смысле, и с ним тоже. Значит, с ним живет бородатый педераст. Отлич-чно…

Дверную ручку потрогали, но Виктор не реагировал – он чистил зубы. Через минуту ручку снова дернули. Мухин нахмурился – подождут. Это в сортир, бывает, визит не отложишь – на то их и поставили здесь две штуки. С учетом специфики Шибановских капсул, весьма кстати. А ванная – это так, баловство. Подождут, не графья.