Светослав Николов - Вергилий и вода

• Название: Вергилий и вода
• Автор: Светослав Николов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Я, Вергилий, выдолбил это в то время, когда Рим был сердцем могущественной республики и с давних времен владел большей частью мира.

III.

...и продолжал рождать избранников бога и баловней времени и судьбы. Когда Антоний умер, триумвират распался и Октавиан остался один. После наведения порядка в государственных делах, он попросил отставки перед Сенатом, сказавшись больным. Но Сенат приказал ему не делать этого "во благо народа и республики". И, передав свой триумвиратский сан, Октавиан первым из всех получил звание императора.

Блеск и золото заливали форум и стадионы, потому что в Риме было много богатых. Октавиан же обнаружил другой способ прославиться еще больше. У него был друг по имени Гай Меценат, тоже весьма богатый человек, который содержал в своих владениях поэтов, чтобы они писали, не заботясь о пропитании. Но мне не очень нравились их строфы, потому что, по моему мнению, в них было больше наслаждения, чем мысли.

Мысль блуждает в поисках истины, поэтому выходит иногда острой или шероховатой. Наслаждение же представляет истиной самоё себя, и из-за гладкости своей пользуется завистливой любовью. Но я, знавший Сенеку, считаю, что мысль полезнее. Однажды Гораций, напившись пьяным, вложил всю дерзость в стихотворение, названное им "Памятник" или что-то в этом роде; этим он посмел бросить вызов судьбе, поэтому я преклоняюсь перед ним и приветствую его.

Октавиан, по прозванию Август, умер после изгнания галлов из Рима, оставив преемником своего пасынка Тиберия. Когда и Тиберий умер, императором стал Калигула. Четыре года спустя его нашли зарезанным, и императором стал Клавдий. Он хорошо управлял 13 лет, но его отравили, а императором стал Нерон. Однажды ночью я проснулся и увидел небо освещенным и красным. Нерон поджег Рим, а потом умер, бросившись на меч. Императором стал Веспасиан. После его смерти императором стал его сын Тит Флавий.

Когда умер Тит, императором стал Домициан. Но он переоценил самого себя и его убили. Императором стал Марк Кокций Нерва, а после его смерти на его место пришел теперешний император Марк Ульпий Траян, пусть будут благосклонны к нему боги!

Все это я узнал от сборщиков налогов и эдилов, которые приходили ко мне, чтобы проверить уровень воды и побеседовать. А огненное небо я увидел сам.

Однажды утром я услышал конский топот, и, выйдя на улицу, увидел останавливающуюся роскошную колесницу. С нее сошел какой-то грузный мужчина, приблизился и оглядел меня: - Это ты поэт Вергилий? - спросил он недоверчиво.

- Да, - ответил я. - Так меня называют.

Тогда, к моей неожиданности, он отступил на шаг и отвесил мне поклон. Я решил, что он путает меня с Вергилием Мароном, и предупредил его: - Я не из кружка Мецената!

На что он отреагировал с удивлением: - Какого Мецената?

И тогда я вспомнил, что с тех пор, как умер Меценат, люди, посещавшие меня, сменились несколько раз. Толстый человек сказал мне, что его господин, освобожденный раб, а сейчас начальник городской канцелярии финансов Ульпий Урбиний любезно приглашает меня в свой дом, чтобы я прочитал перед ним и его гостями самые лучшие стихотворения. Введенный в соблазн глазами своими, которые были преисполнены желания увидеть что-нибудь новое, я согласился.

Так в первый раз я оставил акведукт Аппия. Как только мы удалились от него на пол-мили, я снова стал слышать шум воды, который давно уже не замечал.

За одним из изгибов дороги передо мной предстала изумительная картина. Рим блестел под нами - великий, чистый, мраморный. В утренней дымке я различил аркообразные очертания одиннадцати акведуктов, которые, как свинцовые лучи, склонялись к городу со всех сторон.

В доме Ульпия Урбиния я встретил Лючию, которая была в то время молодой рабыней-танцовщицей, и влюбился в нее. Ульпий, сам освобожденный раб, устроил пышное торжество и дал ей волю, прибавив к тому же хорошее приданое, чтобы мы смогли вступить в брак. Той же самой ночью я познал огненное таинство ее тела и полюбил его наравне с ее душой. Мне стало ясно, что женщина непостижима как бог, и поэтому создана рождать жизнь.

В роскошном дому Ульпия Урбиния было 4 фонтана, водопады, водяные часы и даже собственная баня с двумя мраморными бассейнами, так что воды, к которой я привык, было в изобилии.

Больше всего мне нравилось купаться вместе с Лючией в ее бледнорозовой ванне, где никто другой не мог увидеть ее обнаженной.

И вдруг моя жена стала отказываться от еды и через два месяца умерла. Я обезумел от горя и, простясь с ее прахом, стал прощаться и с белым светом, потому что твердо решил, потеряв жену, покончить счеты со своей жизнью. Вечером я взял острый кинжал и налил себе теплую ванну, чтобы кровь вытекала безболезненно.

Когда я входил в ванну, мой взгляд упал на зеркало и я со страхом понял, что за все свое пребывание здесь, а оно равнялось нескольким десятилетиям, у меня появилось всего только три тоненьких морщинки. Лючия умерла, умер и Ульпий Урбиний. Я вскрикнул и одним взмахом перерезал себе вены на сгибе руки. Мне стало больно, но крови не было. Меня это удивило и я ударил повторно. И опять ни капельки крови! Тогда я бросил кинжал и кинулся бежать как от чумы. Мой покровитель, бог Янус помог мне никем не замеченным перепрыгнуть через городские стены.

Так я бежал всю ночь по дорогам и просекам, пока, наконец, не услышал шум воды в акведукте, построенном когда-то Аппием. А потом я выдолбил эти письмена, и произошло это в то время, когда Траян расположил свои легионы в полях около Сердики после победоносной войны с Децибаллом.

IV.

Великое спокойствие и тихое наслаждение вымывают из наших душ раны, нанесенные даже самой безумной страстью. Найди себя, человек, потому что вечное дыхание в тебе самом, и только так ты поймешь, что Вселенная тебе родная сестра, а бесконечность и начинается, и кончается на кончиках твоих пальцев...

Я привык сидеть на том месте, где быстрая горная речка вливалась в глиняное ложе акведукта, и я был не в силах избавиться от удивительного открытия, что я - это не я. Ход моих мыслей не подчинялся воле, а мои собственные воспоминания будто бы принадлежали не мне. Я хотел вызвать в мыслях Рим, но представлял себе только свинцовые стрелы акведуктов, впившиеся в его плоть.

Хотел думать о богатом доме Ульпия Урбиния и обо всех других прекрасных зданиях, но видел только сероватые трубы, из которых повсюду струилась вода, поступая в бассейны, в фонтаны. Острая боль пронизывала всего меня при мысли о Лючии, но и она виделась мне только купающейся в роскошной ванне и звонко смеющейся, в то время как вода проникала в ее тело все глубже и глубже. И опять же не по своей воле я вспомнил, что последние месяцы Лючия почти не выходила из бани, потому что на улице ее лицо же тело и ее тошнило от одного только вида пищи. Даже когда моя жена уже похудела так, что не могла ходить, несколько рабынь переносили ее в ванну и клали под теплую струю. Там я и нашел ее умершей - глаза Лючии удивленно смотрели на стекающую воду...

Великое спокойствие и тихое одиночество вымывают из моей души раны, нанесенные глубокой скорбью.

И вот однажды я попросил сборщика податей Теренция, который посетил меня, стереть свинец в порошок, высыпать его в глиняный кувшин и пустить туда рыбу. И когда через несколько минут мертвая рыба всплыла, обратив к небу свое серебристо-голубое брюшко, я вскрикнул от боли, потому что страшная истина как кнутом хлестнула меня по лицу. И не разумом своим, а темным усилием живущего во мне другого человека, я понял, почему моя жена Лючия умерла так скоро и неожиданно. Также я понял, по какой причине умер Ульпий Урбиний и тысячи других знатных граждан Рима, потому что не могло не броситься в глаза, что среди простого народа намного больше стариков, чем среди нобилей. Акведукты, те самые "серебряные дорожки благодати, всегда обвитые разноцветным нимбом радуг", как я воспел их в десятках моих стихотворений, медленно губили Рим ядовитым - свинцом своих труб. И вода, которую мы пили, уже не была чистой!

Много времени я жил в плену этого страшного открытия, сделанного мной по воле двуликого бога Януса, покровителя и входа, и выхода и любого начала, пока еще более странный случай не оторвал меня от размышлений.

Однажды я сидел у своего скромного дома, построенного Аппием, и вдруг ко мне подбежал, запыхавшись, какой-то оборванный плебей.

Не успел я опомниться, как он схватил меня за руку и быстро заговорил:

- Слушай, друг мой, брат мой, слушай все, а что запомнишь, расскажи другим. В любой миг меня могут погубить за бога, в которого я верую. И за него я умру с той же кротостью и смирением, с которыми он умер ради меня на кресте. Я христианин, отшельник, а это значит, что я верю в святую и неделимую троицу: богатворца Иеговы, его сына и искупителя земного зла Иисуса и святого духа, что вечно парит над землей и водой и несет благодать раскаяния. Мой бог не зол и страшен как ваши, а добр и благ. Ему не нужны жертвенные огни и кровь, а, наоборот, праведная жизнь и молитва. Все равны перед ним, брат мой, и даже сам император не выше последнего плебея. Больным и бедным он говорит: "Последние да будут первыми", а тем, что всю жизнь осуждены быть рабами: "Придите ко мне все униженные и оскорбленные". Есть ли среди ваших диких, развратных и жестоких богов кто-нибудь величественнее его? Да, я умру, но после смерти не отправлюсь, как ты, в мрачное царство Плутона и Прозерпины, а вознесусь на третье небо к благим лицам ангелов в небесных селениях. Стань христианином, отшельник, ибо нет бога справедливее Иеговы и его сына Иисуса, агнца божьего...