Cecil Forester - Линейный корабль

• Название: Линейный корабль
• Автор: Cecil Forester
• Жанр: Морские приключения

«Я нашел „Хорнблауэра“ восхитительным, чрезвычайно увлекательным.»

Сэр Уинстон Черчилль

Издательство «Континент-Пресс» представляет русскому читателю прославленную серию романов Сесила Скотта Форестера (1899–1966) – знаменитого английского писателя, военного историка и голливудского сценариста. В первом томе читатель познакомится с юностью одного из самых обаятельных и любимых героев английской литературы – Горацио Хорнблауэра, который, пройдя через «дедовщину», шторма, морские сражения, французский и испанский плен, становится одним из самых блестящих молодых офицеров Нельсоновского флота. В следующих книгах мы увидим его капитаном фрегата и линейного корабля, коммондором, адмиралом и пэром Англии, узнаем о его приключениях в Латинской Америке, Франции, Турции и России, о его семейных неурядицах, романтических увлечениях и большой любви, которую он пронес через всю жизнь.

---

Двумя днями позже эскадра в ранних сумерках скользила по воде, обрывы полуострова Креус маячили в отдалении. Якорь бросили в бухте возле Сильвы-де-Мар, которую еще раньше сочли наиболее удобной для высадки. В четырех милях к западу располагалась батарея в Льянце, в пяти милях к востоку – батарея на мысе Креус, в пяти милях к югу, за хребтом, тянущимся к мысу Креус, лежал Росас.

– Удачи, сэр, – сказал из темноты Буш, когда Хорнблауэр спускался в шлюпку.

– Спасибо, Буш, – отозвался Хорнблауэр. В неофициальном разговоре можно иногда пропустить неизменное «мистер». Буш большой шершавой ладонью нашел в темноте и сжал его руку – надо же, Буш серьезно встревожен предстоящей операцией.

Гичка быстро неслась по воде, в которой отражались бесчисленные звезды; вскоре тихий плеск волн о песчаный пляж стал слышнее, чем осторожный шум грузящегося в шлюпки войска. С берега окликнули – по-испански. Хорошо – значит, на берегу не французы, может быть даже, это обещанные гверильеро. Хорнблауэр спрыгнул на берег, из темноты выступили несколько человек в плащах.

– Английский капитан? – спросил один по-испански.

– Капитан Горацио Хорнблауэр, к вашим услугам.

– Полковник Хуан Кларос, третья терция каталонского ополчения. Приветствую вас от имени генерала Ровиры.

– Спасибо. Сколько у вас людей?

– Моя терция. Тысяча человек.

– Сколько вьючных животных?

– Пятьдесят лошадей и сто мулов.

Вильена обещал, что на берег сгонят вьючных животных со всей северной Каталонии. До Росаса четыре мили по горной дороге и миля по равнине – чтобы тащить одну двадцатичетырехфунтовую пушку весом в две с половиной тонны по плохой дороге, нужно пятьдесят лошадей. Если б животных оказалось меньше, Хорнблауэр не тронулся бы с места.

– Отведите гичку обратно, – сказал Хорнблауэр Лонгли. – Пусть высадка продолжается.

Потом снова повернулся к Кларосу.

– Где генерал Ровира?

– За Кастельоном, идет на Росас.

– Сколько с ним людей?

– Все способные носить оружие испанцы Северной Каталонии, исключая мою терцию. Не менее семи тысяч человек.

– Хм.

Все пока идет, как обещано. Войско должно быть под стенами на заре, осадную артиллерию надо перетащить максимально быстро и сразу начать обстрел. Росас надо взять до того, как подоспеет французская армия из Барселоны, и времени совсем немного. Испанцы держат слово, Хорнблауэр должен сдержать свое.

– Наблюдают ли ваши люди за Росасом? – спросил он.

– Кавалерийский эскадрон поднимет тревогу в случае вылазки.

– Превосходно.

До зари он пушки далеко от берега не утащит, за это время Ровира должен взять Росас в кольцо, о любой вылазке доложат кавалеристы. Хорошо продумано. Похоже, он недооценивал испанцев, или просто каталонские ополченцы воюют лучше регулярной испанской армии – что весьма правдоподобно.

У берега плескали веслами все новые шлюпки, из первых матросы уже с шумом выпрыгивали в слабо фосфоресцирующую воду. Красные мундиры пехотинцев в сумерках казались черными, и на них ярко выделялись белые перекрестия портупей.

– Майор Лайрд!

– Сэр!

– Поднимитесь со своими людьми на вершину обрыва. Поставьте пикеты, где сочтете нужным. Помните ваши приказы. Не отпускайте никого дальше, чем на расстояние окрика.

Не доверяя бдительности испанских дозорных, Хорнблауэр хотел установить прочный заслон на случай внезапного нападения, но так, чтобы не получилось никаких накладок – а это нелегко, когда в темноте звучат три разных языка – английский, испанский и каталанский. Такого рода мелкие технические затруднения вряд ли предвидел не обремененный большим жизненным опытом адмирал. Барказы с пушками встали на мель далеко от берега. Матросы уже вытаскивали понтон, по распоряжению Хорнблауэра составленный из связанных в плоты рангоутных дерев и бочек. Кавендиш, первый лейтенант с «Плутона», работал толково и не беспокоил Хорнблауэра вопросами.

– Где лошади и мулы, полковник?

– Наверху.

– Спускайте их вниз.

Груз перетащат на берег в несколько минут, хотя тысяча ядер для двадцатичетырехфунтовых пушек – боезапас на день – весят более десяти тонн. Триста дисциплинированных матросов и триста морских пехотинцев выгрузят десять тонн ядер, пороховые бочонки, солонину и сухари на день – глазом не успеешь моргнуть. Больше всего мороки будет с пушками. Первую из десяти двадцатичетырехфунтовок только что уложили на понтон – перед этим пришлось отвязать найтовы, крепившие ее к планширю, вкатить с банки на короткую наклонную сходню, и уже со сходни на сам понтон – тот просел под ее весом, так что вода перехлестывала через бревна. Двести человек по пояс в воде тянули привязанные к пушке тросы, спотыкались, плескали водой, оскользались на мягком песчаном дне, но все же постепенно подтаскивали ее к берегу.

Как любая пушка, она сопротивлялась с упорством борова, в которого вселились адские силы и потешаются над несчастными людьми. Хотя по приказу Хорнблауэра ее снабдили огромными колесами, она вновь и вновь застревала между бревен. Тогда в темноте Кавендиш и его люди подсовывали под нее лома и правила. Тут злокозненная махина разворачивалась, норовя съехать с понтона в воду, Кавендиш орал: «Стой!»; только выровняв ее, можно было снова тянуть за тросы. Десять пушек, размышлял Хорнблауэр, каждую тащить четыре мили вверх и вниз по дороге.

Там, где песок сменялся каменистым основанием уступа, понтон соединили с берегом деревянными плотами. Погонщики, настолько оборванные, что это было видно даже в темноте, привели лошадей и мулов, но, естественно, не подумали запастись упряжью.

– Эй, вы, – сказал Хорнблауэр, оборачиваясь к стоящим в ожидании матросам. – Здесь лежат лини. Сделайте из них хомуты и запрягите лошадей в пушку. Если поищете, найдете парусину.

– Есть, сэр.

Поразительно, как сноровисто моряки берутся за любое дело – они рьяно принялись вязать узлы и запрягать лошадей. Они говорили с испанскими лошадьми по-своему, и те, хотя вряд ли понимали английскую речь, послушно вставали, куда нужно. Погонщики, тараторя по-каталански, толкали и тянули лошадей, так что суеты от них было больше, чем пользы. Двенадцать фонарей тускло освещали сцену: лошади ржали, били копытами, не понимая, чего от них хотят. Их выстраивали в цепочку, накидывали им на шеи веревочные, обмотанные парусиной хомуты. В огоны на лафете пушки продели веревочные постромки.

– Отставить! – заорал один из матросов, когда постромки начали натягиваться. – У савраски за ногу по правому борту захлестнул трос.

К тому времени, как вторую пушку подтащили к кромке воды, первую приготовились тянуть. Бичи щелкали, матросы орали. Лошади оступались на песке, но пушка ползла, сходни скрипели и трещали под колесами. Двигалась она судорожно, рывками, а у подножия крутого склона застопорилась совсем. Двадцать малохольных испанских лошадок не могли сдвинуть ее с места.

– Мистер Мур, – раздраженно сказал Хорнблауэр. – Проследите, чтоб пушку втащили.

– Есть, сэр.

Сто человек с помощью двадцати кляч втащили-таки чугунную громадину на склон. Еще матросы сзади подсовывали под колеса ломы, чтоб перетащить их через камни там, где уже не справлялись ни люди, ни лошади. Когда в свете брезжащей над морем зари Хорнблауэр увидел на вершине склона аккуратный ряд из десяти пушек и гору боеприпасов, он почувствовал, что не зря провел ночь.

Светало. На золотистом пляже внизу суетились матросы, дальше на синей водной глади покачивалась эскадра. Вровень с тем местом, где Хорнблауэр стоял, протянулось неровное каменистое плато, направо оно переходило в столовую возвышенность, а на юг, по всей видимости, к Росасу, вилась меж земляничных деревьев узкая тропа. В свете дня оказалось, что Кларос худ, загорел до черноты, что у него длинные черные усы, а под ними – ряд превосходных зубов, которые он обнажил в улыбке.

– У меня есть для вас лошадь, капитан.

– Спасибо, полковник. Вы очень любезны.

Между камней уныло слонялись оборванные личности, когда солнце осветило расселины, оттуда принялись выползать другие оборванные личности, сонные – по-прежнему кутаясь в одеяла, они бесцельно бродили туда-сюда. Хорнблауэр глядел на союзников с неприязнью, переходящей в отвращение. Да, нечто похожее он предвидел, но не сделался от этого снисходительнее, бессонная ночь тоже не прибавляла симпатии к испанцам.

– Не будете ли вы так любезны, – сказал он, – послать к генералу Ровире гонца и сообщить, что мы выступаем к Росасу? Я надеюсь к полудню быть там хотя бы с частью пушек.

– Конечно, капитан.

– И я попрошу, чтобы ваши люди помогли тащить пушки и припасы.

Кларос отнесся к этому без восторга. Еще меньше порадовало его известие, что четыреста его человек потащат пушки, а еще четыреста – понесут к Росасу двадцатичетырехфунтовые ядра, по ядру каждый. Он попытался было возразить, но Хорнблауэр довольно резко его оборвал.