Газета Завтра Газета - Газета Завтра 407 (38 2001)

• Название: Газета Завтра 407 (38 2001)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

что рассеяна ветром была?

Всякий выскажет низкую волю

и ударит последним в бою…

Предал Бог, если русские боле

не хозяева в отчем краю?

Но душе оскорбленной известно

перед битвой Звезды и Креста:

если мы — против армии Бездны,

значит, Небо за нас! Как всегда.

Не могучая песня бурана…

Не высокие зори во мгле…

То идет внеземная охрана

правду править на Русской земле.

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 39 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

40

[email protected] 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Юрий Лощиц, Иван Уханов ВЫСТРАДАТЬ И ВЫСТОЯТЬ (Беседа русских писателей)

Иван УХАНОВ. Юрий Михайлович, вы, автор исторического романа "Дмитрий Донской" и книги "Гончаров", прекрасно понимаете, с какой осторожностью нужно относиться к историческим документам. Не ангажировать, не "раскручивать" на свой манер архивные сведения, не то можно сбиться на субъективность и даже на фальсификацию. Задолго до выхода вашего романа о Донском у читателей имелся роман с аналогичным названием. Что подвигло вас на создание нового Дмитрия Донского?

Юрий ЛОЩИЦ. Меня, признаться, тоже озадачивало, когда писал свою книгу о Дмитрии Ивановиче Донском, обилие романных версий и трактовок исторической личности как таковой. На то время у нас уже было два романа о князе Дмитрии — С. Бородина и М. Рапова. А к 600-летию Куликовской битвы появилось еще три. И вот читаешь: у одного романиста князь Дмитрий малограмотен, к тому же неоправданно жесток (велит казнить зодчих московского белокаменного Кремля). У другого романиста преподобный Сергий Радонежский (даже вспоминать о таких фантазиях как-то неловко) сожительствует с матерью юного Дмитрия. И так далее… Вообразим себе прилежного и доверчивого читателя, который бы взялся все это подряд перечитывать, — представляете, какая у него будет каша в голове!

Поэтому моя задача была в том, чтобы усмирять свое воображение, и в том, чтобы избегать всяческих домыслов, даже и самых невинных. Я ведь все-таки не роман писал (хотя книга однажды и переиздавалась в "Роман-газете"), а биографию, к тому же в серии "Жизнь замечательных людей", где приняты четкие критерии достоверности и следования выверенным историческим источникам.

И.У. Ваши романы, а также очерки, стихи — произведения в основном военно-патриотической тематики. Что определило эту тематическую направленность и жанровое разнообразие ваших работ?

Ю.Л. Я бы не сказал, Иван Сергеевич, что у меня военная тематика преобладает. К тому же ничего намеренно "патриотического" я никогда не ставил себе целью писать, полагая, что патриотизм — это не профессия, не должность, а внутреннее состояние, и если оно есть, то это и так видно. Что до жанрового разнообразия, то мне просто очень хотелось пробовать себя и в стихах, и в прозе, и в критике, и в публицистике, и даже в писании сценариев для документальных фильмов… Вот жалею сейчас, что не успел и уже вряд и успею написать хоть одну пьесу.

И.У. В книге "Гончаров" вы подчеркиваете мысль, что "проблема Обломова" имеет "вечную остроту". Воистину так! Но можно ли сегодня вслед за Гончаровым с прежней категоричностью обличать Обломова, противопоставляя ему Штольца, теперь, когда мы не в социализме, а в полукапитализме, когда на практике испытываем, что несет с собою "штольцевщина" — главный исток бездуховности, зубастого практицизма?

Ю.Л. Добролюбов приучил наше поколение, что Обломов — тип законченного лентяя, мерзацев, да и только. Но у Ивана Гончарова вовсе не было намерения писать карикатуру на русского барина-захребетника. Обломов — тип русского человека, не желающего участвовать в буржуазном предпринимательстве, поскольку он не видит в таком занятии цели, достойной человека. Обломов "бастует" против зарождающегося у него на глазах определенного типа социальной активности, которую мы можем назвать "штольцовщиной". Хотя Штольц — сущий ангел сравнительно с активистами, которых мы наблюдаем на пространствах России сегодня. Такая трактовка Обломова, а я ее попытался еще в 70-е годы дать в своей книге "Гончаров", обошлась для меня тогда целым градом идеологических тумаков. Но по сути-то, как теперь отчетливо вижу, оскорбились из-за Штольца. Значит, уже тогда, в конце 70-х-в начале 80-х, эти наши "ортодоксы" отлично знали, какого будущего они желают для СССР, для России, и лишь прикрывались своей идеологической бдительностью.

И.У. Михаил Пришвин писал: "Литература, вероятно, начнется опять, когда заниматься ею будет невыгодно". Как теперь, например, да? Когда порядочному писателю заниматься литературой не только невыгодно, но невозможно. Лишенные условий для творчества и просто для нормальной жизни, отнятые у народа, невостребованные властью и обществом, порядочные писатели смолкли и начинают вымирать. Например, нынче московские литераторы выбывают из жизни чаще, чем в годы минувшей войны.

Ю.Л. Похоже, Михаил Михайлович Пришвин, мудрая душа, имел в виду именно такую ситуацию. А мы с вами вспомним ли, когда в России литературой занимались преуспевающие люди? Пушкин, что ли, умерший в долгах? Или Гоголь, которого иногда сам царь Николай выручал из нищеты? Или Достоевский? Или Чехов? В последние десятилетия в СССР, правда, появилась целая когорта высокообеспеченных писателей. Но многие ли из них теперь поминаются добрым словом? Да, большинство нынешних наших писателей, в отличие от пен-клубовцев, подкармливаемых разными международными инстанциями, живут в оскорбительной нищете, когда пойти в книжный магазин и купить за раз пять-шесть новых книг просто невозможно. Значит, нужно приучить себя жить в зоне добровольной нищеты и все же продолжать писать. Многие, кстати, из наших собратьев не выдерживают, уходят в какие-то бизнесы, в какие-то прыткие издательские конторы. Через год-два они тебя почти уже не узнают. Словом, как я люблю теперь повторять: не человек меняет деньги, а деньги меняют человека.

И.У. В своих публицистических статьях вы не раз выражали гневное возмущение по поводу действий псевдодемократов-перестройщиков, которые обокрали, оболгали и узурпировали русский народ — коренной, авангардный народ России. Чтобы так унижать и хулить русских, их надо было обвинить во многих грехах. Прежде всего в приверженности "русского национального духа" к тоталитаризму и автократии, к культу государства-агрессора, государства-колонизатора. Как писатель-историк и православный христианин, что вы, Юрий Михайлович, можете противопоставить этим обвинениям в адрес русского народа?

Ю.Л. Да, обвинений так много, что иногда кажется: ну, можно ли хоть как-то достойно противостоять этому напору? Разве их всех перекричишь, переорешь? К тому же "православному христианину", как вы меня великодушно и авансом определяете, вроде бы и вовсе неприлично воплями отвечать на вопли, хулой на хулу. Я только не перестаю удивляться, насколько у этих людей не в порядке с чувством меры. Похоже, что Господь просто изъял у них когда-то и для чего-то чувство меры, такта, даже обычной общежитейской вежливости. Если в трамвае распоясавшийся хулиган смахнул у вас с носа очки, а вступившийся за вас гражданин влепил ему за это хорошенько по шее, то прилично ли вам через некоторое время в своем теплом кругу обзывать своего заступника агрессором, реакционером, приверженцем тоталитаризма и автократии? Но именно такого рода обвинения мы постоянно теперь слышим и читаем в адрес народов СССР, воевавших против гитлеризма. Один-де фашизм воевал против другого фашизма. Именно про таких хитроумцев говорит Христос, когда фарисеи внушают толпе, что он изгоняет бесов силой веельзевула. Не может царство бесовское разделиться в себе, отвечает им Христос, и не опустеть. "И если Я силою веельзевула изгоняю бесов, то сыновья ваши чьею силою изгоняют? Посему они будут вам судьями". (Мф. 12, 26).