Александр Ян - Дело огня

• Название: Дело огня
• Автор: Александр Ян
• Жанр: Исторические приключения

Спин-офф к циклу «В час, когда луна взойдет». Япония на переломе эпох. Сёгунат Токугава может пасть от любого толчка, корабли «краснолицых варваров» обстреливают Симоносэки, и вновь, как и тысячу лет назад, кто-то творит кровавые ритуалы на улицах Старой Столицы. Зачем дворцовый вельможа ночью следует в храм Инари? Что задумали ронины, собирающиеся в гостинице Икэда-я? Кто и почему убивает людей странными и необычными способами? Террорист-хитокири Асахина Ран и самурай-полицейский Хадзимэ Сайто лишь через четырнадцать лет смогут ответить на все эти вопросы. По железной дороге они отправятся в самое сердце нового заговора, корни которого протянулись далеко в прошлое…

---

…Да, если бы надумал Тэнкэн расставлять по ранжиру негодяев, то для господина дайнагона он бы и полочки не нашел, а и нашел бы — не дотянулся. Первостатейной мразью оказался Аоки-доно, можно сказать, сёгуном среди мрази.

— Но мы (Ран удивился, когда «мы» далось ему с некоторым усилием) так и не взяли дворца, — сказал он.

— Потому что бараны! — без лишних церемоний ответил Ато, и тут же понял, что слишком повысил голос и разговор слышен теперь всем. — Пойдем-ка в сад, а то эти олухи, я смотрю, уже начинают прислушиваться. А ну, по местам! — крикнул он на охранников. — Поместье само себя не устережет! Разошлись!

Обойдя конюшню и господский дом, оба они оказались в саду.

— Я говорю с тобой от имени и по поручению моего господина, — сказал Ато, присаживаясь на камень у пруда. Ран остался стоять, и Ато принял это как должное. — Ты сам успел наверняка убедиться, что господин дайнагон — человек незаурядный. Вот как ты думаешь, сколько ему лет?

— Сложно сказать, — этот вопрос Тэнкэна и вправду озадачивал. — На вид не более двадцати, но по глазам видно, что он намного старше.

— Намного — это просто не то слово, приятель. Дед мой служил ему с детства, и говорил, что с тех дней господин дайнагон нимало не переменился. То же свидетельствует и отец, тому же свидетель и я, служивший ему с тех пор, как был ростом меньше этого меча.

— Что ж он, бессмертный наподобие Рё Дохина[69]? — как можно равнодушней спросил Ран.

— Может и так, — в тон ему ответил Ато. — Уж как ни крути, а на свете он пожил, и если он говорит, что сёгунат дело гиблое, то так оно и есть. Ты читал сочинение Рай Санъё «Вольное изложение японской истории»?

Ран кивнул.

— Тогда понимаешь, о чем я. Сёгуны получили власть незаконно, употребили ее неправильно и довели страну до края пропасти. Кто может спасти ее?

— Император, — юноша почтительно склонил голову.

— Император — само собой. Он есть явленное на земле божество, потомок пресветлой Богини, Озаряющей Небо, десять тысяч лет жизни ему. Но раз ты начитан в истории, тебе известно, что императорский престол подточен за века сёгунского правления, и не устоит без опоры. На кого же он должен опираться?

Асахина промолчал. Говори он с кем-то из настоящих единомышленников, он, ни секунды не колеблясь, сказал бы «на народ». Так говорил Рёма, приводя в пример государства варваров, чье могущество угрожало сейчас Японии. Так говорил и учитель Сакума Сёдзан, ссылаясь вдобавок на «Великое Учение» из Четверокнижия. Но Ато явно ждал иного ответа, и Асахина сказал:

— Просветите невежду.

— Да ну, Тэнкэн, сам-то пораскинь умом хоть немного! Отчего люди портят все, к чему прикасаются? Оттого что они смертны. Не успел пожить, набраться мудрости, выучиться как следует — раз, и помер. Не успел насытиться всеми земными благами, женщинами, славой, богатством — изволь пожаловать к Желтому источнику. Так какой смысл быть честным и неподкупным? Оттого и продажны придворные, оттого и глупы книжники: все знают, что впереди ждет их смерть, и хотят лишь одного: урвать побольше. А попадется среди них человек неподкупный — сами же его сожрут. А не сожрут — так сколько прослужит он государю? Тридцать лет, при большем здоровье сорок, и кончен его век. Нет, подлинно служить государю способен только такой человек, как мой господин. Только он — бессмертный, безупречный, неподкупный — будет Сыну Неба надежной опорой. Не болтуны из Тёсю и не последыш дома Токугава. Скажи, разве я неправ?

…Хорошо смотреть с замиранием сердца на подмостки Кабуки, где отважный Минамото-но Райко сражает Сютэндодзи, Монаха-пропойцу, а Цуна Ватанабэ поборает демона Ибараки. Хорошо представлять себя на месте героев, прыгая по сиаидзё и с воплями размахивая деревянным мечом. Хорошо в мыслях своих приносить господину отрубленные головы нечисти, докладывая о победе.

Худо, когда тебя зовут служить нечисти, даже не подразумевая отказа — держат уже за настолько своего, что почти не стесняются.

— Я полагаю, болтуны из Тёсю и последыш дома Токугава также думают, что лишь они могут быть надежной опорой государю.

— Но они всего лишь смертные, — Ато поморщился, отогнал муху. — В том-то все и дело! Будь господин мой обычным смертным, и я бы полагал его заурядным властолюбцем. Но он и вправду больше, чем человек.

— И зачем ему эти пленники в яме?

— Это не ему, это ночным. А зачем — не стоит для начала знать слишком много.

Да, пожалуй. Все, что нужно, я уже знаю, подумал Асахина.

— В общем, скажи: готов ли ты охотиться за головами Синсэнгуми? Не оплошаешь, как в прошлый раз, не кинешься защищать Окиту?

— Если бы ваши ночные не смахивали так на обычных разбойников, ваш покорный слуга не прикрыл бы Окиту. Сами говорили: не срубив дерева, не построишь дом.

— Брось, никто тебя этим не попрекает. Просто хотелось бы знать, на чьей ты стороне.

Асахина посмотрел в небо, тщательно подбирая слова, и отчетливо, медленно проговорил:

— Ваш покорный слуга поклялся в служении императору провести всю свою жизнь и отдать за него всю кровь. Конечно, я приму сторону того, кто будет наилучшей опорой государю. Того, кого нельзя ни подкупить, ни убить, ни совратить.

«Сторону народа», — добавил он про себя.

* * *

Все было не так, как в книгах и в театре. Оказалось, нельзя выглядеть героем, если тебя избивают, как собаку. Оказалось, нельзя героем быть. Кэйноскэ молчал под палкой Ато из одного только упрямства.

Но и упрямство таяло в вонючей жаркой яме. Все тело ломило и, несмотря на жару седьмого месяца, юношу пробирал озноб. В конце концов ему удалось найти хоть немного приемлемое положение и забыться сном.

Из забытья его вывело ведро воды, опрокинутое на голову. Кэйноскэ разлепил глаза — и увидел над собой Тэнкэна.

— Вы можете двигаться? — спросил головорез, склоняясь к самой решетке.

Пришел поиздеваться, негодяй…

— Да, — вскинув голову, ответил Кэйноскэ.

— Это хорошо, — сквозь решетку что-то упало, и юноша с удивлением обнаружил, что это меч. — Выбирайтесь, сейчас я выпущу остальных.

И он, дважды рубанув по решетке, исчез из видимости.

Кэйноскэ полез наверх, кусая губы, чтоб не стонать. Яма была неглубокая, встав на цыпочки, Кэйноскэ легко доставал до решетки пальцами, и, не будь он избит, выбрался бы в два счета: раз! — сдвигаешь решетку на край так, чтоб она служила тебе опорой, два! — забрасываешь ноги наверх и выбираешься весь.

Но Ато бил, не щадя, и Кэйноскэ не смог вскинуть тело наверх: от боли перехватывало дыхание. Во время очередной попытки, когда глаза застило красным, чьи-то руки перехватили его за шиворот и втянули наверх.

Кэйноскэ отдышался и огляделся.

— Некогда, некогда, уходите, — Тэнкэн вздернул его на ноги и толкнул в сторону выхода со двора. Бродяг, выпущенных из соседней ямы, не пришлось просить дважды: они поковыляли прочь со всей возможной скоростью. Проходя мимо сторожа, Кэйноскэ заметил, что над ним поработали: со стороны он казался спящим сидя, и пятна крови под ним присыпали соломой.

— Вперед, — Тэнкэн провел их в закуток, где на долбленую поилку для скота была поставлена корзина. — По одному через стену, быстрей!

Следуя его примеру, Кэйноскэ обнажил меч. Тэнкэн, как ни в чем не бывало, повернулся к нему затылком, вглядываясь в покинутый двор.

Кэйноскэ коснулся мечом его шеи.

— Слушайте, не время сейчас, — Тэнкэн дернул плечом, словно муху сгонял. — Я все понимаю, я хитокири, вы Мибуро, но, право слово, давайте на потом это отложим, если живы будем.

— Ты… — прошептал Кэйноскэ. — Ты шпионил за отцом для Каваками! Ты…

— О чем вы? — Тэнкэн оглянулся, и глаза его блеснули искренним удивлением. — Слушайте, нам некогда. Каваками в Тёсю, и я его сам убью.

Кэйноскэ вложил меч в ножны. Плохой, дешевый меч. Наверное, охранника…

— Нет, не туда, — Тэнкэн взял его за руку, когда Кэйноскэ собрался было влезть на корзину. — За мной, и ни звука.

Распластавшись на животах, юноши проползли под энгавой, выбрались к какой-то пристройке, долго лежали, вслушиваясь в шаги часового — а потом на заднем дворе раздался женский крик, и ноги часового протопали прочь, залаяли псы, заржали кони…

— За мной, — шепнул Тэнкэн и выкатился наружу. Кэйноскэ, скрипя зубами, неуклюже выкарабкался за ним, оба юноши скользнули в низкую глинобитную пристройку, и Тэнкэн открыл ход в подпол.

— Сюда.

В тесной и прохладной подземной каморке Кэйноскэ постоянно обо что-то спотыкался. Наконец, упершись в дальнюю стену, Тэнкэн опустился на пол, и юный Мибуро последовал его примеру.

— Хотите есть? — спросил хитокири чуть слышно, придвинувшись вплотную.

Как легко было бы убить его сейчас… Но Кэйноскэ не представлял, что делать дальше, а у Тэнкэна, видимо, был план.